Ревность

Московский сосредоточено смотрел в документы. Цифры и графики мелькали перед глазами, мужчина внимательно анализировал каждый отчёт. Его мозг в это время кипел, работал на полную мощность. Москва отложил последний лист к толстой стопке из других листов, откидываясь назад на спинку кресла. Он тяжело выдохнул, помассировал переносицу пальцами. Время близилось к вечеру, а работы ещё было слишком много. Столица уже представляла, как останется до поздней ночи, разгребая очередные документы. В его кабинете стоял ещё запах всего нового. Меньше двух недель назад Московский перебрался на новое место в более современный бизнес-центр, который расположен относительно недалеко от Кремля. Удобно, современно, практично — всё, что нравилось мужчине. Он выпрямил спину, свёл лопатки вместе, разминая затёкшие мышцы. Нужно было продолжать работать, если он, конечно, не хотел остаться в офисе на всю ночь. Неожиданно тишину кабинета нарушил голос его секретарши из рабочего телефона. — Михаил Юрьевич, — слащаво. — К вам пытается пройти некий Александр Романов. Он слишком настойчив. Мне вызвать охрану? — услышав знакомое имя, столица вздёрнула бровями. — Нет, — жёстко. — Пропусти его, — Москва приятно удивлен. Питер должен был улететь к себе ещё утром, поэтому неожиданная и скорая встреча с любимым будоражила кровь. Спустя долгие минуты ожидания в дверях появился Романов с секретаршей. Петербург выглядел, как всегда, великолепно и крайне сдержано. Казалось, он абсолютно невозмутим, однако крылья его носа часто вздымались, тонкие пальцы сильно сжимали какую-то папку, которую он прижимал к себе. Александр был раздражён. Московский понял это сразу же. Мужчина медленными шагами подошёл к рабочему широкому столу столицы, останавливаясь в нескольких шагах. Он положил свой дипломат на небольшой бежевый диван, стоявший у стены напротив панорамных окон. — Михаил Юрьевич, вам что-нибудь нужно? — томно. Петербург закрыл глаза, одна бровь поднялась наверх, а плечо слегка дернулось назад. О, нет. Московский ошибся. Романов был не раздражён. Питер был в тихой ярости. — Ничего не нужно, — холодно. — В ближайший час меня не беспокоить. Всех пришедших разворачивай, — низкий стальной голос разрезал тишину. — Да, — быстро выдала девушка. Она вышла из кабинета, закрывая за собой глухую деревянную дверь. — Саша? — мягко. Московский внимательно смотрел на Питер, считывая с его лица хоть малейшее изменение эмоций. — Я принёс тебе месячный отчёт за округ, — тяжёлый выдох. — Сделал немного раньше, — он протянул папку с документами Москве. Михаил одной рукой взял папку, но сразу же кинул её на стол, ловко перехватывая тонкое запястье. — Разве ты не должен был улететь сегодня утром? — Москва повернулся на стуле в сторону, подтягивая Романова за руку к себе. Тот, нехотя обошёл стол, становясь перед мужчиной и смотря на него сверху вниз. — Там собрание Газпрома задержалось. Я оставил вещи в отеле, и у меня взят билет на ночной рейс, — пытаясь держать максимально ровный голос, отвечал Романов. — Что тебя злит? — игривый взгляд голубых глаз. — Ничего, — ложь. — Серьёзно? — усмешка. — Тогда почему готов убивать взглядом? — склоняя голову вбок. — Потому что меня к тебе не пускали. Мол, нет такого в списках встреч, — закатывая глаза. — И это всё? — вставая с кресла, спрашивала столица. Московский уже примерно понимал, что так сильно возмутило Питер. Саша молчал некоторое время, он опустил голову вниз, устремляя взгляд на свои чёрные классические туфли. Петербург явно подбирал слова помягче. Он поднял глаза на довольно улыбающегося Михаила, смотря на него исподлобья. — Потому что одна юная особа строит тебе глазки, явно соблазняет тебя, пытается привлечь твоё внимание, — злостно. Казалось, что над головой Саши висела грозовая туча, метавшая молнии в разные стороны. — "Михаил Юрьевич, вам что-нибудь нужно?" — передразнивая её голос и складывая руки у груди, произнёс Романов. Михаил тихо посмеялся. — Ревнуешь? — проводя языком по ровному краю зубов. — Нет, — сквозь зубы ответил Романов. Он повернул голову вбок, смотря на скучную серо-белую стену. Лишь бы не смотреть в голубой океан, в котором плескалась неприятная правда. — Ты врёшь, Сашенька, — Московский взял пальцами чужой подбородок, поворачивая его лицо обратно. Лицом к лицу, глаза в глаза. Одно неровное дыхание на двоих. — Да, вру, — сдался он. Александр убрал чужую руку со своего подбородка, прижимая горячую ладонь к своей щеке. — Прости, я, видимо, устал. — Не извиняйся, — Московский положил свою руку на узкую талию, притягивая Питер. Пальцы прошлись вверх по виску к каштановым прядкам. — Мне даже приятно. Давно никто не разжигал в тебе чувство ревности, — Петербург недовольно свёл брови. — Веселится он, — закатывая глаза. — Звезда моя, ты же знаешь, что я безумно влюблён в тебя. Мне абсолютно плевать на эту девушку. Во-первых, она человек. Во-вторых, она не в моём вкусе. Завтра в этом офисе её уже не будет, — полностью окольцовывая его своими руками. — Да и зачем мне кто-то, когда самый прекрасный человек уже достался мне, — каждое слово ударяло по Романову, словно высокая волна об скалистый берег, заставляя его неконтролируемо улыбаться. — Она не в твоём вкусе? — в серых глазах огонь. — А кто тогда во вкусе? — Московский усмехнулся, тем самым принимая правила игры. — На комплименты нарываешься? — приближаясь. Москва аккуратно снял очки с чертовски красивого лица, откладывая их на стол. — Да, — облизывая губы. — Ты. И больше никто, — мгновенный ответ. Миша накрыл тонкие губы, жадно целуя его. Московский бесцеремонно проникнул языком в чужой рот, проходясь по нёбу и переходя за щеку. Питер закинул руки на плечи, сцепляя их за сильной шеей. Его ресницы быстро трепетали, пульс участился, кровь закипела в венах и артериях. Они отстранились друг от друга с легким хлюпом. Москва наклонил голову, смотря в серые глаза с поволокой. Он вновь захватил чужие губы, теперь кусая их. Рука мужчины повела вниз, сжимая ягодицу через ткань классических чёрных штанов. Александр громко выдохнул от этого действия. Петербург вплёл пальцы в золотистые волосы, сжимая их у корней. Московский улыбался в поцелуе, он спускался ниже по бедру, сгибая и поднимая одну ногу Романова под коленом. Он в одно движение развернул их так, что ягодицы Питера упирались в рабочий стол столицы. Москва продолжал напирать, вжимая Сашу в деревянную поверхность, а после он легко подхватил его, сажая на своё рабочее место. Бумажки, документы, отчёты смялись, попадали на пол. Московскому было крайне плевать на это. Питер раздвинул ноги, позволяя мужчине встать как можно ближе. — Ты же на работе, — с упрёком сказал Романов. Видимо, пытался пробудить чужую совесть. — Меня это не остановит, — отрываясь от молочной кожи шеи, с усмешкой ответил Москва. Он уже скинул пиджак с острых плеч, теперь мужчина быстро расстёгивал белую рубашку, открывая для себя всё больше пространства любимого тела. — Тем более, это новый стол. На нём я тебя ещё не трахал, — от этих слов Питер протяжно простонал. Удовольствие крыло волной за волной. Ткань одежды давила, раздражала вставший член, хотелось поскорее от неё избавиться. — Тогда оттрахай меня как следует. Опробуем этот стол на прочность, — слова для Московского словно красная тряпка для быка. Мише сорвало последние тормоза. Он завалил Питер спиной на стол, нависая над ним, жадно целуя. Грубые ладони прошлись по выпирающим рёбрам, тазовым косточкам, доходя до края штанов. Московский расстегнул молнию и стянул одежду до колен. Налитый кровью член коснулся впалого живота. На аккуратной темно-розовой головке блестела капелька предэякулята. Московский всего на секунду засмотрелся на Питер. Растрёпанный, с красными щеками и ушами, Саша лежал на его столе, жадно дышал и изнывал от желания и удовольствия. Не первый раз он это видел, но каждый раз восторгался, влюблялся ещё больше в него. Москва одной рукой начал расстёгивать собственные штаны, другой он подхватил чужой орган, проходясь по всей длине. Романов резко выгнулся в спине, скребясь короткими ногтями по столу. — Хочешь оставить мне подарок в виде следов от ногтей, — мужчина сделал несколько быстрых движений по члену. — Предлагаю взамен дерева мою спину, — он перехватил основание пальцами, немного сжимая его, тем самым задерживая оргазм у Питера. Александр принял сидячее положение, сразу же запуская одну руку в золотистые жёсткие от геля волосы, а другую положил на налитый кровью внушительных размеров член, массируя чувствительную головку. Откинув голову назад, Миша закусил губу до крови. Сердце бешено стучало в его груди, билось об рёбра. Романов же в это время выпутал руку из шевелюры, быстро переходя и справляясь с пуговицами рубашки, и пусть снять её не получилось, мужчина вполне смог добраться рукам до широкой спины, оставляя на ней новые тонкие полосы от ногтей. Они жадно целовались, сплетали языки, параллельно с этим ублажая друг друга. — Переворачивайся, — приказ, который был мгновенно исполнен. Питер лежал грудью на столе, чувствуя, как горячий член проходился по его ягодицам. Московский взял каштановые волосы в кулак, сжимая их, оттягивая голову Саши назад. Пальцы коснулись распухших губ. Романов сразу же провёл по ним горячим языком, а после втянул в рот, обсасывая их и обильно смачивая слюной. Москва вытащил мокрые пальцы, поднося их к сжатому колечку мышц. — Придётся потерпеть, Саша, — шёпотом на ухо сказал мужчина, проникая двумя пальцами в нутро, растягивая его на манер ножниц. Романов сильно закусил губу от, пока ещё, неприятных чувств. Сдерживая рваные стоны в груди, он сжимал край стола. Продолжая растягивать Питер, Москва выцеловывал его шею и открытый участок спины, успокаивая, отвлекая от вынужденной боли, и периодически проходился рукой по всей длине его члена, подходя к границе, но никогда не достигая её. Собственное достоинство изнывало. Хотелось получить заветное удовольствие, но Московский не мог причинить лишнюю боль Саше. Он добавил ещё один палец, наращивая темп движений. На глазах Петербурга выступила влага. — Заканчивай, Миша, — тянул он каждую гласную. — Я готов. — Сам напросился, — Московский вытащил пальцы с характерным хлюпаньем. Он взял собственный член, провёл рукой вверх-вниз размазывая предэякулят, а после направил его к дрожащим мышцам ануса. Москва медленно входил. Горячие стенки плотно облегали орган, наконец-то даря невероятное чувство удовольствия. — Не тяни, Московс.., — фраза обрывалась на половине. Мужчина дернул бёдрами вперед, полностью заполняя Питер. Романов простонал. — Повтори, что ты там сказал? — практически полностью выходя, — Я не расслышал, — резкий толчок по самое основание. Шлепок и протяжный стон Александра прошлись эхом по кабинету. — Прошу, быстрее, жестче, — скребясь ногтями по столу. Московский улыбнулся оскалом. Он вцепился руками в бёдра, начиная лихорадочно вбиваться в тело, оттягивая его на себя. Романов закусил ребро ладони, тем самым заглушая громкие стоны. Он подмахивал бёдрами, стараясь как можно глубже насадиться на член. Мокрые пошлые шлепки вперемешку с глухим мычанием заполнили кабинет. Москва любовно смотрел на сгорающего от удовольствия Сашу, на свой член, что раз за разом входил и выходил из горячего нутра. Толкаясь каждый раз максимально глубоко, Миша проходился по чувствительному комку нервов, принося Питеру настоящее райское наслаждение. Московский продолжал нещадно трахать его. Александр задыхался. Низ живота стянуло в крепкий узел. Толчок. Ещё. И Ещё. Романов поджал пальцы на всех конечностях, с самым громким стоном кончая. — Надо же, — последние толчки. — Кончил без рук, — выходя из растраханного тела и изливаясь на молочные ягодицы с тихим шипением. Мышцы тела подрагивали. Мужчина едва держался на собственных ногах. Приятная нега после бурного оргазма разлилась по телу. Миша наклонился к быстро дышащему Романову, мягко целуя его в загривок и зарываясь носом в кудрявые локоны. — Подожди минуту, — тихо попросил Московский. Он открыл нижний ящик стола, доставая оттуда пачку салфеток. Вытащив пару штук, он стёр своё семя с чужих ягодиц и выкинул использованные салфетки в мусорное ведро. Саша упёрся руками в стол под грудью, выпрямляя их и поднимаясь через прогиб в спине, он тяжело выдохнул. Поясница приятно ныла, абсолютно все мышцы были расслаблены. Удовольствие теплыми волнами билось в груди. Если бы не стол, который его держал, Саша бы лежал сейчас на полу. Он медленно наклонился, поднимая одежду, надевая её обратно. Московский уже оделся, он зачесал выбившиеся прядки назад и стал поправлять галстук. — Ну что? — подал голос Москва. — Убедился в моей любви к тебе? — Саша без эмоционально заправлял рубашку. Он посмотрел на Московского, взял в руку его галстук и резко притянул к себе, целуя. — Убедился, — отстраняясь. Петербург мягко улыбался, завязывая галстук Москвы. — Люблю. — И я, — мгновенный ответ.

Давно знакомое "навечно" никто из них вслух не сказал, но сердце гулко отбило этот ритм.

— Ты сейчас в отель? — поинтересовался Михаил. — Да. — Я с тобой, — убирая телефон в карман пиджака. — Хорошо, — ответил Романов. Он отошёл в сторону к большому зеркалу, пытаясь поправить укладку. — Причёску мне растрепал, нахал, — фальшиво обижался Александр. — Прости, — подошёл к нему мужчина, обнимая и прислонясь губами к чужому тёплому лбу. — Пойдём, — Московский открыл перед ним дверь, пропуская Петербург вперёд. Они не спеша шли по длинным коридорам, минуя другие кабинеты и отделы. Столицы вышли в просторный светлый холл, где за большой стойкой сидела девушка. Обратив на них внимание, она вскочила со стула, отдёргивая свою узкую юбку и обращая свой взгляд на Московского, широко улыбаясь ему. Романов равнодушно прошёл дальше к дверям лифта, а Москва остановился у её стола. — Я отъеду ненадолго из офиса, отмени все звонки и встречи на вечер, — холодно. Александр обернулся на его низкий голос, смотря то на Москву, то на девушку. — Да, Михаил Юрьевич, — быстро закивала она. Московский хотел продолжить путь к лифту, как резко остановился. — А, да! Вы уволены, — кинул он, подходя к Петербургу и укладывая руку на чужую талию. Александр смотрел на неё надменным ядовитым взглядом. На его устах была слабая усмешка.