Sensitive

– Тебе идет. – М?.. – Юкимура крутит головой, пытаясь себя рассмотреть. Толстовка Масамунэ сидит на нем криво – рукава длинноваты, в плечах жмет, к тому же, от вышитых люрексом молний ужасно хочется чесаться. Но если ты имел неосторожность облиться соком в гостях так, что твои собственные куртка, рубашка и футболка крутятся теперь в чужой стиральной машине – кто в этом виноват? Тигренок тайком передергивает плечами – ууу, царапается же! – …Юкимура? – Масамунэ-доно? – Ты меня вообще слушаешь? Оказывается, Дракон стоит на расстоянии вытянутой руки и что-то говорит. – Извините, – мямлит Тигренок. Ну вот что делать – такое впечатление, что проклятые люрексовые молнии впиваются прямо в кожу! – What are you doing, Юкимура? Единственный глаз Дракона сощуривается в подозрении, Масамунэ решительно берет Санаду за плечо и разворачивает к себе спиной. – Ты что, блох развел? Юкимура вырывается из его хватки пунцовый, как отварная свекла. – Что вы такое говорите, Масамунэ-доно?! Я… – А ну, stop! Масамунэ ловит багрового Тигренка за капюшон, подтягивает к себе и задирает подол одолженной толстовки. – Фью-ю-ю-ють! Чего же ты молчишь, Юкимура? – Прошу… прошу меня простить, я не хотел показаться неблагодарным, я… Дракон дергает толстовку наверх, на секунду заставляя Санаду запутаться в словах так же, как его руки и голова запутываются в одежде. Прикосновение догоняет Тигренка, когда он уже почти освобождается – и почти соображает, что должен возмутиться. – Ты себе всю спину содрал, you see? – говорит Дракон глухо, но дотрагивается почему-то до груди. Пальцы оглаживают ареолу сосков, скользят по животу, цепляясь за каждую выступающую мышцу. Юкимура замирает с поднятыми вверх руками. Тесный ворот – а, он же сам подтягивал блочки, чтобы не болтались! – мешает выпутаться окончательно. – Масамунэ…-доно?.. Вместо ответа Дракон делает шаг вперед. Подтянувшихся от холода сосков касается что-то теплое и мягкое, и Юкимура понимает, что Датэ целует его – сначала просто мазнув губами по коже, а потом уже откровенно зажимая сосок между зубами и слегка оттягивая его на себя. Тигренок задерживает дыхание. Руки Датэ забираются под пояс его штанов, поцелуи поднимаются все выше, к шее, тонут в пульсирующей ямке между ключицами, Дракон проталкивает свое колено между его ног, прижимаясь пахом и судорожно воюя с застежкой на джинсах. – Не снимай, – хрипло говорит Дракон, снова опуская ему руки на грудь и перекатывая соски между пальцами, – не снимай пока, okay? Юкимура молча кивает. Темнота обостряет для него звуки, толстовка одуряющее пахнет Датэ – он не отдавал себе отчета, насколько силен этот запах, до тех пор, пока не лишился зрения – прикосновения становятся болезненно острыми – и он стонет, сам, в свою очередь прижимаясь пахом к паху Масамунэ, двигая бедрами и ощущая, как его напряженный член упирается в чужое не скрываемое возбуждение. – Юкимура!.. Дракон подхватывает его под ягодицы, прижимает к стене. Штаны и джинсы падают на пол, стреноживая своих владельцев, не давая им сделать и шага. Масамунэ покрывает поцелуями шею Юкимуры, стискивает оба их члена в кулаке, расплющивая их друг о друга, размазывает первые капли предэякулята по коже, дергает кольцо пальцев вверх-вниз поспешными убыстряющимися движениями. Юкимура пытается найти точку опоры для запутавшихся рук, и Датэ сдирает с него толстовку одним резким рывком, прижимается губами к губам, вталкивает свой язык Юкимуре в рот в тщетной попытке достать до глотки. – М-м-м!.. Тигренок обхватывает его за шею, запускает пальцы в волосы, тянет, стискивая в кулаке. Вторая его ладонь накрывает пальцы Масамунэ, усиливает контакт. – Да! да! yes! О, даааа!! – Ма…самунээээээ!.. – На кровать, – говорит Дракон хрипло. – На кровать. Давай. Да? – И они, спотыкаясь об одежду и поцелуи, валятся на его диван. Полчаса спустя Масамунэ, приподнявшись на локтях, разглядывает раскинувшего руки Тигренка. – Я и не знал, что ты такой sensitive, Юкимура, – говорит он с кривой ухмылочкой. И едва успевает увернуться, когда до Санады, наконец, доходит.