Юбилей

Завулон справлял свой юбилей громко и помпезно. И все было замечательно, за исключением так и не исполнившегося за два года желания: один Светлый маг продолжал его упорно игнорировать. Чего Завулон только не пробовал: витиевато намекать, злобно ехидничать, подначивать, в конце концов даже попытался сказать открытым текстом — все бесполезно. И вот праздничный вечер в разгаре, гости громко и со вкусом разносят ресторан по камешку, а настроение у Завулона далеко не радужное. Поднявшись на второй этаж в специально арендованную комнату, Завулон еще раз прокручивает в голове план, убеждается, что он безупречен, и, тяжело вздохнув, извлекает из кармана мел Судьбы. Кусочек совсем маленький — хватит лишь на пару слов. Тут главное не ошибиться с желанием. Он пишет на стене: "Антон останется…" — и мел рассыпается мелкой крошкой."... со мной" дописать не получается. Но сожалеть уже не о чем — по сути пожелание высказано верно. Тут же звонит телефон, и Завулону сообщают, что у дверей ресторана стоит Городецкий и несет какую-то чушь о том, что тот срочно должен подписать какие-то документы. Настроение сразу улучшается и, стряхнув с пальцев белую пыль, юбиляр с достоинством шествует на первый этаж. *** Городецкий немногословен и явно сам озадачен своим поздним визитом. Он достает из папки документы и трясет ими перед носом Завулона, удивленно оглядываясь. — Что отмечаете? Есть повод праздновать? Охранники пытаются съязвить по поводу тупых Светлых магов, стараясь задеть самолюбие Городецкого, но Завулон обрывает их жестом. — Теперь есть, — говорит он и зовет Антона на второй этаж. Незаметно применяет противоподслушивающее и блокирующее дверь заклинания и делает вид, что неурочный визит его неимоверно раздражает. Городецкий растерян и неуверенно мнется на месте. Но не сводит с Завулона своего одуряюще бесшабашного взгляда, того, из-за которого так хочется наплевать на все условности и совершить что-то действительно… непозволительное. Уговорить присесть Антона получается только со второй попытки, потому что бестолковый Светлый настолько поглощен созерцанием его праздничного костюма, что не слышит ничего из того, что Завулон говорит. А еще он слишком настойчиво изучает его лицо, будто видит впервые. Поэтому Завулону приходится делать вид, что заинтересован документами, и наспех проставлять подписи. Только когда Антон получает документы обратно, он наконец расслабляется и пытается вымучено улыбнуться. — Так что отмечаем? — У меня день рождения. У Городецкого смешно округляются глаза, и он начинает нести какой-то бред о том, что не знал, иначе бы пришел с подарком… Завулон же подходит к нему, сидящему в кресле, склоняется, опершись руками на подлокотники, и наконец решается поцеловать. Выходит немного агрессивно, и Завулон мысленно чертыхается. Городецкий ошарашено отстраняется, вжимаясь в спинку, и очень забавно хлопает глазами: — Что?.. Зачем это? — Подарок. Ты будешь подарком, — Завулон опускается перед ним на колени: так, чтобы их взгляды были на одном уровне. И, ухватив за подбородок, тянет Антона на себя, опять впиваясь в слишком теперь яркие губы. В ответ — возмущенное мычание и попытка вырваться. К удивлению Завулона, Антон раздосадован и взбешен. В его глазах яркими пульсирующими точками на радужке загорается гнев. Завулон и не знал, что магия в Городецком может так странно проявляться. Это завораживает и заставляет провести ладонью по его лицу, вынуждая закрыть глаза. — Не надо… — шепчет Антон. — Считай, что я спятил. Говорить этого явно не следовало, потому что Городецкий тут же приходит в себя и отталкивает Завулона. Вскакивает и отходит подальше. — Безумие какое-то… — в его глазах больше нет той доброжелательности, которая ему обычно свойственна. Завулон с досадой выдыхает и утыкается лбом в переплетенные пальцы, все так же продолжая стоять на коленях перед креслом и облокотившись на обивку. Что-то пошло не так. Где он совершил ошибку? — Я пойду? — спрашивает в довершение всего Городецкий. Как-то растерянно и виновато спрашивает, истолковав ссутулившуюся фигуру на свой, явно неправильный, лад. Повисает пауза. — Сам решай, — Завулону эти слова даются с большим трудом. Он запрещает себе надеяться вообще хоть на что-то. Антон тут же выскакивает за дверь, и слышно, как по лестнице стучат его ботинки. Завулон остается вяло размышлять над тем, возможно ли, чтобы у мела Судьбы вышел срок годности. Из невеселых раздумий его выдергивает телефонная трель. Но это не его мобильный: в углу кресла обнаруживается телефон Городецкого. Под раздражающее дребезжание на экране высвечивается неизвестный Завулону номер. Но взгляд Темного мага устремлен не на экран: с задней стороны, на пластике, выведено маркером — "Антон" и рядом реквизитный номер. Завулон чертыхается и скрипит от досады зубами. Пожелание исполнено: Антон остался, да только не тот… *** На улице холодно и слякотно, и дождь моросит. Антон ежится и встает под козырек одного из магазинов. Закуривает. У него трясутся пальцы: произошедшее слишком безумно, чтобы быть реальностью. Он не помнит, как оказался перед рестораном, и не понимает, зачем ему приспичило требовать от Завулона подписать документы. А сумасшедший поцелуй — это вообще выше его понимания. По-хорошему, сейчас Антону надо развернуться и уйти, забыть все, как страшный сон. Он чувствует, что поступить надо именно так. Только вот у Завулона был слишком потерянный вид, и это озадачивает. Антону никогда не приходилось видеть главу Дневного Дозора в таком состоянии. Не может же этот поцелуй значить для него так много? Антон гасит сигарету, понимая, что непременно пожалеет о том, что собирается сделать. И решительным шагом возвращается в ресторан. "Просто чтобы уточнить, — уговаривает он себя, — только задать вопрос и уйти". Он облизывает пересохшие от волнения губы, вспоминая, как прихватывал их зубами Завулон. И судорожно сглатывает. А на языке почему-то вкус мела…