Синяк у архитектора

Уставший студент плёлся уже по менее оживлённой, душной улице, думая о своём. В последнее время его друг Кавех начал вести себя странно: во-первых, стал более раздражительный, чем обычно, но это можно спихнуть на преподавателя, который решил завалить своих учеников работой по уши, потому что они, видите ли, «недостаточно старались, дабы проявить настоящее художественное творение, состоящее из их чувств и эмоций». Аль-Хайтам, когда эти слова услышал, весело хмыкнул. Ему вообще по этой логике можно вручить звание «бесчувственный сухарь года» поскольку искусство не вызывало у него каких-то впечатлений. Это нередко сопровождалось удивлением людей, только вот они не часто высказывали своё непонимание будущему секретарю в отличие от дражайшего товарища, хорошо справляющимся с напоминанием его чёрствости и отсутствия вкуса. Только вышеупомянутое обстоятельство никак не объясняло его закрытость с сухими ответами, а так же небольшой и внезапный «переезд» к младшему. На банальные вопросы по типу «как дела?» тот обычно излагал целые трактаты о своих недовольствах, радостях, планах, рассказах о доброй девочке подарившей очередную заколку, о продавце, отдавшем несколько фруктов бесплатно, об однокурснике который не понимал где проблема творения, да в принципе много о чём. Но теперь он тихо приходил домой, здоровался, молча запирался у себя, даже на ужин не выходил, отвечая, что сыт. Будущего секретаря это сильно напрягало, поэтому он решил сегодня разобраться с этим. После пар подойдя к учителям старшего и спрося как идут дела у Кавеха по учёбе он медленно перевёл тему на его общение с другими учениками, но к сожалению ничего, что могло объяснять поведение архитектора, не нашёл. Поэтому сейчас он, уставший от общения и задержавшийся на добрых два часа, шёл домой. Не сказать, что студент был сильно разочарован. В конце концов раз вода в пустыне не идёт к путнику, путник идёт к воде. Ручка двери неожиданно заскрипела от чего Кавех случайно дёрнувшись, сломал грифель карандаша. — Твою ж! — Вроде, старшие пример подавать должны, а ты так некрасиво выражаешься, — съязвил только что вошедший Аль-Хайтам. — А ты вроде как младший и взрослым возражать не должен, — съязвил в ответ сосед, старясь как можно незаметнее собрать свои вещи и убраться из гостиной в свою комнату. Но увы от хозяина дома эти действия не укрылись. — Хм… Что-то ты сегодня рано, — произнёс будущий секретарь, тихо отрываясь от косяка и идя к выпускнику. — Ага, а ты поздно, — завернув все свои принадлежности в чертёж Кавех взял его в руки, но подняв голову опешил. Перед ним стоял удивлённый Аль-Хайтам который по его расчётам и периферийному зрению должен был быть у двери. На это будущий архитектор невесело усмехнулся. — Ну давай, смейся. — Кто…? — тихим шёпотом разнеслось по гостиной до того как шок сменился яростью — КТО ЭТО С ТОБОЙ СДЕЛАЛ?! — окончательно взбесился будущий секретарь на разбитый глаз соседа. Схватив того за лицо и притянув к себе студент чуть ли не зарычал. Вместо правого глаза у соседа был огромный красно-фиолетовый синяк с кровоподтёками, а на щеке был след будто его кинули на асфальт, после протащив по нему. Выпускник на эту вспышку ярости перепугался ещё больше, что заметил младший. — Прости, не хотел нервировать дополнительно, — Аль-Хайтам спокойно насколько мог, огладил щёку и нижнее веко, после чего сел на диван рядом с сожителем. — Скажи мне, пожалуйста, это как-то связано с твоей молчаливостью и раздражённостью в последние несколько дней? — постарался без агрессии спросить ученик Хараватата. — Я… Да, — голос слегка дрожащий и выдававший перенесённый страх после неожиданной вспышки гнева кольнул остатки совести будущего секретаря. Из-за этого пришлось быстро думать, как успокоить соседа желательно так, чтоб тот не боялся хозяина дома после разговора. — Прекрасно, причину мы выяснили, а теперь можешь ответить кто же всё-таки этот смельчак? — вновь мягко поглаживая лицо пытался добраться до истины Аль-Хайтам. На этот вопрос Кавех вздохнул заставляя себя продумать осмысленный ответ без лжи. — Там много кто замешан, не бери в голову, сам разберусь, — попытался отмазаться выпускник. — Ага, конечно чтоб тебя убили, да? — При чём здесь моя смерть? — Ты разбираешься со всем в первый же день, а если не получилось тянешь до конца. Сейчас от проблемы пошло не только плохое настроение, но и травмы, только вот ты явно не предаёшь этому большое значение, думая, что это не край, значит всё хорошо. И думается мне, что этот самый «край» будет как раз перед тем как тебе кинжал в сердце или в шею воткнут. Ну, третий вариант: изобьют до смерти, раз уж ты говоришь, там много кто есть, — еле-еле удерживаясь дабы не сорваться на крик пытался донести свою точку зрения младший старшему. — Вот именно тебе думается, а я как нибудь да справлюсь и на «край» как говоришь, у меня глаз бога есть, — фыркнул выпускник вставая. — Ну уж нет! — дёрнул на себя Аль-Хайтам соседа, попутно замечая ещё несколько синяков в разных частях тела — давай мы разберёмся с этим без каких-либо серьёзных травм и последствий. — Да как ты с моей семьёй и другими учениками академии разбираться без последствий для себя будешь?! — не выдержал Кавех. — Семьёй? — не понял Аль-Хайтам. Насколько он помнил опекуны его соседа вполне тепло относились к своему чаду и редко с ним ссорились. Что же такого могло случиться, что они его избили. — Да, семьёй! Они оказывается думали что я поступил на драшан Вахумана, а не на Кшахревари гордились тем, что я видите ли историю изучаю на которой все остальные драшаны строятся! Но когда узнали где я на самом деле учусь взяли, да дали мне пиздюлей со словами, что я позор семьи и херня моё искусство, а так же переводился на любой другой драшан или меня так изобьют, имени собственного не вспомню! От других учеников постоянно получаю какие-то тычки, оскорбления, слова, что сопьюсь и кучу всего ещё! — под конец своей речи выпускник уже почти плакал, обнимая свои колени. Воцарилось молчание которое еле слышно прерывалось всхлипами Кавеха. Вздохнув Аль-Хайтам аккуратно потянул парня на себя так, чтобы голова расположилась у него на плече, а сам он сидел у будущего секретаря на коленях. — Прости, пожалуйста. Я не хотел задеть тебя, но мне до сих пор хочется помочь. Ты мне это позволишь? — решил пойти на уговоры ученик Хараватата. — Чтоб ты сам убился? — Меня скоро назначат секретарём академии Сумеру, я иногда буквально буду замещать мудрецов и даже сейчас влияние, которое мне дали вполне себе достаточно для успокоения твоих родственников, про студентов вообще молчу. Кавех снова замолчал, не зная как ещё заставить отказаться от этой идеи аль-Хайтама. — Ладно, делай, как тебе угодно, — всё же сдался выпускник. — Прекрасно, — удовлетворительно кивнул заместитель — подожди, ты рану промыл? — Спиртом протёр. Считается? — Почти, сиди здесь, я за аптечкой, — младший убрал со своих коленей выпускника и ушёл в прихожую. — Больно, — шикнул архитектор. — Потерпи, сейчас мазь с бинтом наложу и к родственникам пойдём. — Бля, это точно требуется? Дядя Абдула тебя убить к тварям из бездны может. — Я выше, сильнее тебя, а учитывая насколько ты похож как раз на Абдулу по внешним параметрам и силе, сомневаюсь в сложности их убеждения, — довольно ухмыльнулся младший. — Не напоминай об этой разнице. — Хочешь жить в моём доме, будь добр терпи. — Я тебе, что на жену похож для того чтоб меня на руках носить и на колени сажать? — Ну если ты хочешь быть снизу, я не буду возражать, — не удержался аль-Хайтам. — Я буду возражать! Даже если мы в каком-то другом мире и встречаемся я сверху! — вспыхнул Кавех. — Что если в этом сделать исключение? — Чего? — Давай встречаться говорю, — после этих слов архитектор чуть с дивана не навернулся. — Ты тоже поиздеваться решил? — Нет. Вполне серьёзно. И, опережая твой вопрос, понял только что. Просто подумал, вряд ли я стал бы тебя пускать в дом, давать деньги и решать твои проблемы не имея никаких чувств. — Пиздец. Можно я подумаю? — Ага. Всё, готово, — закончил перебинтовывать раны заместитель. — Спасибо. — Идём сначала к семье или студентов припугнём? — Второе. К родственникам когда возвращаться будем зайдём, — парень просто кивнул. Получилось всё слегка не так, как они рассчитывали. Некоторые из родственников Кавеха какого-то плесенника были в академии, пока вокруг них вертелось девять человек что-то увлечённо рассказывая. Как только вся это процессия завидела главного виновника торжества, атмосфера вокруг потяжелела. — Значит ты у нас ещё и алкоголик, который спит с парнями без разбору, мы с твоей тётей правильно всё поняли? — явно бесился дядя архитектора. — Да, а ещё видите парня рядом с ним? Его недавно мудрецы объявили будущим секретарём и он как начал на него вешаться! Точно ради давления на учителей спит, — ухмыльнулся парень с шапкой изображения Амурты. — Точно с той свалившей родственницей связан!Кстати на свою кхм, тётю, ну ту которая танцами увлекалась, цветом волос и глаз тоже очень похож… — послышалось от ещё кого-то. — Ах, вспомнила! Я как-то раз слышала, что он на Кшахревар поступил из-за художественного направления, а не ради изучения автоматонов! — после этих слов один из членов семьи окончательно впал в ярость. — Ты с катушек съехал?! Завтра же иди и переводись на какой-либо другой драшан или позорником, как они стать хочешь?! Аль-Хайтам бросил взгляд на Кавеха. Тот дрожал от страха перед отцом и упоминания позоров семьи с которыми он действительно общался в тихую ото всех. Будущий заместитель вздохнул. — Успокойтесь наконец все. С Кавехом я общаюсь очень давно, практически с начала учёбы и то, что он на меня «вешается», означает радость за меня и мою новую должность. Ещё никакой он не алкоголик, действительно пару раз может выпить, но это всё. А вот куда ему поступать и где учиться уже не ваша забота. Так же с чего вы взяли, что Кавех станет «позорником»? — Да, потому что как он получил эту, хилличурл побери, стекляшку творит, что хочет! — мужчина рванул в сторону своего племянника, норовя ударить, но его остановил меч прижатый тупой стороной к горлу. — Ещё хоть шаг и я точно оставлю вам несколько ран, — ледяной взгляд упёрся в горе опекуна — кстати мне ничего не будет, мой пост сделает своё дело, можете не переживать. Теперь надеюсь вы постарайтесь дать своему родственнику как можно больше свободы. И да если будет услышано оскорбление кого-либо, то оскорбляющему будет сделан выговор. Всем ясно? — после этих слов аль-Хайтам убрал оружие и взяв Кавеха за руку пошёл домой. — Зайдём на базар за продуктами? — попросил архитектор. — Что собираешься готовить? — Что-то нравящееся тебе, отблагодарить хочу. — В таком случае прекрасно подойдёт кофе. — Какое кофе на ночь глядя?! Ты совсем осмелел или вместе с будущей передачей поста секретаря сон перестаёт быть нужным?! — младший улыбнулся. — Нет, но бумаги мне уже начали предоставлять и их нужно сделать. — Утром сделаешь всё, а если надумаешь работать всю ночь я тебе суп приготовлю — пригрозил старший. — Ты меня ненавидишь, — недовольно скривился аль-Хайтам. — Что-то у тебя сегодня многовато эмоций. Интересно если я тебе скажу, что люблю тебя и поцелую ты станешь таким, как обычно? — Чего? — Люблю тебя и я согласен с тобой встречаться говорю, — действительно целуя пробормотал Кавех. — Кажется где-то я сегодня это уже слышала, — хихикнула маленькая тень за одним из столбов.