Утро

Костяшками пальцев оглаживая щёку Николая, Фёдор приблизился к его лицу. Шершавые губы слегка коснулись чужих, пока Достоевский, горячо выдыхая, шептал прямо в них о том, какой Гоголь восхитительный в своём естестве. На щеках блондина проступил лёгкий румянец. Сердце заходилось в ускоренном ритме, оглушающе барабаня по перепонкам. И бледная рука брюнета, что так мягко ласкала нежную кожу Коли, начала спускаться всё ниже, подушечками пальцев пробегаясь по ключицам, плечам и ребрам, пока не обхватила блондина за талию, прижимая ближе. — Мой прелестный, ты меня опьяняешь… Фёдор накрыл губы партнёра своими. Играясь, прошёлся по верхней губе кончиком языка, после чего зубами схватил нижнюю, оттягивая. Руки блондина обвили шею Достоевского. Николай простонал прямо в поцелуй, сплетаясь с языком партнёра. Гоголь привносил в это чувственное слияние больше страсти и желания, отдаваясь ему с головой. Он обмякал и плавился в руках Достоевского, прохладные пальцы которого действовали отрезвляюще, не давая совсем уж распластаться. Но всё было тщетно, как только влажный шероховатый язык Достоевского коснулся ушной раковины Николая. Блондин забыл как ровно дышать. Его пальцы впились в бледную кожу плеч Фёдора, пока брюнет, ехидно улыбаясь, вновь размашисто проехался языком по уху Гоголя. — Ф… Федя… Ах. ~ Влажные звуки… То, как Достоевский покусывал мочку и обсасывал хрящик уха… Как выдыхал, изредка тихо и хрипловато постанывая. Всё это эхом отдавалось прямо в мозгу Гоголя, заставляя сводить брови на переносице и вздыхать, судорожно сглатывая накопившуюся слюну. Возбуждение мурашками пробежалось от кончиков пальцев и сконцентрировалось внизу живота, затягивая узел неконтролируемого желания получить больше прямо здесь и сейчас. — Федя, ах, Федя, пожалуйста… Слушая и наслаждаясь столь восхитительной реакцией, Фёдор даже не думал останавливаться. Продолжая вылизывать ухо Николая, он прижимал его горячее тело к себе ближе, обхватывая одной рукой под поясницу. Пока вторая уже начала поглаживать твёрдый стояк сквозь белье. — Коля, душа моя, ты восхитительный. Самый прекрасный. Самый желанный... Впиваясь жадным поцелуем в шею, Достоевский оттянул резинку белья, обхватывая член Гоголя у основания. Посасывая, Фёдор больно впился зубами в нежную кожу, оттягивая, оставил на ней украшение — багровый засос. Николай больше не мог сдержать удовлетворённого громкого стона, запрокидывая голову, открыл больше пространства для мучительных ласк его партнёра. Загибая пальцы на ногах, Коля самостоятельно толкнулся в чужую руку, возвращая жалобный взгляд в аметистовые глаза. «Хочу больше» Такая нетерпимость заставляла Фёдора быть ещё нежнее в каждом своём движении рукой. Тонкие пальцы, обхватывающие плоть блондина, чувствовались невообразимо правильно… Брюнет, размазывая вытекающий из уретры предэякулят, покрывал каждый сантиметр своего пути вниз поцелуями. И когда он оказался прямо напротив члена, подушечкой большого пальца накрывая головку, мягко улыбнулся, глядя на своего партнёра. Свободной рукой Достоевский ласково поглаживал нежное бедро, внутреннюю сторону которого тотчас укусил, оставляя след, и сразу же зализал «ранение». Гоголь, глядя на эту картину, поджал губы, издавая скулёж. Эта пытка была для него просто невыносима. Ему необходима была разрядка и он, опираясь лишь на один локоть, запустил руку в тёмные волосы, сжимая локоны в кулаке. Оттягивая волосы партнёра, Николай буквально заставил Фёдора уткнуться губами себе в пах. Но брюнет и не был против. Наоборот. Он наслаждался тем, как Гоголь вожделеет его чувствовать. Достоевский проехался языком от основания члена до головки, которую после обхватил губами. Вкус Николая столь сладок, будто он действительно питается лишь одними фруктами. Или это восприятие Фёдора, что так страстно желая вновь попробовать своего партнёра, имеет привычку его же мучать продолжительным отказом от всего, связанного с непотребным. И сейчас, будто извиняясь, растянутые на стояке припухшие губы активно работали, пока член Гоголя скользил по языку в самую глотку. Убранные с лица Фёдора, собранные в хвост в руку Николая темные волосы оказались удобным направляющим инструментом. Периодически отстраняя брюнета, давая ему возможность отдышаться, блондин наблюдал за поблескивающей стекающей по подбородку слюной, смешанной с его естественной смазкой. Помутневший от желания аметистовый взор, направленный на него, возбуждал сознание Николая ещё больше. Полностью отдаваясь ощущениям, Гоголь всё проговаривал, как ему невыносимо хорошо, как Достоевский своими губами, щеками, языком, нёбом и глоткой доводит его до кондиции. Николай стонет громко, из его уст снова и снова сладко выбивается имя его партнёра. Фёдор, влекомый голосом его искусителя, его искусства, его вдохновения, только плавнее и напористее ласкает член в своём рту, проходясь языком по каждому сантиметру, каждой венке, заглатывая глубже и слюнявей, постанывая в унисон, оттягивает к животу лобок блондина. — Аах. Я. Я… Не меняя темпа, Достоевский продолжал движения головой, пока сердце Гоголя пропускало удары. Постепенно, но стремительно накатывающая волна оргазма накрыла его с головой. — Федя, Федя. АХхх. ~ Сжимая тёмную макушку меж мягких бёдер, заставляя остановиться, Николай излился прямо в рот брюнету. Его немного потряхивало, он обеими руками впился в простыню под собой. Оргазм яркий и долгий. И спермы много. Аккуратно высасывая и слизывая остатки семени, Фёдор поднялся ближе к лицу блондина. Показательно открывая рот и показывая свою «добычу», Достоевский сглотнул, облизываясь. Гоголь притянул его к себе, требовательно целуя. На что брюнет только довольно улыбнулся, ответно накрывая чужие губы своими. А после отстранился, утаскивая Николая на себя в объятия. — Доброго утра, радость моя. Сказать, что блондина размазало от нахлынувших чувств — не сказать ничего.