Герань

Сраженный, едва способный дышать, Боэльдье остался на ногах лишь чудом. — Это вы, черт возьми! — воскликнул немец, зажав его лицо между обожженными ладонями. — Рауф... — Дайте же на вас взглянуть! — Отто!.. — взмолился Боэльдье. Последний раз поцеловав его — на русский манер, в губы, — фон Рауффенштайн отпустил своего пленника. Боэльдье поспешил сесть, нащупав подлокотник. Улочка Монмартра отплясывала перед ним канкан. — Кельнер! Шампанского! Самого дорогого! — прикрикнул немец. — Что... вы здесь делаете? — выдохнул Боэльдье. — И что с... — его дрожащий палец потянулся к шее. — Ах, это! — отмахнулся фон Рауффенштайн. — Серебряная пластина. Поставил себе после войны. Вдобавок к этой... Немец стукнул себя по затылку. Боэльдье поежился при характерном отзвуке. — Шея все равно ни к черту. Но я хотя бы не ношу корсет. К ним подскочил «кельнер» с бутылкой «Пьер Жуэ». Перехватив шампанское, фон Рауффенштайн взял бокал и молниеносно сбил им горлышко. Боэльдье вздрогнул, как от шальной пули над ухом. Официант исчез; фон Рауффенштайн стряхнул с руки остатки пены и так же быстро наполнил их бокалы. — Prost! Несчастный Боэльдье покорно следил за тем, как немец опрокидывает свой — резко, отводя затылок, как заправский офицер. Манера больше подходила для крепких напитков, но, похоже, ему было плевать. — Ну, рассказывайте, Боэльдье! — вдохновленно произнес фон Рауффенштайн. — Что вы делали после вашего марша в Швейцарию? О нем писали все газеты... Вместо ответа Боэльдье лишь пригубил шампанское. Смотреть на искреннюю улыбку немца было нестерпимо. — Мне нечего сказать, — негромко произнес он. — Я предал ваше доверие. Дал слово чести, скрыв, что мы храним веревки. Наконец стал причиной вашего... Француз поморщился, вспомнив багровое пятно на мундире. — Пустяки! — отмахнулся фон Рауффенштайн. — Я не жалею, что закрыл вас. — Что?.. — опешил Боэльдье. Рыжеватая бровь чуть изогнулась. — Вы... что? — повторил француз. — Я же закрыл вас. Вы не помните? — Боже мой, Отто... Я думал, вы пытались выбить револьвер! Вздернув обе брови, немец картинно уронил монокль. — Какой же я болван!.. — взмолился Боэльдье. — Я угрожал вам, оскорблял вас... а вы спасли мне жизнь! Фон Рауффенштайн пожал плечом и несколько смущенно отвел взгляд. — Вы хоть не сильно пострадали? — уточнил француз. — Ничего страшного. Пуля сломала ребра, те задели легкое. Провалялся с пневмонией пару недель. — И это — «ничего»?.. — В сравнении с моей посадкой? — немец картинно вскинул руку. — Считаете, что это всё? — Не всё? Фон Рауффенштайн слегка задрал рукав. — Хм. — Хотите больше? — рукав поднялся до локтя. — Отто... — Я мог бы снять... — Не надо! Я вам верю. Фон Рауффенштайн победно откинулся на спинку стула. — Вы неуязвимы, — усмехнулся Боэльдье. — И все же мне чертовски стыдно. — Бросьте. Жизнь коротка. Пейте шампанское. Скрыв новую усмешку за бокалом, Боэльдье последовал его совету.