***
В сетях запуталась мстительно отфыркивающаяся русалка. С первого взгляда все выглядело так, будто несчастное создание угодило в сети рыбаков случайно — такое изредка бывало у этих неспокойных берегов. Только вот судно, которое своим появлением осчастливила самая настоящая русалка, было пиратским, да не просто пиратским, а грозой всего Архипелага Лактики, а то и за его пределами, и принадлежало принцу корсаров, флибустьеров и буканиров, чье имя наводило ужас… и все в таком духе, подробнее все титулы были тщательно записаны у старшего помощника, рыжего типа, едва ли не более чванливого, чем сам капитан. Посудина, кстати, была весьма ладная, и не зря носила имя «Превосходство» — потому что легко обставляла самые быстрые шхуны Вольного флота, не говоря уж об имперских галеонах. Да и сеть, которую набросили на морскую деву, была не рыбацкой, а боевой, с оплетками и металлическими утяжелителями. На рыбацкую бы она даже не взглянула… — Чего встали? — рыкнул Хакс, видя, что сокоманднички порядком стушевались. — Не сожрет же она вас! Сразу — точно не сожрет… Два дюжих матроса втащили брыкающуюся гостью на палубу. Она тут же мстительно плеснула пышным хвостом так, чтобы заляпать щегольский камзол старпома брызгами, ошметками водорослей и тины с обшивки корабля. — К капитану ее! — Полегче, оглоеды! — подала голос русалка, обдавая попутно хватавших ее невежливых матросов отборной портовой руганью. — Никаких манер, — обратился рыжий старпом к такой же рыжей корабельной кошке. Потом отвесил пинка юнге в направлении каюты капитана Рена. Пусть в конце концов сам с этими оголтелыми русалками разбирается — раз втравил достойное пиратское судно в предосудительную авантюру и потом мелкопоместные разборки с морским народом. А все из-за этой самой Рей. Дал же бог капитана…***
Говорят, она подобрала его на берегу — после кораблекрушений оставалось много всякого сора, обломков и прочего хлама, которое только мешало жить и рыбе, и остальным обитателям моря. А эта мелкая сошка, чтобы прокормиться, собирала, что оставалось в этом буреломе, и меняла на съедобное там, у себя, в морском царстве. Однажды в грудах обломков отыскался и непутевый капитан, едва живой Рен. Конечно, за утопленников много не полагалось, тем более что он якобы еще жив был… Если сейчас жив, то уж наверное тогда тоже был… Но ушлая дева решила, что за него предложит выкуп не морской народ, а человеческие люди, двуногие. Даром, что ли, она его, горемычного, за ноги тащила на своем хвосте в отдельную пещеру, правда, по дороге головой Рена пересчитывая рифы и донные валуны — иначе никак не пояснишь, что капитан начал себя вести как круглый идиот после того, как команда его выкупила. Да не за что-нибудь, а за настоящую шпагу из сияющей дамасской стали. С тех самых пор у пиратского корабля добавилось хлопот помимо самих рейдов и прочих темных дел и делишек. Прознав, что те кучи мусора и лома — от затопленных бравой командой «Превосходства» кораблей, русалка сделала жизнь команды невыносимой. Мало того, на корабле сам собой установился сухой закон: пьяненького морячка, от матроса до самого капитана, ловкая дева сманивала в объятия и норовила утащить, требуя потом выкуп, а когда после шпаги дама стала просить в качестве отступного моргенштерн одного саксонца, команда решила, что дело так может и до мортир дойти. Квартирмейстер знал порядок действий наизусть: в каюте капитана, как самого виноватого, уже была наполнена морской водой распиленная напополам большая бочка. Неистовую гостью стоило разместить именно там — во избежание повреждений несущих конструкций корабля, рангоута и снастей. Потому что с нее станется. Только капитан Рен умел с ней договариваться — и никто не задавал никаких лишних вопросов — как, лишь бы спровадить с судна морское чудовище. Поговаривали, что это оттого, что у матери капитана тоже были некие магические русалочьи силы.***
Явившись после заката на «Превосходство», капитан немедленно осознал, что на судно снова совершено вероломное нападение. Лица матросов, офицеров, квартирмейстера и старпома были одного и того же бледного оттенка и сочувственного выражения. Некрасиво выругавшись сквозь зубы, капитан Рен размашисто зашагал к своей каюте за шканцами. Чуть помедлив — не мог же он показать, что опасается, — повернул кованую ручку и вошел в пропахшую солью и сыростью каюту, которую только накануне отдраили так, что все блестело, переливалось и скрипело. Сейчас скрипели только зубы командора Рена, сжатые так, что рисковали выкрошиться. Все было залито, забрызгано, куда дотянулись хрупкие ручки гостьи — повсюду мокро. Даже шляпу с роскошным плюмажем положить оказалось толком некуда. Отчасти от этого, отчасти из желания проявить гостеприимство — как ни крути, он капитан первоклассной пиратской шхуны, предводитель отборной команды рыцарей-пиратов, истинный кабальеро, пусть и склонный к несколько артистическим выходкам, — капитан отвесил даме роскошный поклон, подметая черными страусовыми перьями влажные доски пола. Русалка Рей сделала книксен прямо в бочке, подняв тем самым еще одну волну брызг и возмущения. — Чему я обязан, — отирая соленую воду со щек, стоически поинтересовался неустрашимый капитан, — счастью видеть вас вновь, достопочтенная госпожа? Сложив руки на груди, морская дева гордо вскинула подбородок. — Твои люди захватили меня. Сам разве не видишь? Несмотря на то, что в неподходящих ситуациях капитан Рен старался не проявлять лишних эмоций, иногда настолько, что в отдельных рейдах носил рыцарский шлем с забралом, который унаследовал от деда, на сей раз он не сдержался. Брови поползли вверх, и он очень натурально подавился. — Мои люди? — на всякий случай уточнил он. — Ну не мои же? — зло уставилась на него Рей. — Я двуногих не держу. — Правда? А этот… Перебежчик? Как его… — Он — идеологический борец за чистоту береговой линии и помыслов! И зовут его Финнеас Мореход! Капитан Рен почувствовал, как краснеет от ярости. Шлем деда пригодился бы. Он знал, как свои пять пальцев, как Архипелаг, что его ребята к этой русалке на морскую милю добровольно не приблизятся, особенно учитывая все то вооружение, которое она у них уже наменяла. Значит, захватили… Ну-ну. Придерживая брови, чтоб не уползли на макушку, капитан Рен любезно предложил: — Я сию минуту распоряжусь, чтобы ребята немедленно извинились и вас от… — Накормили! Я ваша пленница, вы бессердечный пират, вы держите русалку в черном теле! Три тысячи чертей на румбу! А дама-то себе на уме… Неужели ничего не выменяла и пришла поесть, не тратя горсть жемчуга на жратву? — М… Эмм… Ммм… — Что? — сердито плеснула ладонью по воде нежная русалка. Крыть было нечем. Ужин в городе вышел скудный, губернатор жаловался на плохие уловы – с тех пор как русалочье сопротивление раскинуло базу у устья реки, поэтому капитан Рен и сам бы не прочь набить брюхо. Но не в такой же компании, господи помилуй! — Ладно уж… Схожу на камбуз, посмотрю, что там. Только сиди здесь смирно! Миллисент нервно реагирует на твой хвост. — А что с ним? — Рей немедленно извлекла из воды хвостовой плавник, заливая только начинающий подсыхать пол, и начала его внимательно рассматривать. — Нервируешь котика, вот что! И Хакса нервируешь, и неясно, что хуже! И кстати, я думал, на тебе будут... Ну эти... Ракушки. Опять зачем-то покрасневший капитан Рен окинул взглядом надводную часть Рей. — Вот ещё! Ты эти гребешки сожрал, а я — к себе прикладывай? Ещё чего не хватало. Так потерпишь. В плену я у тебя или как? Ясно. Захлопнув за собой дверь собственной каюты, капитан спешно ретировался на камбуз. — Все очень страшно? — поинтересовался кок, наливая в деревянный матросский стакан четверть рома. Вместо ответа капитан резко выдохнул и залпом вдохнул в себя пойло. — Хакса ко мне. — Есть Хакса на камбуз.***
— И я должен поверить, что вы имели глупость сунуться к ней? — Не «вы», а я лично. — Как же так вышло, а, старший помощник Хакс? — Она взяла Милли в заложники. — Милли? Она сама кого хочешь… Хм. Оскорбленный в лучших чувствах Хакс замолчал. — И у вас хватило ума вступить с русалкой Рей в единоборство? — Она плыла за нами от самого Ди-Куара, грозила нас потопить… — А вы? — Показывали непристойные жесты с палубы. Она показывала гарпун. — Я б вас тоже за такое потопил, — мрачно заметил капитан, мысленно проклиная хитрых русалок и не очень хитрых старпомов. Даже морскому ежу понятно, что этой пройдохе просто нужен был повод, чтобы пробраться на борт – мало ли для каких диверсионных целей. Или для бесплатного ужина. — Что прикажете делать, ваша светлость? У капитана Рена аж челюсти заныли. Он терпеть не мог, когда к нему так обращались. Видимо, крепко старпом за кошку обиделся. Надо хоть сапоги спрятать… — До утра — ничего. Надоест — сама домой запросится. Приготовьте ялик — утром тут будут ее приятели из службы охраны природных богатств, а у них все шлюпки протекают. Кок поставил перед капитаном банановый сплит и еще шесть шариков мороженого отдельно, в изящной вазочке, позаимствованной с какого-то из вражеских галеонов.***
— Давай сюда. Морская дева перехватила поднос из рук приблизившегося капитана и водрузила его прямо поперек своего импровизированного джакузи. — Жаль, у нас так не умеют, — похвалила русалка мастерство кока, уписывая за обе щеки угощение. — Бананы можно наменять у ваших, молоко надоить у ламантинок, но беда — где брать лед… Говорят, в северных водах есть места, где плавают целые глыбы мороженого… — Это не мороженое, — грубовато возразил капитан. — Но если будешь себя хорошо вести — возьмем тебя с собой в северные рейды, сама посмотришь. — Вот как… — Рей была занята вылизыванием вазочки дочиста, и капитан Рен в третий раз за вечер неуместно покраснел и поклялся себе, что без шлема не позволит себе приблизиться к русалке Рей на пушечный выстрел королевского фрегата. — Угу, — с явной неохотой согласился скорый на язык капитан, — только вот наряд тебе придется подобрать поприличнее. На эти слова Рей отставила поднос и подбоченилась. — А больше ничего нет? — Нет, — со вздохом развел руками капитан. — Ты же знаешь, что если мы и держим запас льда, то только на случай, если мои люди тебя поймают. В ответ на чистосердечное признание, Рей смягчилась: — Ладно уж, я сама виновата. — Ты трогала кошку Хакса? — Нет, не совсем так. Кошка трогала меня. — Рей наблюдала, как распахиваются глаза капитана Рена и снова уезжают за горизонт брови. — Мы играли на камнях, ваш четырехлапый сухопутный тюлень просто ловил рыбу и лежал брюхом кверху. — Как же не погладить кота, верно? Фонтан возмущенных брызг накрыл капитана, напрочь испортив прическу. — Ты точно не хочешь, чтобы мы с почетом проводили тебя до утеса в ялике? Хочешь, даже залп дадим… — Чтобы сам морской царь всплыл к нам? Нет уж, спасибо. Заверни меня в простыню и помоги перебраться, где потеплее — вода уже давно остыла. Бр-р. Утром явится кавалер Дэмерон де По, лучший шкипер легких парусников на всем побережье, чтобы забрать морское чудо, свалившееся им на голову. Уже когда там это утро, думал про себя гроза Архипелага, собственноручно отжимая простыню, чтобы с нее не так сильно капало. Рей нетерпеливо ерзала в своей полубочке. — Только не клади меня, пожалуйста, на пол, как в прошлый раз, хорошо? — Будешь пытаться обнимать мои ноги своим скользким хвостом — вообще за борт выкину! — Что я слышу, сухопутная крыса?.. И вообще, приготовь выкуп, привяжи два короба с порохом и ядрами к бизань-мачте. — Выкуп? Кого нам выкупать-то? — сам капитан тоже что-то не выкупал. — Свою свободу и независимость, капитан Рен! Не то я скажу кавалеру Дэмерону, что корабль присоединился к сопротивлению, я остаюсь здесь жить, и вообще мы уходим в большое северное турне — смотреть на плавучее мороженое. Боже правый, в кого только не влюбишься на этом побережье, обреченно думал капитан Рен, мечтая найти и взорвать тот риф, о который она его так крепко приложила головой…