86 год от З.Э.
Старомест, Дом матери
десятая луна, 01:27
Сейра просыпается за пару мгновений до ночного колокола для первой молитвы грядущего дня: ещё глубокая ночь, город уснул, а послушницы и молчаливые сёстры уже отправляются на молебен. Она думает о том, как ненавидит свою холодную, мрачную келью с маленьким окошком, выходящим в длинный коридор с такими же ничтожно маленькими комнатками. У неё есть несколько вещей: небольшой стол, писание «Семиконечная звезда» и табуретка; за послушание и хорошее поведение (а также потому, что она была образованной, в отличие от почти всех женщин здесь) ей доверили переписывать литературу Семерых, иногда даже в собственной «кладовой». Естественного света тут нет: нельзя, чтобы послушницы видели, как в Староместе кипит жизнь, что жить можно по-другому вне аскез и ледяных келий, а не ждать колокола, чтобы начать очередной бессмысленный день. Принцесса лежит на боку и гладит рукой золотое украшение на шее с семиконечной звездой: то единственное, что у неё не отобрали и не раздали нуждающимся. Здесь, в этой кррхотной комнате, до ужаса холодно; от циновки едва ли был какой-то смысл — ей приходилось спать на собственной колючей рясе и только с поджатыми ногами к груди, чтобы хоть немного согреться. Свободной рукой девушка держит ледяные кончики пальцев на ногах. Если раньше теплилась какая-никакая надежда, что отец сжалится и простит её, вернёт в Королевскую гавань, — она была согласна выйти замуж за кого угодно, даже за предателей Мутона или Коннингтона, — то сейчас девушка понимает, что помилования не будет. Бракстон… едва память добирается до этого имени, как раздаётся удар колокола. Она встаёт со своей жёсткой циновки, поднимает платье, одевается, заправляет постель и покрывает голову, — всё уже доведено до автоматизма. Ей стоит поторопиться: нужно выйти быстрее старой карги Джесс, — она же её настоятельница, — иначе увидит единственную порцию чечевицы за день только завтра. Сейра выходит в длинный коридор, откуда уже бодрым шагом выходят другие послушницы и сёстры, улыбаясь друг другу; то же самое делает и Сейра, чтобы на неё не донесли и не «наградили» её новым наказанием (первое время девушку даже били палками за непослушание и болтовню). Всех в этом месте она презирает и ненавидит одинаково сильно, — кроме маленьких девочек, которые оказались тут по несправедливому стечению обстоятельств, как она сама. Угораздило же кого-то воспитываться с пелёнок в этом оплоте лицемерия и нетерпимости друг к другу. Сёстры с особым рвением жаловались друг на друга: каждая ненавидела другую сильнее последующей, ведь нужно отказаться от бренного тела и отдать всю себя служению Богу, — не приведи Семеро, кто-то съест на горошинку больше положенного или вскрикнет, порезав палец. Всех наказать, выпороть, оставить без еды и вынудить молиться день и ночь. Все они спускаются вниз по лестнице, оказываясь в самом сердце веры Семерых — в Звёздной Септе. Мужчин Сейра видела исключительно на молебнах, — и то: они будущие септоны, — остальное же время она была изолирована ото всех, в том числе и от прихожан. Молились послушницы в Звёздной Септе только в то время, когда она была закрыта для посещения горожан, а это были три молебна в ночи, — остальные два молебна проходили в самом монастыре, разделённом на две части для мужчин и женщин. Каждый день девушка с надеждой смотрела на большие двери входа в Звёздную Септу и верила, что однажды они будут открытыми — и она сбежит из своей темницы. Очередной день, когда двери оставались наглухо закрытыми. Септон Кендрик начинает молитву; все одновременно складывают руки в замок чуть ниже груди и смиренно опускают головы. Им запрещалось говорить. Совсем. Общались Молчаливые сёстры исключительно жестами. Она забыла, как звучит её собственный голос: только слышала собственные мрачные мысли, такие тяжёлые и пугающие. У неё не было никого. Сейра Таргариен абсолютно одна, заточённая в высоких стенах Материнского дома. Целый Вестерос выступает против неё, и особенно её ненавидят «сёстры» по вере в монастыре. Все обозлились на неё за глупую выходку с карликом, а ведь таких выходок — бесчисленное количество. Если бы только родители обращали внимание не только на дуру Дейллу и других братьев с сёстрами… Сейра тоже заслуживает любви! От неё каждый посчитал нужным отвернулся. Кроме сира Отто Хайтауэра. — Благославляю. — Пожилой мужчина возносит над своей головой семигранный кристалл и очерчивает семиконечную звезду. Первая служба окончена — они отправляются дальше спать, чтобы через два часа вновь отправиться на молитву. Вновь лестница, коридор, келья. Единственный час в сутках, который она любит. Сейра закрывает за собой дверь и дожидается, пока все разойдутся по комнатам, смотря в маленькое окошко; наконец, движения прекращаются. Под одеялом её уже ждали яблоко и полбуханки хлеба, а также записка с шифром. Она жадно кусает хлеб; очевидно, что та девушка, которой позволяется не молиться в ночи, воровала часть её еды, но пусть так: Сейре достаточно и этого ледяного хлеба. Принцесса всегда чувствует голод: нет ни одного мгновения днём и ночью, чтобы она не думала о еде и об освобождении. Она не знает, кем была та девушка-воровка (или девочка), но прекрасно знает своего спасителя: это её рыцарь. Спустя десять лун заточения ей стали оставлять немного еды вместе с редкими записками. Шифр был довольно простым — десяток трёхзначных чисел в ряде: первая цифра — номер страницы из Семиконечной звезды, вторая — номер строки, третья — номер слова в строке. «Ищи спасения в звёздах», — гласила первая записка, а точнее, ряд цифр; она сразу поняла тогда, что спасение нужно искать в Семиконечной звезде. К тому же, загадочный спаситель подписывался как Сир Светлячок. Она быстро доедает и яблоко со всеми косточками и палками; этого ничтожно мало, но на некоторое время должно хватить, — хотя бы до единственного приёма пищи. Принцесса двигает ближе к себе лампаду и открывает книгу, начиная расшифровку сегодняшней записки. Бумага очень чистая, а настолько ровного и кропотливого почерка Сейра не припомнит даже у своего отца. «Человек будет ждать столько, сколько понадобится. Ищи возможность». На протяжении восьми лун её ждали у входа в Звёздную Септу днём и ночью, но стоило ей решиться на побег, всегда её кто-то или что-то останавливало: то запертая дверь на лестнице в Септу, то дражайшие сёстры интересуются, куда это посреди трапезы собралась девушка. Любой другой бы уже махнул на неё рукой, но не сир Отто. Зря она его отвергала предыдущие годы и не принимала в фавориты: он бы никогда её не предал. Ничего писать в ответ Сейра не могла, а ей хотелось столько всего ему рассказать, на многое пожаловаться и поделиться всем, что с ней происходило. Он — единственный, кто по-прежнему даё ей надежду. Принцесса прижимает к груди пергамент: до неё есть кому-то дело. Она подносит бумагу к лампаде; пергамент быстро загорается и обжигает пальцы; остатки догорают на каменном полу, и девушка растирает пепел по камням, чтобы никто ничего не заподозрил, решив, что с утра ещё подметёт — чтобы наверняка. Сейра вновь укладывается на жёсткую подстилку; улыбка не сходит с лица до тех пор, пока она не проваливается в тревожный сон.06:00
Вновь подъём, молитва в Септе и сон, а последующий колокол уведомил о том, что самое время вставать для труда. Прежде всего — умывание. Сейра стоит в длинной очереди с полотенцем в руках; во дворе стоит гробовая тишина, слышен лишь плеск воды и шум за стенами темницы. Наверняка, люди даже не подозревают, что творится здесь, и считают, что это высшее благо — отдать жизнь во служение вере. Она смотрит себе под ноги, не думая совершенно ни о чём: сейчас пойдёт писать часть за Матерь, потом — очередная молитва за пределами Септы и трапеза. Каждый день не отличался от предыдущего ничем — только по большим праздникам они молились ещё больше и дольше, а также держали аскезу намного строже, не получая даже груш и хлеба. Благо, сейчас они могут рассчитывать на рыбу, однако и той всего по одной на человека. Живот скручивает от голода, но вот настаёт её очередь для умывания ледяной водой. Принцесса проходится по саду, приветливо улыбаясь послушницам, мысленно же желая, чтобы Неведомый драл их и днём и ночью в жопу, а попутно в рот монстры Пекла пихали свои члены, — лучше всего одновременно да побольше размером. Библиотека встречает холодом и другими фальшиво доброжелательными Сёстрами: они одни из немногих, кто знал грамоту. Это лучше, чем когда Сейра целый год копалась в саду или готовила. Сейчас у девушки есть преимущество перед всеми: её руки большую часть времени были чистыми, не считая чернил, но это всё было таким незначительным. Она начинает аккуратно переписывать уже наизусть заученные тексты, — могла даже бы не смотреть на оригинал: до точки с запятой знала, что должно быть дальше. До трапезы оставалось чуть более часа, когда ей становится нужно отойти по нужде, уведомив всех сестёр (а без этого было нельзя, иначе сдадут сразу же и отправят копаться в грязи с грядками). Напротив библиотеки находилась лестница, ведущая к Септе; Сейра хочет лишний раз убедиться, что двери заперты и никого там нет. Но вместо этого она видит, как несколько Молчаливых сестёр поднимаются по лестнице. Её будто бы ледяной водой окатили: сейчас или никогда. Сейра преодолевает расстояние за считанные секунды; между ней и свободой каких-то две старухи, а самое главное, что шум поднять не смогут: молчат же, суки. Первая женщина пытается её схватить за плечи, но девушка выскальзывает и бьёт локтём в сморщенное лицо. Принцесса уже чувствует, какой свежий воздух и ослепительное солнце её ждёт за пределами клетки. Вторая сестра тоже безуспешно пытается задержать послушницу; Сейра спрыгивает сразу с пяти ступеней, отрываясь от двух преследовательниц, но на пути стоит старая-престарая грымза, самая злобная из всех, кого только встречала принцесса, — била фалакой она сильнее остальных и намного дольше, явно получая удовольствие от страданий женщин, — настоятельница с ключами в руках. Сейра не думает ни мгновения: налетает на женщину и толкает вниз с лестницы. С грохотом старуха катится к двери; принцесса бежит следом за ней и поднимает с каменного пола ключи, пытаясь как можно быстрее открыть дверь, пока за ней не послали септонов покрепче, с которыми ей вряд ли удастся справиться. Септа стонет и то ли плачет, то ли ещё что, а Сейра просто перешагивант через неё, даже глазом не моргнув. — В пекле для тебя заготовлено особое место, стерва, — говорит Сейра и напоследок плюёт на свою тюремщицу, которая ещё пытается удержать её за подол рясы; девушка пинает её дряхлые руки и выбегает в залитую солнцем Септу. Свобода. Она проносится через двери Неведомого и бежит дальше к выходу. Прихожане недоумённо смотрят на неё: почему Молчаливая сестра куда-то бежит? Ещё пару мгновений — и Сейра захохочет от радости. Первыми словами за полтора года молчания стали оскорбления — да и плевать, что ещё Сейра Таргариен могла сказать? Как рада, что Боги даровали ей возможность побега? Будь Боги снисходительны к ней, то она бы ни за что не родилась в своей семье. Солнце бьёт по глазам, а шум улицы оглушает; всё вызывает неописуемый восторг: она рада вообще всем, любой кляче и горшку на улицах Староместа, но кто её ждёт? Сейра решает не останавливаться: её могут схватить. Девушка бежит в правую сторону от Септы, высоко поднимая юбку, пока кто-то не хватает её за руку и не накидывает на плечи какую-то тряпку; она тут же готова царапаться и бить по глазам, шее, между ног: её они обратно не затащат, пусть даже не надеятся. — Принцесса, я от сира Отто, — говорит мужчина в обносках. Его бы она посчитала за блаженного бедняка. — Уведи меня отсюда. Он кивает, и они — уже вместе — бегут на улицу за Септой; Сейра держится изо всех сил за локоть посланника от своего спасителя: если не он, то никто больше ей не поможет. Силы на исходе. Они забегают в какую-то постройку, которая держится на слове Божьем; мужчина даёт ей платье поприличнее и вуаль. За мгновение они переодеваются; им двоим было всё равно, что они стоят друг перед другом голые, главное сейчас — выбраться из эпицентра поисков незамеченными. Рывком мужчина затягивает на ней корсет и накидывает на неё плащ. Она не бросает свои одежды на пол, ну уж нет: её она сожжёт, как только окажется в безопасном месте. — Куда ты? — испуганно спрашивает Сейра, когда незнакомец уходит вглубь развалин. Он не отвечает. Она хочет пойти за ним, но вот он возвращается и ведёт под узду двух лошадей. Сколько она уже не ездила верхом? Мужчина помогает ей забраться на лошадь. Повод непривычно лежит в руках, будто бы это не её тело, а ведь когда-то Сейра лучше всех ездила верхом. Под седло запихивает рясу, и они срываются с места. Куда ехали — неизвестно, но Сейра уверена, что в безопасное место: как можно дальше от родни и дома Матери, туда, где ей будет спокойно. Они вклиниваются в толпу с ремесленниками, идущим на рынок; она не подаёт никакого вида, лишь иногда поглядывая на спутника. Спустя какое-то время они съезжают на другую улицу, где уже значительно свободнее. Городской стражи нет так же, как и нет снующих повсюду септ с септонами: сегодня её день. Возле причала мужчина соскакивает с лошади и машет кому-то рукой, — и рыбак тут же отшвартовывает одну из лодок. — Вас встретят в Хайтауэре. — НЕТ! — отчаянно вопит девушка. Её же оттуда и отправят к отцу! А что, если всё это и была проверка от него? Боги, нет! — ТЫ СЯДЕШЬ В ЛОДКУ СО МНОЙ! — Мне нужно угнать лошадей и скрыться: нас видели вместе. Вперёд. Его задача — посадить её в лодку; всё, что произойдёт дальше, уже не его дело. Мужчина бесцеремонно стаскивает принцессу с лошади и кладёт себе на плечо. Она едва успевает вытащить рясу из-под седла, решая не кричать, чтобы не привлекать к ним внимания: бесполезно что-либо делать. Мужчина несёт её вдоль по пирсу к рыбацкой лодке, а затем скидывает на сеть, чтобы сильно не ушиблась, и ногой отталкивает нос лодки от причала: дальше каждый сам за себя. — Греби, твою мать! Плевать, уже было плевать, других вариантов у неё не было: далеко не уплывёт, без трапезы и такого забега у неё не осталось сил. Ей остаётся лишь наблюдать за тем, как мужчина садится в седло и с двумя лошадьми уносится прочь. Сейра разворачивается лицом к высокой башне-маяку: это или очередная её темница, или её Седьмое небо.Старомест, Хайтауэр
09:23
— Лорд Гармон. —Принцесса стоит перед лордом Хайтауэром абсолютно невозмутимо — чего не скажешь о лорде, который постоянно меняет цвет своего лица: от белого (ужас) до красного (ярости). — Если Вы доложите обо мне моему отцу, я расскажу, что все полтора года мне помогал сир Отто, а Вы знаете, что случилось с сиром Бисбери и сиром Коннингтоном. Разве Вам не дорог Ваш сын? — Вы будете меня шантажировать? Это измена короне! — Я не прошу ничего, кроме убежища на пару месяцев. И Вы не предаёте корону — Вы спасаете честь той самой короны, милорд. — Сейра всегда знала что говорить и на что давить, а также она всегда получала то, чего только захочет. — Если подумаете, что проще меня будет убить и выдать за несчастный случай, то моя мать никогда не остановится в поисках виновника моего удачного побега, что привёл к такой катастрофе. Дайте мне шанс на жизнь за пределами дома Матери, прошу. Лорд Гармон сурово смотрит на девушку. Они оба знают, что она права, а если он подумает поступить по-своему — она обречёт дом Хайтауэр на гибель, приложит все возможные усилия к этому даже в загробном мире. А принцесса могла быть очень жестокой: всем известны её детские выходки — да и во взрослом возрасте тоже. Они ещё пару мгновений молча взирают друг на друга. Ответ очевиден. — Как только всё уляжется, я выдворю Вас незамедлительно, — с раздражением произносит мужчина. — И мне предоставят всё, чего я пожелаю. — В пределах разумного. Я буду знать о каждом Вашем шаге. Забудьте о Староместе: Хайтауэр Вы покинете только единожды и обратной дороги не будет. — Пусть мне приготовят ванную и персики в карамели, — вместо утвердительного ответа или молчания произносит Сейра, широко улыбаясь. Она уже забыла, как это приятно — добиваться своего и приказывать кому-то выполнять любые её прихоти. Сегодня она будет есть столько, сколько пожелает, и нежиться в горячей ванной столько часов, пока вода не станет ледяной. Как же она счастлива!