amitié amoureuse

под пальцами глина выгибается в разные стороны. ваня, язык высунув, придаёт правильную форму этой массе. на фартук летят маленькие белые брызги. все руки измазаны, и на носу красуется маленькая капля, потому что тот слишком не вовремя зачесался. спина затекает. бессмертных не помнит, сколько сидит так в поиске идеального. потому что для него по-другому неправильно. по-другому не бывает. бывает лишь лучше, идеальнее, красивее. правильнее и выше. ваню ведь с детства учили: не первый — никакой. гончарный круг не первый час работает без остановки. чашка рядом тоже испачкана. в ней чёрные застывшие следы от кофе. её не моет, просто заливает новую порцию. смысл чистить то, что потом будет в глине. поэтому голову свою бессмертных тоже не чистит. потому что мысли никуда не уйдут, воспоминания никуда не уйдут. и пешков, к сожалению, из неё далеко не выйдет. до первого поворота в круглосуточный. потому что ярко-красной ниточкой себя привязал к ване. «заебал меня этот французкий», — ваня краем глаза всплывающее на экране блокировки сообщение читает. улыбается, но от работы не отвлекается. у серёжи куча репетиторов. у серёжи «нервы» и грустная картинка на аватарке во «в контакте». пешкова пытаются аристократом вырастить. пешкова пихают в костюмы, которые он ненавидит. у серёжи родители обеспеченные и культурные. а сам парень только и может, что плакать потом в тёплое плечо бессмертых, когда перегорает. когда слишком много всего валится и серёжа сдаётся. иногда серёже кажется, что ему просто хочется сбежать из мира куда-нибудь подальше. так, чтобы не нашли. ваня наконец-то может выровниться. форма нравится. бессмертных совсем нечасто смотрит на свою работу с восхищением. но сейчас почему-то хорошо. из-за потрёпанных нервов и нескольких часов работы. ване нравится просто смотреть на всё ещё незапечённую вазу с аккуратными выступами и сглаженными краями. неосознанно русый думает, что сейчас было бы неплохо услышать «какой рукастый, бля» от серёжи, стоящего где-то позади. тот всегда с искорками в глазах наблюдал за всем процессом и даже участвовал временами. пешков всегда удивляется от тепла, что исходит от вани. серёжа снова случайно дырявит только выстроенную глиняную стенку и слышит вздох сверху. бессмертных заново ставит брусок на круг. бессмертных с улыбкой говорит, что всё получится. и серёже больше совсем ничего не нужно. пешков с горем пополам снова начинает плавными движениями выстраивать фигуру кружки. русый сверху чужих рук кладёт свои, помогая сглаживать бока. серёжа жмурит глаза, потому что солнце неожиданно опустилось на уровень окна в комнате. парень рассматривает своё творение, пока бессмертных, шаркая тапками, идёт опускать жалюзи. у него красивые руки. серёже точно слишком сильно нравится смотреть на солнечного ваню. и, пока он может это делать, больше ничего не нужно вовсе. всё же кривую чашку с вытоптанным пальцами сердечком пришлось отправить в печь. серёжа с большим интересом залипал на жёлтый свет, исходящий от неё, пока сзади ворчащий ваня искал его любимый ромашковый чай. бессмертных никогда не любил чай и пил только кофе. поэтому пакетиков становится меньше только в те дни, когда приходит пешков. на улице темнеет, когда они включают лампу и ваня усаживает кудрявое уставшее несчастье за стол, на котором много цветных пятен после покраски разных предметов. серёжа тычет пальцем на две краски. выбирает нежные цвета. и ваня улыбается. потому что молочный и красный – пастельные цвета — полностью описывают пешкова. ваня обходит стол с другой стороны, чтобы стать напротив. чтобы без препятствий смотреть на серёжу. чтобы улыбаться, когда тот с усердием покрывает краской своё творение. ваня уверен, что тот очень гордится собой. ваня уверен, что родители пешкова точно не будут рады таким долгим посиделкам. даже если ребята и знакомы с детства. бессмертных слишком простой для дружбы с серёжей. бессмертных не настолько образован, хоть и начитал точно побольше этого бездаря. в которого силой пихают то, что ему не нравится. то, на что ему плевать категорически. ваня, чисто из принципов, наблюдает со стороны. русому мельком кажется, что у них любовь. искренняя, настоящая, первая. а главное — дружеская. они друг другу о чувствах не говорят, оба знают, что взаимно. но не более. не более объятий или нежных поцелуев. не более совместных кружков с нежностями в «сохраненное». так, чтобы вспоминать потом. так, чтобы пересматривать и плакать. но они уверены, что это «не более» заканчивается ровно в сердце. там, где цветут белые лилии и льется алая кровь. правда, им больно. или одному из них. потому что нет смысла во взглядах и касаниях. нет будущего и любви. той, что чуть больше, чем дружеская. парень поправляет волосы и смотрит в окно. за ним раскиданы звёзды. за ним много многоэтажек и неясное время года. последний раз на улице была осень, так почему же сейчас там слоями лежит снег? пешков напротив в плюшевом свитере точно мишка. серёжа взгляд замечает, со своим цепляет и смеётся тихо, уставляя карие глазки на губы алые. случайно. поэтому ваня случайно медленно встаёт со стула. случайно подходит к парню. у того губы в ухмылке расплываются. пешков даже не поворачивается, выводит. дальше рисует себе сердечко усердно. специально на ваню внимание не обращая. бессмертных обиженно дует губы. нависает сверху и, перекрывая собой путь к побегу, пачкает руки в палитре. пешков оборачивается и попадает в ловушку. ваня приближается. ещё чуть-чуть – и носом с чужим коснётся. ещё чуть-чуть – и щека серёжи становится белой из-за краски. серёжа боится. у пешкова от руки, гуляющей по его лицу, внутри всё дрожит и сжимается. серёже страшно. серёжа первый целует. тянется к чужим губам совсем аккуратно, а ване остаётся только к себе притянуть за бледную шею, пачкая и её заодно. кудри пахнут сигаретами. родители, наверное, ругаются из-за этого. но сейчас каштановые волосы мешают, и ваня пальцем убирает их за ухо. русый целует, водит по всему серёже руками. он, кажется, везде. он, кажется, не собирается отпускать. серёжа ещё чуть-чуть – и точно влюбится. ванина идеальная ваза уже стоит в печи. за воспоминаниями неожиданно испарилась ещё одна чашка кофе. бессмертных знает: им нельзя. друзьям запрещено любить. но в душе цветут всё те же лилии. а под рёбрами летают бабочки. им ведь никто не запрещал? «вань, здесь слишком скучно, хочу к тебе» — бессмертных не может контролировать это чувство. которое в итоге не принесёт ничего, кроме боли. парень выкуривает в окно свои лёгкие. какая разница, если жизнь всё равно кончится. какая разница, если одиночество съедает не хуже едкого дыма. разницы нет, правда, серёжа ругается. кажется, всё, о чём думает ваня, в конечном итоге сплетается с пешковым. в мыслях только этот светлый и добрый на первый взгляд мальчик. но ваня знает, что в чужой голове ему нет места. знает, что серёжа не против поцелуев и объятий. серёжа против любви. «я сбежал! жди через час» — ваня обречённо вздыхает, но идёт прибираться. потому что ваня не против любить.