Here we are no more

      Пламя костров, барабанный бой, идолы Старцев — я росла среди всего этого, в окружении всего этого я нахожусь с самого рождения. Я не помню ни одного дня, когда бы они —  моё окружение — не ждали, не думали о том, что где-то в морских глубинах находится великий Р'лайх. В нём, в этом древнем городе, спит один из Старцев — Ктулху.       «В своей обители в Р'лайхе мёртвый Ктулху спит в ожидании своего часа»       Мы поклоняемся Ему. Мы ждём дня, когда Он проснётся и восстанет из морских пучин. Он поднимется в небо на своих крыльях, скроется солнце, исчезнут люди. Земля перейдёт к своим первым хозяевам. Ктулху. Он — монстр, с головой как у осьминога, с лицом и сплетением щупалец. Тело чешуйчатое, на лапах гигантские когти, за спиной — крылья.       А пока мы кружимся вокрук дьявольского пламени костра, приносим Старцам жертвы, кричим в ночь бессмыслицу и нечно омерзительное для других и нашу мольбу, молитву: — Пх'нглуи мглв'нафх Ктулху Р'лайх вгах'налг фхтанг...       Я никогда не верила в эту чушь, даже если и росла среди её поклонников. Когда белые люди увидели наш ритуал и забрали несколько моих соплеменников с собой, а с ними — и небольшой идол Ктулху, я скрылась в лесу. Мне было пять лет, я не знала куда мне бежать, как жить и что делать. Я просто шла вперёд. К морю. Там я увидела порт, пробралась на корабль и спряталась на нём.       Вскоре мы приплыли в какой-то город — как оказалось позднее, это был Инсмут. Пока я гуляла по этому городку прошло часа три. Я так увлеклась, что корабль уплыл без меня. Опять одна.       С приходом вечера мне удаётся познакомиться с кем-то из местных жителей. Это был Зедок Аллен, мальчишка, чуть постарше меня. Из его рассказов я узнала, что творится в Инсмуте. Каждую ночь поднимаются из воды тут полуящерицы-полулягушки, которым приносят жертвы, несут золото...       «Омерзительные создания, ну право же!» — прошептал мой друг, когда мы с ним сидели ночью на крыше и смотрели на Риф Дьявола, рядом с которым из воды поднимались нечеловеческие фигуры. Они шли в город, заполняли собой улицы. Скоро их было так много, что мы даже не осмелелись спуститься в дом. Кто-то вскрыл дверь, внизу раздался крик. На следующий день мы выяснили, что отец и мать Зедока умерли.       Прошло десять лет, я так и живу в Инсмуте. За эти годы мало чего изменилось — только закрылись фабрики, морские твари также приходят к нам, забирают юношей и девушек. Теперь моя очередь.       Я стою на краю лодки, вглядываюсь в непроглядную тьму. Брызги летят мне в лицо, глаза и порезы щипает морская соль. Кто-то кричит что-то мне — я не слышу, я смотру вдаль, на берег, на крышу дома Зедока.       Удар в спину, я теряю равновесие и падаю в воду. Брызги, шум воды, рёв волн и прибоя. Тону. Мрак, холод, пустота. Я будто бы распадаюсь на сотни мелких частиц, исчезаю. Умираю? Открываю глаза, поднимаю взгляд ввысь. Желтеет сквозь воду луна. Тихо. Пусто. Мрачно. Слышу стук своего же сердца. В глазах начинает темнеть, кружится голова, всё тело будто наливается свинцом. Иду ко дну, но воздух ещё есть. Или нет? Может, я уже просто дух? Призрак, неведающий, что такое боль наслаждение, страх и радость, тепло и холод? Нет. Пока ещё — нет.       Что-то вонзается в меня. Резкая боль, тёмное вещество, похожее под водой на дым. Кровь. Мне хочется кричать от боли, но я молчу. Экономия сил. Молюсь богам, даже веря, что их нет. И. Что это? Что-то мертвецки холодное прикасается ко мне. Рука. Я оборачиваюсь. Там — я. Моё тело, в которое вонзилась какая-то железка, если говорить точнее.       И снова мрак и холод, только не слышу я уже стука сердца, не боюсь открыть рот или вдохнуть. И вот она — смерть. Пока её нет и в помине мы боимся. А когда умираем нам всё равно. Здесь нас больше нет.