Клуб любителей маленьких лисиц pt.2

Это у тебя инстинкты просто, в голове который раз голосом Джейка и Ники сам себе кивает. Да, точно, инстинкты, а что же ещё. Ники шестнадцать, у Ники гон скоро первый, тест показал, что он альфа стопроцентный и инстинкты. Нет, не так, а так — инстинкты. Из их компании альфа ещё только Джейк, поэтому Ники с ним тусоваться чаще начинает, расспрашивает про хрень эту всю, переживает пиздец как. Мало альф и омег осталось и поговорить об этом не с кем, раз уж на то пошло. В общем, Ники к Джейку с каждой чепухой бежит. — Хен, а это гон?! — Нет, Ники, это стояк… ты поймёшь, когда гон случится. Лучше бы уже случился, чтобы он знал, что к чему. Эта альфья натура пугает конечно немного. То он рычит, то злится без повода, то просто кого-то куснуть хочет, ладно, не кого-то… Божечки, очевидно, что не просто кого-то. Сону выглядит блядски. Нет, нет, не так, а — Сону выглядит хрупко-блядским. Сону омега, единственный на весь город, кажется, парень омега. О нем чуть ли эфиры на местное телевидение не снимают, потому что до чего уж редко. Бет в Корее девяносто подавляющих процентов, альф, ну, восемь точно и омег — два, блять, два! И Сону в эти два входит. Сону пахнет пионами как говорит Джейк. Ники только верить и остаётся, ведь пока гон не случится, он учуять чужой запах не может. У Сону черты лица андрогинные, фигура нетипично красивая, такая прямо плавная и мягкая. У Сону ключицы разлетом, шея тонкая, светлая, а то место, где метка должна быть, так уж и гипнотизирует подростка. У Сону каждая привычка очаровательная, особенно, когда он щеки набивает едой и жует, губы надув и взгляд в тарелку притупив. Ники ему свою порцию подсыпает, десерт тащит и вопреки протестам второй кусок торта отрезает. Ники ему всегда какие-то вкусняшки покупает, всегда спрашивает поел ли он и если, не дай Бог, нет, сразу что-то искать начинает, чтобы в его рот засунуть. И это пиздец странно, даже для его понимания. Ники, когда себя на этом ловит так растерянно на Джейка смотрит, руками разводит и, и… хен, чё за хрень-то. — Это инстинкт, Никия, ты за ним ухаживаешь. Накормить это один из самых важных этапов ухаживания. Ники бесится, ну что он голубь какой-то, чтобы ухаживать за ним. — Не голубь ты, а петух, — так гнусно Пак Сонхун гогочет, за что получает символически подушкой по морде. Петухи вообще не ухаживают, тупица ты, хен. Не, не… ну Ким Сону и что?! Ну омега он… Ну это же Сону, как Ники к нему что-то подобное может чувствовать? — Ты просто мелкий ещё и не понимаешь, что делаешь намного больше разных альфьих жестов, чем замечаешь, — и улыбается так, тварь, хитро. Уже не символически Нишимура заламывает ему руку до поросячьего визга. Откуда тебе только известно, бета ты счастливый. Ники бесится ещё сильнее, но когда Сону за столом видит, чуть ли не силой в него запихивает свой кусок курицы, который он надкусил. Да, он, блять, осознает это и был бы у Ники хвост, он бы пыль ним гонял от радости, что Сону ест еду его и снова ротик открывает для нового кусочка. И ест так, ну так красиво. Ждёт покорно, глазками блестящими моргает. Ники хочется в него всю курицу засунуть и мороженое им дайте, и вообще капец. Ники не особо много ест, но от одного взгляда на Сону и себя сытым чувствует. «Намного больше», «инстинкты» — снова стучит в висках, когда он в Сону толстовку свою швыряет. — Холодина такая, а он припёрся в тонкой рубашке, придурок, простудишься же, — и хмурится ака строгий злой альфа. Сону потом пахнет им. Ники чуть ли не скулит, когда это понимает. Толстовка так у него и остаётся, Ники совсем не против поделится своей одеждой, запахом собственным и пусть он естественный запах Сону не чувствует, но свой собственный на тощих плечах лежит прекрасно и как-то по-родному. Ники снова бежит с этим к Джейку, тот говорит ничего удивительного. — Передавать запах это туда же к подкармливанию, — будто Ники другое что-то ждал, но вздыхает уставше всё-равно. Почему он? Почему Ким Сону? — Ты же тоже альфа, почему ты к Сону не лезешь, не делаешь эти вещи странные?! — воинствующе интересуется Ники, а то что это он тут один как животное. — А я делаю, просто не так палевно. И улыбается так загадочно. Ники не понимает. Не замечал он, чтобы Джейк за Сону с тарелкой супа таскался или в свою одежду наряжал. А потом присматривается, замечает наконец, да психует ещё сильнее. Джейк метит его. Обнимает так, чтобы обязательно своей шеей об его потереться, запястья чужие тонкие всегда к губам подносит — лижет их, покусывает. Ники не знает, это тоже как-то вилияет или ему просто подобный жест нравится. Сону не против, а иногда и сам лезет. С Джейком он вообще границ не видит, а когда запах его хочет, так и… капец, хочется их попросить уединиться аж. И делают они это настолько ловко и профессионально, что никто уже и не замечает. А когда Ники замечает, то с вопросами уже другого характера перед хеном вырастает. — И какого хрена?! — у него от самообладания мало чего осталось, но это всё-таки Джеюн, он старше, альфа в конце концов, на него зубы скалить опасно. — А ты думал, что я его защищать не буду? Я всех, между прочим, мечу, а Сону так особенно. Или хочешь, чтобы за ним какой-то неуправляемый альфа увязался? Ники ничего предъявить не может, но нервничает. Сону после Джейка обнимает так крепко, что омега аж взвизгивает, трется об него, чтобы и свой запах оставить. Да-да, понимает, что он как животное, ну что уж. А потом Ким ему толстовку возвращает, постиранную, аккуратно сложенную и какую-то не такую. Вроде всё на месте, но… Ники не удержался… Парень дома достаёт вещь из пакета и носом вжимается. Между морской свежестью ополаскивателя неизвестные до этого нотки чувствует. Пионы и молочное что-то и это такое… такое хорошее. Ники лицом в толстовку зарывается, а отрывается уже с ноющей болью в животе и возбуждением в штанах неожиданным. — Хен, — он сразу же Джеюну звонит, расхаживая нервно по комнате и чувствуя наплывы жара странные. Он панически рассказывает, что за какие-то несчастные пять минут произошло, умалчивая момент про вынюхивание толстовки и пионы, и цепенеет, когда то самое слышит. — Да, Никия, вот это уже гон. — А делать-то что? — шепчет он, хватаясь за голову. — Как я тебе и рассказывал: запрись, выпей одну таблетку подавителя и наслаждайся. Да уж, наслаждение ещё то, когда пять часов подряд стоит, дрочка никаким образом не помогает, телу жарко, а вокруг него будто бы пионы цветут. Ники бессовестно на толстовке пропахшей Сону спит, носом в неё вжимается и когда рукой по члену двигает, думает о тонких запястьях, пышных бедрах и лисьих глазах. Вот, блять, и дождался.