Клуб любителей маленьких лисиц pt.2

Был ли Джей злой.? Он был в бешенстве! Поймите его, оставаться спокойным, когда твой парень, почти что, блять, муж, пропал без предупреждения, не отвечает на звонки, игнорирует сообщения и не появляется в вашей квартире уже три дня. Три! Когда он его найдёт, мстя будет жестокой. Он месяц будет мыть всю посуду, поедет на дачу его родителей выкапывать эти чертовы розы и будет ходить по дому в чулках и на каблуках, и всё! И без всего остального. Потому что Джею нравится. Нет, он всё понимает. У Сону сейчас действительно сложные времена, депрессия, просто выгорание, но нужно же как-то предупреждать своего самого близкого человека, что ты собираешься пропасть на три, сука, дня без единой весточки. Он терпел. Он ждал. Он заваливал его сообщениями рода: «ты хоть живой» и «когда ты вернёшься». Он не знает, где можно шляться три дня с выключенным телефоном. Он даже картой не пользуется, по другому бы Пак уже его нашёл. Ему, на самом деле, не составит труда найти человека. Прокурору города даже напрягаться не стоит. Но он всё понимает и поэтому не вмешивается. Конечно, если бы Сону хотя бы какими-то стикерами на миллион его сообщений отвечал, он бы уже был спокоен, но он молчит, игнорирует и вообще никак не собирается, видимо, возвращаться. Третий день. Джей не выдерживает на третий день. Он просто сидел в своём кабинете за бумажками, а потом ему поступил звонок на допрос человека, который был свидетелем изнасилования с последующим убийством молодого парня. А тот просто вышел за хлебом… и пропал на три дня… Блять. Джея, когда он смотрит на дело, подводит к бешенству. И Ким Сону третий день непонятно где шляется. Да он его сам убьёт, когда найдёт. Пак делает ровно последнее предупреждение. Последнее. Он выходит из прокуратуры, набирая своего горе-муженька. Он это делает в последний, сука, раз. Гудки идут, Чонсон упрямо ждёт пока линию просто не отключат. Мужчина отрывает телефон от уха и смотрит на завершенный безрезультатный вызов. — Где же его черти носят, — шипит он под нос, открывая дверь, чтобы выйти из помещения. Ладно, ещё один раз. Вот в этот точно последний. Пак после пятого гудка просто не выдерживает. — Так сложно ответить на сукин звонок! — У Джея на лице один оскал и желваки от напряжения ходят, потому что он сжимает челюсть так, что между зубами можно расколоть орех. — Блять, три фразы, сказать три фразы. Я бухаю, со мной всё хорошо, вернусь к Новому году. Сука, хоть что-то, — стоящие у порога коллеги скашивают на него глаза, но ничего не говорят. Мало ли, ну хочет взрослый человек, городской прокурор, покричать на свой телефон. Ну пусть кричит. Работа у них всё-таки напряжённая. Джей не выдерживает. Не-ет, он придумает самое жестокое наказание. — Сынги, — рычит он, когда видит знакомую рожу одного из оперативников. — Д-да, господин Пак, — парень уже проверенный, работник отличный, свои обязанности его устраивают, а дальше он и не лезет. Прекрасное пушечное мясо. — Найди мне его! Найди бывшего адвоката Ким Сону, такого рыжего, сегодня же, немедленно, — Джей рычал, по другому и не получается. Сону вытрепал ему больше нервов за эти три дня, чем потрошитель, за которым они когда-то полгода бегали. — А-а, хорошо, господин Пак. А откуда мне начать? С больниц и моргов? Ха, наивный, его ещё попробуй доведи до больниц и моргов. Нет, Ким Сону, конечно, там был частый гость, но это когда ещё адвокатиком бегал, клиентов своих оправдывая. Теперь он уже как три дня безработный. И да, эти тройки ужас как связаны. — С клубов начни, — усмехается Пак, на пальцы натягивая кожаные перчатки, не может он голыми руками трогать всё, что не его муж, — найдёшь и скинешь геолокацию. Задержишь его на месте и так, чтобы он даже не понял, что я его ищу. Сам заберу. У работника глаза на выкате, но он беспрекословно слушается и спешит выполнять, а Чонсон едет на допрос. Наблюдающие коллеги данную сцену даже перешептываться не решились, но для всех было на сто процентов ясно, кого бы там Пак Чонсон не искал, но когда найдёт — убьёт нахуй. Почему он всегда так прав? Почему Чонсон все ещё мог предполагать, что это будет какой-то загородный домик, о котором Сону умолчал? Почему он до сих пор надеялся, что Ким Сону у своей сестры, которая ему слёзно клялась, что нет его у неё? Почему он так не хотел смотреть правде в глаза? Конечно же, клуб "Аньям". Джей командует задержать своему засланному казачку и только освободившись, мчится на место назначения. Джей оставляет машину поперёк парковки, потому что да, нам закон не писан, мы сами закон, сучка, и летит в помещение, чтобы уж точно на горячем застать, как и хотел, чтобы хоть немного стыда в этих глазах ореховых, самых красивых, блять, и любимых найти. Чтобы знал Сону откуда на его голове потом седые волосы. Он толкает дверь клуба, на ресепшене оплатой служит каменное выражение лица и ксива в лоб блондинки в будке за кассой. Она даже не спорит, лишь рот в возмущении открывает, да так и закрывает. Охрана Джея без уточнений пропускает, это при том, что он прекрасно знаком с постоянным персоналом данного клуба, был и вызов, и дело, и расследование. Как романтично, что Сону в том клубе, где они впервые и уперлись рогами друг в друга. Молодой только занявший свой пост прокурор и зеленый, но перспективный адвокат с шилом в жопе. У Сону тогда волосы были чистый блонд, а язык как мастерски заточенная катана. Он Пака два года назад в этом же месте на слайсы своим поведением нарезал и без хлеба съел. Чонсон тогда даже растерялся от чужого нахальства. Резонансное преступление, убийство должностного лица в одном из лучших клубов страны. Тогда на этом месте преступления кого только не было, но Ким Сону отличился. Приехавший непонятно каким хером с судмедэкспертами, присутствующий на самой важной стадии расследования и капающий на мозги Пака своим «а какое вы имеете право?». Каким только боком в тот день не был нарушен закон и порядок проведения расследования. Профессор Чонсона, который учил азам криминального права, ударил бы его палкой за бардак произошедший на месте. Журналисты со своими длинными носами, ещё не до конца врубившаяся в дело толпа отдыхающих этого клуба, которую хер выгонишь, сонная группа экспертов. Он думал, что Сону какой-то эксперт, ну, мало ли чего он здесь теряет. Чонсон насмотрелся на жопастого парня, который в уголку сидел и за ходом событий наблюдал и забыл о нем. В конце концов, чиновник мёртвый под ногами, некогда смотреть. А потом эту же знойную блондинку в зале суда увидел. На стороне защиты обвиняемого. Вот тебе и здрасте. Ким Сону, адвокат, защита, вот ряд ошибок связанных с нарушением порядка осмотра места происшествия, прошу отправить дело на новое уголовное рассмотрение. Чонсон тогда думал, что сам его убьёт. На месте. Сука, полчаса рассмотрения дела. Даже судья расстроилась, что они так быстро всё решили. Сону у него в тот раз выиграл. И понимал же правозащитник херов, что был виновник, что есть прямые доказательства, но по ошибке следственной группы и по его, Чонсона, ошибке дело было закрыто, а подсудимый оправдан. Сону тогда скосил деньжат и пару грядок его нервов. Чонсон думал, что трахнет его прямо в зале деревянным молоточком судьи, а трахнул через два месяца на девяносто пятом этаже небоскреба Lotte World Tower с панорамным видом на ночной Сеул. От ненависти до любви один труп в канаве. Профессиональные шуточки. Сону сразу ему в глаза бросается. Ну не может Ким Сону быть незаметным, тем более, когда крутится на шесте и орёт под Бейонсе. Да, это его сучка. Но ему просто крышка. Сынги растрепанный и почему-то с запачканным в красной помаде лицом, совершает попытки снять одного из лучших адвокатов города, правда бывшего, со сцены, но получалось плохо. Чонсон даже не удивлён, он даже почти не злится, когда видит своего парня крутящимся на шесте и пьяно хихикающего на людей внизу. Боже, час дня, а тут уже аншлаг из пьяни. На Сону джинсовый костюм весь усыпанный стразами, охеренная дизайнерская вещь, которую они в Милане на отдыхе купили. Ему в этом костюме нет равных, джинсы узкие, пиджак укороченный на одну пуговицу застегнутый, да ещё и на голое тело. Нет, наказывать он его будет долго и с блаженной улыбочкой на губах. Ещё бы в одних трусах сюда приперся. Ладно, пора заканчивать тут приватные танцы. Чонсон выносит его за шкирку как напакостившего котёнка. Сону даже и не сопротивляется на удивление. Лепечет что-то про «что вы себе позволяете, у меня муж прокурор» и хихикает. Моя ты прелесть, наверное, жажда мучила, но он путал воду с мартини. Сынги плетется рядом, на лицо грустный, а по внешнему виду такой, будто бы его изнасиловала какая-то выдержанная годами дама. Он тоже лепечет, но лепечет он про «господин Пак, я пытался его снять, но он какой-то неуправляемый! Он познакомил меня с каким-то женщинами и я даже не успел понять куда он делся, а меня эта засосала. Я пока выбрался, а он уже на сцене, я делал всё, что мог». Ну-ну, Чонсон ему выходной дал оплачиваемый и домой отправил. Надо потом позвонить Хисыну — начальнику отдела, в котором работает паренёк и предупредить. На сегодня его работа закончена. — О-оу, мы сегодня погрубее? — ухмыляется между чужим нытьём Сону, когда Джей его встряхивает. Сынги уезжает, а Сону выбирается из его рук, дергаясь и отпрыгивая на пару метров. Пиджак чуть ли не рвётся от его рывка, а пуговица не выдерживает, то ли выскочила, то ли оторвалась. — Ким Сону, — рычит Джей, за уходящим парнем направляясь, — не хочешь объясниться? — спрашивает раздражённо он у Сону. Ноль реакции. Идёт только по тротуарчику не очень ровно, но достаточно красиво. — Сону, иди в машину, — требует он снова, но будто бы у стенки. Ким к нему лишь оборачивается ненадолго, взглядом таким смотрит, будто бы ты чё от меня хочешь, дядя, и дальше бредёт. Хрен знает куда, хрен знает зачем. Просто идёт, заставляя Пака за собой бежать. — Я за что-то наказан или что?! — не выдерживает Чонсон, за руку младшего хватая и на себя дергая. — Мужчина, я не знаю кто вы такой, — распевает Сону и пытается из хватки выбраться, но Джей его за пиджак крепко держит, вены на шее раздувая от раздражения. Ох, конечно же, Ким Сону упрямый баран и он лучше полуголый пойдёт по городу, чем нормально с ним поговорит. Верх остаётся в руке Джея. Сону щеголяет дальше только в джинсах. Блядский день. Во всех смыслах. Ладно, он не выдерживает. Джей просто обходит полуживое тело, преграждает ему путь и хватает за бедра. Ким Сону на собственном плече ощущается как самые любимые в мире пятьдесят пять килограмм счастья. — Не хочешь мне рассказать, где ты шлялся три дня не отвечая на звонки и смс? — спрашивает спокойно Чонсон, когда Сону на пассажирское сиденье засовывает, а сам водительское занимает, руки на груди складывая. — А интересуется прокурор Пак Чонсон или Масик? — деловито спрашивает Сону, ноги на панель закидывая. Конечно, любимый, разъеби мне машину, потому что ты бесишься, что со своей должности слетел. — Масик интересуется! Джеюша, — кривит он лицо, толкая рукой ботинки на каблуке с панели. Сону нехотя их убирает с кряхтением. — Тогда Чонсони, — Сону шипит ядом ему прямо в лицо, — должен был помнить, что из-за одного дятла носатого меня выперли с работы. Вот оно! Конечно, оно!.. Как он мог вообще думать, что Сону так легко отпустит эту ситуацию и откажется от своего призвания, засев дома за выпеканием ему булок. Всё куда прозаичнее, чем могло показаться. Новое дело, новые проблемы, они с Сону так или иначе всё-равно лоб в лоб, тем более, что никто не знает об их отношениях, никак юридически это не задокументировано, противостоять в суде по законным меркам можно. Это новое дело Чонсон выиграл, но Сону с такой пеной у рта доказывал обратное, что по итогу не удержался. Нагнул его матами прямо в зале суда. Пак был даже не виноват. Это он, между прочим, бюрократ охреневший теперь для всего городского аппарата по словам Ким Сону. Поведение такое начальству не понравилось и его заставили написать по собственному. Сону всегда был чересчур эмоциональным, вот и… Теперь кто крайний? Пак Чонсон! — А кто виноват, что у тебя язык за зубами не держится? Молчит, конечно же, молчит, что ещё говорить, баран упертый. Лучше в зале суда молчал бы так. — Язык за зубами… — Сону кривляется, — лучше бы ты его придержал, когда моего обвиняемого допрашивал. Это были наводящие вопросы! — Так думаешь только ты! — Ты подсказывал свидетелю обвинения при прямом допросе, это противоречит сути правосудия. А судья, — возмущается Сону, начиная передразнивать, — «это не имеет отношения к делу», «переформулируйте свой вопрос». — Но твои вопросы были… — начинает Пак, но Сону его тут же перебивает. — Всё, что мне не запрещено — разрешено! Ты со своими погаными псам– — Мы вроде не смешиваем отношения и работу, — вспомнил Чонсон, гаркая и Сону замолк, но лишь на секунду. — А я смешаю! Я сейчас разговариваю с прокурором Пак Чонсоном, как бывший адвокат Ким Сону. И мне интересно, господин Пак, какого же хрена мне теперь делать, сука, в четырёх стенах в нашей картонной коробке, где даже окна автоматически открываются и закрываются. Блины тебе печь и постель греть?! — Это же не последняя контора, работай в другой! — махнул рукой Пак, опуская ладонь на руль. Ехать, конечно, с этим сгустком нервов по правую руку опасно. Да и у самого сгусток ещё тот от раздражения в голове. — Тебе так легко это сказать! Вот пойди завтра и найди себе другую работу. Давай! Это же так просто, мало что-ли прокуратур в городе. Та вон на каждом шагу, куда не пойди. — Не завтра, а уже три дня… — цедит Чонсон, — ты три дня шляешься где попало и глаза заливаешь. За три дня люди знаешь сколько всего могут успеть, а ты только деньги по клубам трынькал. — Отстань, у меня стресс. Меня уволили. И это мои деньги, хочу и трынькаю. — Ты ушёл по собственному. — Добровольно принудительно. Хер бы я ушёл по собственному. Я бы там работал до старческого маразма, лишь бы Сонхуна раздражать и дальше, а теперь всё, — Сону разводит руками и приспускается по креслу, — я лишний человек, коротаю свой печальный век и пропиваю свой талант к правозащите. Тебе бы в актёрский можно было, думает Пак, наблюдая скосив глаза, но недолго. Голова так болит. — И даже не хочешь извиниться за то, что пропал на три дня? — всё-таки уточняет он и Сону отрицательно машет головой, сдувая рыжие пряди с глаз. — Поищи мои извинения там же, где теперь моё будущее. Чонсон, конечно, догадывается, но всё-таки уточняет: — И где же? — В пизде! Да, а что он ждал. Все мы там были. — Давай я отвезу тебя домой, ты ляжешь спать, отдохнешь немного. Вечером приеду я, а (!)ты будешь дома(!) и мы с тобой ещё раз всё обговорим, — предлагает Пак, потому что никаких других путей решения проблемы нет. Сону уже почти уснул, пока они обиженно молчали. — Да-да, вези меня домой, куда же мне ещё… я же безработный. Буду теперь как ты и мечтал сидеть на твоей шее, списывать деньги с карты на модные сумочки и готовить Масику вкусняшки, — по лицу Сону можно было прочесть безысходность, неверие и элементарно усталость. А ещё его будто бы сейчас стошнит. Чонсон очень надеется, что это всё-таки преувеличенное отчаяние. Ему, конечно, не в обиду самомнению Кима и его пути как карьериста, эта тропа их отношений очень нравилась. Денег им хватало всегда, а вот стабильности и нервов не очень. А так он будет просто уставший и заёбанный, а Сону будет ласковый, добрый и дома. Что ещё нужно? Наверное, ему лучше никогда это не озвучивать. — Три дня, — всё-таки причитает он, когда заводит машину. — Ой, ну три дня и три дня, — закатывает глаза Ким, — тебе напомнить как ты пропал из дома на месяц и переехал на работу, когда вы серийника искали. А закинуть тебя на плечо и понести нельзя было, как некоторых, — он указывает на себя. — Давай я сегодня закажу еду из нашего любимого ресторана и мы вечером всё ещё раз обсудим под вино. Поговорим о том, что будем делать дальше и я, возможно, забуду, что ты меня игнорировал три дня. Да-да, кто-то ещё помнит как он собирался по началу наказывать пропажу? По ощущениям наказать разве что его могут. Почему даже сейчас такое ощущение, что он виноват. — Хорошо, — соглашается Сону, дергая ремень безопасности, чтобы пристегнуться, — окей, летс гоу, Масик, я хочу в душ и спать. Три дня по клубам это, конечно, жёстко, — Сону подавляет зевок. — Ты чтобы меня побесить? — уточняет Пак. — А то! Чтобы я ещё раз по своей воле в этот гадюшник приперся. Был в восьми клубах и везде одно и то же, я уже не мог дождаться, когда ты придёшь. — А если бы я не пришёл, дальше бы шлялся? — Ты бы пришёл, Масик, я тебя знаю. Ты больше бы не выдержал, зная уровень безопасности в нашем городе. Я как только того парня увидел, так сразу на сцену и полез, понял, что ты вот-вот придёшь, — ухмыльнулся Сону, уставившись на прекрасный профиль Чонсона, — как тебе мои танцы на шесте? Не появилось желание в квартире прикрутить? Ну что за человек, кто же со скандала на флирт так быстро перепрыгивает. — Появилось желание выпороть тебя за то, что ты покрутился прямо на моих нервах. — Посмотрим по итогу винных дебатов какие желания будут исполнены, — усмехнулся Сону и откинул спинку назад, скручиваясь на кресле. Вот пьянь неуправляемая. Ну-ну, по итогу винных дебатов Сону ему за каждый седой волос на голове станцует, в разных стилях. В первую очередь — собачки. И чулки.