***
Олег проснулся сильно раньше Игоря. Солнце за закрытыми шторами было ещё низко, комната всё так же была погружена в приятный полумрак, сохранившийся со вчерашнего вечера. На полу валялись безнадёжно разрезанные верёвки и кухонный нож. У тумбочки аккуратно стоял ротанг, на нём неподвижно висело влажное полотенце. Приподнявшись на локте, Олег повернулся в сторону и посмотрел на умиротворённое лицо спящего Игорька, что периодически ёрзал по кровати, морщился и хмурил свои густые брови. Бумажки, ещё вчера рассыпанные в коридоре, так и валялись на полу. Олег был рад. Рад, что Игорь заземлился и отдыхал сейчас, а не превращал кухню в свой личный кабинет с кучей пустых чашек из-под кофе и фотороботов на кастрюлях. На часах было уже девять утра. Волков тихо поднялся с постели, перевернув Игоря на бок и поцеловав худое плечо, и быстро ушёл на кухню, чтобы приготовить завтрак. Блинчики с ветчиной и сыром и сладкая рисовая каша, что так сильно любил Игорь. Олег готовил, не спеша, чтобы Игорь спокойно мог отоспаться и прийти к нему на запах блинчиков. Но и спустя час, и даже два на кухню никто не пришёл. Беспокойство вернуло Олега в спальню. Игорь спал. Развалившись звездой по кровати, морщась от солнца, что попадало в щели между шторами. Олег улыбнулся. Он быстро завесил окно плотнее, на цыпочках подошёл к постели, оставив на макушке Игоря лёгкий поцелуй. Ну, спи, сыщик.Часть 1
11 февраля 2023 г. в 18:58
Дверь открылась тихо и почти беззвучно. Непривычно. Уши уже давно воспринимали натужный скрип петель, как необходимое сопровождение приходу домой. Хотя он и сейчас был дома.
Дом там, где люди. Где руки. Где чужое дыхание, которое обжигает кожу по ночам.
В руках — папка с документами. Толстенная, шириной с несущую стену, неприступную. Несокрушимую. Игорь сидел над этим делом уже второй день. Именно сидел. Буквы в бесконечных бумажках, отчётах, справках, показаниях казались японским кроссвордом, который ещё предстояло разгадать. Одна ошибка — весь рисунок будет нарушен, а расчёт нужно будет начинать сначала. Игорь начинал уже шесть раз. Ночёвки в участке стали обыденностью, узкая лавка изолятора или мягкий, но вечно кренившийся вперёд, стул уже не казались такими неудобными, запах пыли и пота — таким неприятным, голова — такой тяжёлой. Он умел отключаться, когда это было необходимо, умел забивать на себя и забывать о своих потребностях.
Но был человек, который о них не забывал.
Этот человек всё время мягко, но не без упорства уговаривал поспать и приехать домой. Человек обещал накормить домашней шавермой без картошки и с ведром соуса в придачу, обещал вынести из ванной на руках, если Игорь неожиданно уснёт в тёплой воде. Много чего обещал. И, в принципе, Игорь знал, что эти обещания — не пустой звук. Накормит. Вынесет. Вот только долг службы звал гораздо громче голоса разума.
Сегодня человек поставил ультиматум. Использовал грязное оружие — пообещал позвонить Фёдору Ивановичу, а это никогда ничем хорошим не заканчивалось. Игорю пришлось отступить. Он никогда не мог устоять перед двумя вещами: Фёдором Ивановичем и сталью в голосе и действиях человека. А сталь была. Она крылась в предложении, от которого совершенно не хотелось отказываться, по которому Игорь, к своему стыду, скучал.
Неуклюже наклонившись со всеми документами для того, чтобы развязать шнурки на ботинках, он неловко качнулся вперёд, пальцы на секунду ослабли, и всё, что хранила хлипенькая картонная папочка, вывалилось с тихим грохотом на пол. Нервные клетки сгорали одна за одной. Смачно выругавшись, Игорь опустился на колени и трясущимися пальцами стал собирать бумажки в хаотичную стопку, чтобы хотя бы не искать это всё завтра утром под тумбочками и шкафами. От белоснежных листов, мелких букв, подписей, печатей в глазах начинало неприятно рябить, под веками скапливались слёзы от рези в глазах, Игорь становился дёрганнее, на бумажках появлялись некрасивые смятые линии.
Но всё вдруг замерло. И слёзы, омывающие глаза от сухости и рези, и бумажки, разбросанные по полу, и руки, трясущиеся всё сильнее и сильнее. Прямо на какой-то очередной очень важный только для Игоря документ наступила нога. Крепкая, неподвижная. Ногу охватывали мягкие брюки с идеальной стрелкой, к ноге крепилось тело, к телу голова. А с высоты головы на Игоря неподвижно смотрели два голубых глаза. Взгляд был слишком прямым. От него хотелось укрыться.
В нём хотелось потеряться.
— Волч, убери ногу, мне нужны эти документы. Давай я сейчас кое-что доделаю, а потом я весь твой от хвоста до ушей.
В глазах Олега сверкнул озорной огонёк, но Игорь уже не мог его заметить: он был занят выковыриванием бумажки из-под чужой, всё ещё неподвижной, стопы. Наклонившись, Олег мягко, но уверенно перехватил Игоря за запястье и потянул на себя, чтобы привлечь внимание. Лицо его выражало стопроцентное спокойствие. Уверенность. Размеренность.
— Пусть лежат. Они никуда не денутся, — от этого голоса Игорь сходил с ума. Тихий и медленный, одновременно скрывающий в себе прорву эмоций и не несущий в себе ничего. Он не отскакивал от стен, не ударял по ушам, а медленно обволакивал всё пространство, перехватывал контроль над зрением, обонянием. Существованием. — Иди в душ. У тебя десять минут. Я пока всё подготовлю. Всё, что тебе нужно — на кровати.
Олег не задавал вопросы, не предлагал и даже не просил. Эти слова были максимально точными указаниями к действиям, не требовали осмысления, не требовали предложений извне или ещё каких-то раздумий. Игорь почувствовал лёгкое покалывание в области затылка, медленно скользящее по позвоночнику к самым пяткам. Он не помнил, как поднялся, как оказался в душе. Не помнил даже обжигающий кипяток, под которым стоял все десять минут, как по таймеру. Помнил лишь своё лицо, которое увидел в зеркале случайно: впалые щёки, неаккуратная щетина и растрёпанные усы, круги под глазами и болезненная серость и натянутость кожи. Только губы были живые. Розовые, налитые соком.
Искусанные от болезненного предвкушения.
Игорь вошёл в спальню на ватных ногах. Полумрак разбивала одинокая лампа, стоящая на прикроватной тумбочке, около окна неподвижно стоял Олег, скрестив руки на груди. Голубые глаза почернели в тени, не блестели, от того только больше завораживали. На кровати идеальным рядом лежало то, что выбрал Олег и от чего у Игоря подкашивались ноги: два мотка грубой джутовой верёвки, ротанг, кляп-трензель, повязка на глаза. Отдельно, особняком, лежал ошейник. Строгий, без лишних деталей, даже без металлического кольца для поводка. Игорь тяжело вздохнул и неловко распахнул завязанное на бёдрах полотенце, чувствуя странное желание закрыться руками.
Олег продолжал стоять неподвижно.
Игорь медленно, украдкой опустив взгляд, встал на колени, чувствуя, как кожу обжигает длинный ковровый ворс. Этого было недостаточно, чтобы заставить Олега сдвинуться с места. Немного поёрзав, чтобы привыкнуть к подобному положению, он протянул руку за ошейником, отмечая, как побелели пальцы. От них ушла вся кровь и теперь набатом стучала внутри черепной коробки. Ошейник ощущался правильно, приятно оттягивал руку вниз, но почему-то пальцы отказывались перехватывать его удобнее, поднимать к шее и застёгивать, как положено. Игорь гипнотизировал ошейник взглядом где-то с половину минуты, а после поднял глаза на Олега, чувствуя, как дыхание становится всё прерывистее.
— Давай ты.
В этот раз Олег пошевелился. Он опустил руки по швам, оттолкнулся основаниями ладоней от стены и медленно подошёл к Игорю, принимая ошейник из его рук. Губы тронула лёгкая улыбка, едва заметная в полумраке комнаты. Снисходительная. Пальцы Олега, в отличие от всего существа Игоря, не дрожали и двигались уверенно, и ошейник туго обхватил беспокойное горло. Игорь почувствовал, как все проблемы осели за порогом комнаты, а в нём осталась лишь собачья преданность и желание. Желание прикоснуться, быть рядом, быть нужным.
Олег широким жестом провёл рукой по волосам Грома и мягко прислонил дурную голову к своему бедру, медленно почёсывая его за ухом. Влажные волосы приятно холодили ладонь на контрасте с горячей кожей беспокойной головы, чья тяжесть ощущалась буквально физически. Постояв так пару минут, Олег мягко сгрёб волосы Игоря на затылке в кулак, заставляя смотреть себе в глаза.
— Хороший мальчик, — тихо проговорил он и плавно перевёл руку ему на спину, легонько подталкивая. — На кровать. Садись на пятки, руки за спину, обхвати себя за локти. И Игорь. Не забудь про осанку.
Слишком громко сглотнув, Игорь прикусил нижнюю губу и быстро забрался на кровать, принимая правильную позу. Руки послушно скользнули за спину, мертвенно бледные и холодные пальцы вцепились в кожу на локтях. С хрустом расправились безнадёжно затёкшие за несколько дней плечи. Игорь не сдержал тихого скулежа, короткого, буквально секундного, сразу же закусив изнутри щёки. Но Олег всё услышал. В два шага он достиг кровати и мягко опустил Игорю руку на плечо, пальцами очертив линию челюсти. Ладонь замерла. Лёгкие в груди Грома — тоже. Он судорожно вздохнул и дёрнул головой в сторону в погоне за лаской. Рука исчезла, как пустынный мираж.
Неожиданно, но ожидаемо, тело обхватили верёвки. Они правильно скользили между чужих пальцев, обхватывали руки, перехватывали корпус, оплетали запястья и стягиваясь в сложные узлы. Игорь чувствовал, как своенравный джут впивается в кожу, кусается и обжигает, несмотря на то, что Олег всегда тщательно обрабатывал каждый моток перед первым использованием. Игорь наслаждался. Каждый неосторожный ожог ощущался необходимым, крепкие путы джута заземляли, оставляли собранным и не давали сознанию ускользнуть из тела. Последний узел заставил вытянуться всё тело в струну. На долю секунды Игорь почувствовал, как каждый виток верёвки впивается в его кожу, а после — какую-то странную чужеродную лёгкость.
Олег был доволен своей работой. Изящные длинные пальцы пробежались по замысловатым узлам, игриво задевая струны верёвок. На коже уже начинали виднеться отпечатки: ребристые, похожие на протекторы шин, пока белые, будто следы от подушки утром. Выдох. Вдох. Олег, мягко ступая по полу, обошёл Игоря кругом и обхватил пальцами его подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза.
Игорь с жадностью уставился на холодное лицо Олега, будто это было последним, что он может увидеть в своей жизни. Мягкая кожа большого пальца нежно огладила щетинистый подбородок. Колючий, но такой податливый. Как и весь Игорь. Олег не наклонялся ниже, чтобы оказаться с ним на одном уровне. Он даже голову почти не наклонял, показывая, что положение у них совершенно разное.
— Я надеюсь, ты помнишь свой жест и слово. Я хочу, чтобы ты не геройствовал, если что-то пойдёт не так, — тихо, но твёрдо сказал он и подхватил с кровати повязку на глаза. — Ты хочешь смотреть на меня или закрыть глаза, Игорь?
Игоря снова повело в сторону, челюсть заходила туда-сюда от этого страшного оружия. Имя, что может быть проще и опаснее на губах твоего человека? В голове оставалось ноль мыслей, тело под верёвками словно куда-то рвалось, сознание было готово кричать от нетерпения.
— Смотреть, — излишне резко выпалил Игорь и почти сразу по-щенячьи вжал голову в плечи, опуская глаза. — Прости. Я хочу смотреть. Пожалуйста.
Олег, который уже успел нахмуриться, кивнул. Благосклонно. Снисходительно. Довольно. Повязка легла на кровать с лёгкой небрежностью, а в руках Олега появился уже ротанг. Игорь всегда со страхом любил этот девайс. Он жалил сильнее любой плётки, в руках Олега превращался в единственный инструмент, который способен довести его до крика, срывающего горло, мог выдавить слёзы, покрывал ноги, живот и спину кровавой росой.
— Раздвинь ноги пошире, — голос всё ещё был мягким, тягучим, было в нём что-то тяжёлое, но притягательное, что тянуло за собой и не оставляло ни шанса на спасение.
Игорь подчинился, стыдливо опуская взгляд к ногам. Вряд ли Олег проигнорировал заинтересованно дёрнувшийся член.
Однако Олег не сказал ни слова и скользнул кончиком ротанга по напряжённой коже ног, что отчётливо подчёркивала не менее напряжённые мышцы. Тупой кончик древка слегка царапал, оставляя за собой розоватый след, от которого Игорь едва ли сдерживал дрожь во всём теле. Олег не спешил. Он выжидал. Дразнил. Наслаждался. Это было видно по плавным движениям руки, пальцам, которые обхватывали тонкое основание ротанга, а ещё по глазам. Глаза у Олега говорили слишком много, ему не нужно было открывать рот, чтобы Игорь его понимал.
Первый жалящий удар пришёлся по правому бедру. Резкий. Короткий. Обжигающий. Игорь тихо промычал себе в плечо, крепко сжимая зубы. Первый раз всегда самый яркий. Ярче него только последний удар, потому что за ним хочется ещё и ещё. Это похоже на ломку: непередаваемая мания, выкручивающая суставы. Боль — тот ещё наркотик, и Игорь подсел. Только через минуту, если не больше, на оба бедра разом ротанг обрушился вновь, разбив сводящее с ума ожидание. Снова жарко, снова больно. Кончик ротанга упал на левое бедро, задел полосу от первого удара, заставив волну боли прошибить ногу от тазовой кости до кончиков пальцев. В этот раз Игорь смог сдержать лицо. Он знал, как Олег любит выбивать из него эмоции. Что ж. Пусть выбивает.
Удары шли одним за одним, между тем силуэт Олега казался неподвижной фигурой, в руки которой вручили девайс. Игорь, как ни старался, не мог уловить моменты, когда он начинал двигаться, всё, что он помнил, как боль становилась сильнее. Каждая новая вспышка, каждый новый свистящий хлопок становились сильнее и громче, а держать себя в руках становилось гораздо тяжелее. В конце концов Игорь мелко затрясся, когда Олег вновь ударил сразу по двум бёдрам. Он сжал губы, сгорбившись, и зажмурился до цветовых пятен перед глазами. Новый удар ужалил стопы. Больно, неожиданно, заставив подскочить на месте. Игорь успел лишь широко распахнуть рот, хватая воздух, но на затылке уже появилась чужая рука, вцепившаяся в волосы.
— Я же говорил не забывать про осанку, Игорь, — снова сталь. Та самая. Твёрдая. Несгибаемая. Манящая. Игорь не удержал в груди тихий скулёж, выпрямил спину, не отрывая взгляд от Олега. От малейшей смены положения кожу на бёдрах стягивало и жгло всё сильнее.
Ротанг стал злее. Словно в наказание — быстрее, ярче, сильнее. Олег уже не казался таким неприступным и несгибаемым. В его неподвижном образе зароились эмоции, в глазах заискрился огонёк, за который в моменте Игорь был готов продать душу. Вспухшие полосы на бёдрах начинали чернеть, пульсировать изнутри, будто через секунду готовились взорваться от напряжения. Боль разливалась по телу от простого вдоха, нервы были на пределе. Чёрные полосы украсила частая кровяная роса. Свист ротанга, рассекающего нежную кожу бедра, перекрыл яркий звенящий крик Игоря.
Олег остановился. Ротанг мягко опустился на кровать прямо около колен Грома, который тяжело дышал открытым ртом, быстро моргая, чтобы согнать влагу с глаз. Пульс ощущался в каждой клеточке тела, вид бёдер заставлял трястись намертво вцепившиеся в локти пальцы. Олег выждал несколько секунд и опустился на колени рядом, игнорируя немного задушенный взгляд Игоря. Шершавый горячий язык скользнул по коже бедра с лёгким нажимом. Вкус крови разлился по языку металлом и солью. Этот привкус на долго останется во рту, ещё долго будет напоминать об этом крике.
Олег любил голос Игоря.
Ещё больше любил, когда этот голос срывался в рыданиях.
Игорь же от движений языка ощутимо дёрнулся, издав непонятный звук, больше напоминающий «ай». Дыхание всё никак не хотело восстанавливаться, а вот сердце будто вовсе остановилось. Олег подождал ещё пару минут, пока Игорь не смог вдохнуть полной грудью, и подхватил с кровати трензель, чувствуя пальцами холод металла.
— Если тебе некомфортно, то скажи об этом сейчас. Дальше пользуйся стоп-жестом. Два щелчка, — сказал он тихо, наклонившись к уху Игоря и «случайно» зацепив губами покрасневшую мочку.
Игорь молча облизнул губы и призывно приоткрыл рот, принимая узкий трензель. Холод металла разлился по языку и губам, заставив мысли немного проясниться. Игорь сглотнул по мере возможности и поднял глаза на Олега, который подтягивал к Игорю одну из подушек.
Мягко обхватив его поперёк корпуса, Олег уложил Игоря на подушку грудью и с нажимом провёл рукой по спине, пока в пояснице не появился совершенно блядский прогиб. Гром дрожал, мышцы напряжённых ягодиц нервно подрагивали в ожидании, пальцы сжимались в кулаки.
Олег пока не спешил бить снова, хоть ротанг вновь правильно лёг в его горячую ладонь. Самым кончиком он обводил пока нетронутые ягодицы, напряжённые икры, бёдра, даже поясницу, чтобы лишь немного припугнуть. Игорь, прижимающийся горящими бёдрами к ткани подушки, тихо мычал сквозь кляп, тщетно пытаясь сглатывать слюну, что уже стекала по подбородку. Напряжённые нервы сходили с ума, сворачиваясь в тугую спираль. Олег видел это напряжение в мышцах, в коже, в сжатых в кулаках.
Олег любил это напряжение. Восхищался им. Смаковал.
Очертив свободной рукой ягодицу, он медленно спустился вниз и обхватил рукой уже заметно затвердевший член Грома, с нажимом проходясь по слишком чувствительной головке большим пальцем. Игорь замычал, подавшись вперёд, и вздрогнул от очередной вспышки боли, которая разлилась по ногам. На лице Олега — улыбка. Он быстро убрал руку от члена Игоря и предупреждающе постучал по поджавшейся мошонке самым кончиком ротанга, не стремясь навредить. По такому нежному месту попадать он не хотел, хотя кто знает. Слишком соблазнительным был вид Игоря с раздвинутыми ногами.
Ротанг снова упал на неподготовленную кожу без предупреждения, но тело, ещё не отошедшее от прошлых ударов, уже не могло проявлять такую же выдержку. Игорь извивался. Мычал сквозь кляп, сжимая зубы, как только мог. И что особенно было ценно для слуха Олега — кричал. Крики Игоря были звонкими, громкими, надрывными. В них слышалось, как разбивается его самоконтроль, как натягиваются нервы, как рушится неприступный замок из песка, обнажая нежное естество, спрятанное внутри. Олег обожал его касаться, обожал сжимать в руках, заставляя Игоря сходить с ума в своих ладонях.
Олег взмахнул ротангом вновь, замирая в сантиметре от кожи Грома, смакуя взглядом то, как он сжался. По инерции. Животный страх боли. Защитный механизм, который нельзя было отключать, но которому так любил перечить Игорь. Олег позволил себе улыбнуться и подошёл к нему почти вплотную, очерчивая руками многострадальные ягодицы. Игорь проскулил непозволительно высоко для самого себя, пытаясь одновременно и отстраниться и прижаться ближе к тёплым ладоням.
— Пятьдесят раз. Ты не издаёшь ни звука, Игорь, — Олег едва ли не шептал. Его спокойствие ужасно контрастировало с нервным Игорем, который едва ли не на стену лез от захлёстывающих его с головой эмоций. Пятьдесят ударов ротангом даже без условий — много. Беззвучно — невыносимо много.
Переведя дух, Игорь прерывисто кивнул. Понял. Смирился. Он снова сжал в зубах трензель и рванул вперёд, когда ротанг ужалил его прямо под ягодицами. Давление в груди нарастало, крик рвался наружу вместе со слезами, которые уже без стеснения лились по щекам из зажмуренных глаз, он молчал, но воздух шумными потоками рвался изо рта каждый раз, как Олег без зазрения совести ударял ротангом по пылающим бёдрам. Игорь считал. Двадцать семь. Двадцать восемь. Олег вторил этим числам размеренным голосом, который всё ещё будто погружал сознание под воду.
Тридцать три. Тридцать четыре.
Игорь не мог сдерживать дрожь в теле, казалось, что на бёдрах и икрах нет живого места, пот мешался с кровяной росой, с испариной, которой была покрыта вся кожа. Олег порол в одном темпе. Он видел, как извивается Игорь, как ему хочется не просто закричать, а заорать от боли, но он не мог ослушаться приказа. Простынь под его коленями уже промокла насквозь, а Игорь всё терпел. Боль прошивала его тело, заставляла ходить на грани с безумными судорогами, но он и не думал щёлкнуть пальцами.
— Голос, — тихо, но всё так же спокойно произнёс Олег, роняя ротанг на ягодицы Игоря в последний, пятьдесят первый раз.
Напряжение в груди резко вышло с криком, который перешёл в рыдающий вой. Игорь чувствовал невыносимый жар во всём теле, способный сожрать его изнутри за считанные секунды, но видит бог, из-за этого жара в голове была идеальная пустота. Лицо покрылось красными пятнами, Игорь надрывно рыдал, сжимая трензель до хруста в зубах, и силился открыть залитые слезами глаза.
Больно. Хорошо. Пусто. В голове наконец-то пусто.
Олег не отходил от Игоря ни на секунду, наблюдал, готовый в любой момент перерезать верёвки. Но Игорь не подавал признаков тревоги. Взъерошенный, как воробей, мокрый от пота и слёз, с красными бёдрами, он начал выглядеть живым. Даже круги под глазами, казалось бы, исчезли.
Олег довольно кивнул и мягко опустил свою руку Игорю на затылок, сгребая волосы в кулак и чисто номинально утягивая наверх. Взгляд Игоря был похож на взгляд собаки. Верной, ласковой, соскучившейся. Его даже слёзы сейчас не волновали, он жадно впивался глазами в лицо Олега, в его бесконечные голубые глаза, тронутые лёгкой улыбкой губы. Олег медленно почёсывал влажную кожу головы Игоря пальцами, ждал, пока хотя бы немного уймутся в груди всхлипы. Вытащив изо рта искусанный трензель, он вытер его подбородок пальцами и благосклонно кивнул.
— Хороший мальчик, молодец, — Олег почти перешёл на шёпот, у Игоря подкашивались ноги от его слов, от тембра голоса. Он был слишком спокойным, неправильно невозмутимым, как камень, рассекающий бурлящую реку.
Пальцы Олега ласково скользили по щекам, влажному подбородку, губам, жадно ловящим воздух и каждое движение пальцев. Слёзы ещё текли из глаз Игоря, ещё не унялись всхлипы и судорожные вдохи, он вздрагивал всякий раз, когда мышцы в ногах сокращались, но не разрывал зрительный контакт.
В какой-то момент бесконечно длинные изящные пальцы скользнули внутрь, и Игорь послушно обхватил их губами, протяжно простонав. Олег мягко скользил подушечками по языку, касаясь изнутри щёк, с каждым разом пытаясь протолкнуть их глубже. Тихо всхлипывая, Игорь обхватывал пальцы губами удобнее, всасывая щёки, скользя по ним языком. Он послушно пропускал пальцы глубже в горло, постанывая и каждый раз пытаясь двигать головой на встречу движениям ладони Волкова. Мягко надавив свободной рукой на плечо Игоря, Олег заставил его сесть на пятки и с удовольствием поймал пальцами новый стон боли, казалось бы, уже успокоившегося тела.
В брюках стало невыносимо тесно. Напряжение в них копилось уже долго, принося лёгкий дискомфорт. Но вид залитого слезами лица Игоря, его тихие всхлипы, сбитое ко всем чертям дыхание заставляли натурально сходить с ума. Олег медленно опустился на кровать утягивая Игоря за собой, всё ещё удерживая руку на его затылке. В сидячем положении мягкая ткань брюк очень недвусмысленно выделила очертания давно вставшего члена прямо перед носом у Грома. Держаться было невыносимо. Игорь двинул головой и прямо через ткань прильнул к налитому кровью члену губами, двигая головой по всей длине. Олег всё ещё вёл себя тихо. Слишком тихо для человека, который запрокидывал сейчас голову назад от ощущений, пробивших тело насквозь.
Губы Игоря влажные и горячие ощущались правильно-чужеродно. В движениях чувствовалась спешка. Чувствовалось желание. Нетерпение. На лице всё ещё не подсохли влажные дорожки от слёз, опухшие глаза, периодически смотрящие на Олега, несли в себе немую просьбу.
Пожалуйста.
Олег видел эту просьбу, слышал её, и почти не мог сопротивляться. Жестом заставив Игоря отстраниться, он мучительно медленно расстегнул на брюках две пуговицы, не быстрее этого потянул вниз язычок ширинки. Игорь готов был снова заскулить, в ожидании, чувствуя, как рот наполняется слюной. Олег подхватил пальцами резинку трусов и завёл их под мошонку, обхватывая пальцами вставший член.
Игорь призывно раскрыл рот и прикрыл глаза. Олег мягко провёл горячей головкой по влажным губам, бесконечно дразня, но не вставляя внутрь. Игорь снова, как и пальцы, пытался захватить головку губами, коснуться её языком и пропустить в горячее горло. Олег сжалился через несколько секунд: не выдержал взгляд. И жар внизу.
Игорь брал в рот жадно, быстро, почти не заботясь ни о собственном горле, ни о комфортной для себя и Олега скорости. Влажные ресницы склеивались от слёз и пота, он всё ещё прерывисто дышал, но продолжал опускаться всё глубже и глубже, сдерживая рвотные позывы и игнорируя спазмы в горле. Игорь отдавал процессу всего себя с головой, ускорялся, пока на его щеке не появилась рука.
— Игорь. Не спеши. Мягче. Никто не отнимает, — Олег не сдержал тихий смешок в голосе и погладил Игоря большим пальцем по скуле.
Он послушался. Какое-то время глядя на Олега в поиске одобрения, Игорь взял в рот крупную головку, медленно покачивая головой вперёд-назад. В этот раз удовольствие чувствовалось гораздо ярче. Он не опускался глубоко, двигая губами в своём темпе, иногда выпускал изо рта и проводил по всей длине члена языком, задерживаясь на головке. Олег впервые простонал, но даже этот стон был таким же, как и все его слова: мягким, обволакивающим, пленящим. Игорь медленно опускался ниже, поджимая пульсирующие ягодицы. Сначала даже не чувствовалось, как затекает челюсть, особенно, когда рука Олега, такая мягкая и тёплая, подныривала под подбородок и мягко направляла его голову, задавая темп.
В какой-то момент Олег издал ещё один довольно протяжный стон. Удивительно. Редко. Необычно. Даже в моменты, когда не хотелось проводить полноценные сессии, Олег стонал нечасто: мог что-то невнятно мычать, громко дышал, но стонал очень редко, а тут второй раз за такой короткий промежуток времени. Игорь от неожиданности выпустил член изо рта, чувствуя, как от губ тянется тонкая ниточка вязковатой слюны. Воздуха в лёгких катастрофически не хватало, он облизывал губы, на которых остался пресный маслянистый вкус естественной смазки Олега, смотрел с каким-то благоговейным страхом, периодически сглатывая слюну, которая копилась во рту. Олег смотрел на него из-под полуприкрытых глаз, и Игорь хотел уж было снова взять в рот, как Олег вдруг накрыл двумя пальцами его губы.
Он встал с кровати, немного пошатнувшись, и мягко поднял Игоря за плечи, снова поставив его на колени. Бёдра будто расходились по швам, едва ли затянувшиеся корочки треснули, и каждую такую трещинку Гром чувствовал по отдельности. Под грудью у него снова появилась та же самая подушка, всё ещё мокрая и прохладная после порки, пахнущая потом и совсем немного кровью. Игорь не видел, что происходит у него за спиной, слышал лишь шорох и суетливые шаги, ёрзая на месте.
Какое-то копошение. Приглушённый хлюпающий звук. Снова тишина.
Игорь дёрнулся вперёд, когда почувствовал, что между ягодиц мягко проехались два пальца, с нажимом размазывающие смазку по сжатому сфинктеру. Олег не спешил, его движения всё так же были выверены и точны, но маску былой холодности сейчас срывало с него немного учащённое дыхание. Игорь тихо постанывал каждый раз, когда чужие юркие пальцы прилагали чуть больше усилий и надавливали на чувствительный анус сильнее.
Олег вставил два пальца разом. Поморщившись, Игорь закусил край подушки и подался бёдрами вперёд. Конечно, ему не было так больно, как в их первый раз, но всё же ощущение было не из приятных. Олег об этом знал. Поэтому выжидающе замер, уложив вторую, не менее скользкую от смазки, руку Игорю на поясницу. Через какое-то время пальцы проникли глубже, пропавшая с поясницы рука откуда-то сверху добавила ещё несколько довольно крупных капель смазки, холодных, как руки Игоря. Олег растягивал без спешки, знал, насколько это важно, хоть мышцы уже сводило болезненной судорогой от нетерпения. Третий палец вошёл гораздо легче, не вызвав на лице Игоря никаких эмоций, разве что немного более прерывистый вдох, чем обычно. Пальцы Олега внутри ощущались правильно, они задевали нужное место, с нажимом проходя по набухшей простате.
Когда пальцы перестали получать какое-либо сопротивление, Олег медленно вытащил их из ануса Игоря и наотмашь ударил его по многострадальной ягодице, довольно прищурившись от очередного стона. Игорь повернулся назад, оглядываясь через плечо.
В глазах снова читалась нетерпеливая мольба, но с губ она так и не сорвалась. А жаль. Олег бы послушал.
Он вошёл резко. Только головкой, но Игорь охнул от неожиданности, чуть раздвигая ноги. Минута — оба неподвижны. Толчок. Глубже, сильнее, чем предыдущий. Игорь запрокинул голову, в немом крике распахнув рот. Ещё одна мучительная минута тишины, в которую ему нужно было привыкнуть к новым ощущениям, перед тем, как Олег начал двигаться. Его бёдра двигались с завидной плавностью, без резких движений, в одном и том же темпе, и каждый раз горячая головка упиралась в одно и то же место, от которого на ногах поджимались пальцы.
В какой-то момент Игорь пошатнулся от особенно сильного и глубокого толчка, едва успев закусить губу, чтобы не сорваться на очередной стон. Олег, такой спокойный и рассудительный, тихо рыкнул на звериный манер и толкнулся ещё раз. В этот раз резче, агрессивнее и злее, чем до этого. Нарастающий темп выбивал из Игоря воздух словно противник на ринге, он подавался назад, открывая рот, стараясь сдерживаться от откровенно порнушных стонов и вдохов, но получалось плохо. Под туго натянутый ошейник быстро скользнуло два пальца, которые резко дёрнули назад, Игорь захлебнулся остатками воздуха, силясь приподняться за рукой ещё хоть на пару сантиметров, чтобы сделать полноценный вдох.
Олег становился громче. Темп его толчков уже не был таким идеальным, он двигался быстро, но с перерывами, выходя полностью или двигаясь в небольшой амплитуде. Игорь мог только сдавленно хрипеть, силясь сделать хоть один полноценный вдох. Собственный член предательски соблазнительно тёрся о мягкую ткань подушки, которая лишь дразнила, Игорь чувствовал, что уже близок к оргазму, но без руки кончить бы не получилось. И он это знал.
— П-пожалуйста, — задыхаясь прошелестел он, подаваясь назад и давясь очередным стоном, задушенным в горле. — Блять…
Олега не пришлось просить дважды. Обхватив скользкой ладонью член Игоря, он быстро стал водить ею вверх-вниз, особое внимание уделяя уздечке и уретре. Темп его толчков стал ещё хаотичнее, Игорь уже физически не мог подстроиться, лишь скулил на одной низкой ноте, пытаясь глотнуть как можно больше воздуха.
В голове стало слишком жарко. Жар разливался по вискам, стекал к затылку и оттуда по всему телу, сменяясь лёгким холодом и судорогой в конечностях, Олег сделал пару размашистых движений рукой и резко отпустил ошейник. В разодранное от бесконечных хрипов горло хлынул холодный на контрасте воздух, Игорь дёрнулся, чувствуя, как сокращаются все мышцы в его теле, а сперма толчками выходит в чужой кулак. Он не помнил, стонал ли в этот момент, хрипел ли, помнил лишь оглушительный звон в ушах и то, как замер внутри Олег, сжимая пальцами его бёдра.