_________________
Он, Щеглово, появился на правом берегу Томи еще в начале 18 века. Тогда маленький мальчик трех лет просто появился у берега реки, где его подобрали люди. Как воплощение села, Кирилл сразу понял, что он не человек. Основателя села не было, но появился Кирилл когда уже было около тысячи человек. Провел детство, как и должен был его проводить ребенок – радовался, собирал одуванчики, где-то шкодил. Как и все села, Щеглово был наивным и вечно ребенком. Наверное, если бы не появился его брат. Первая его встреча с Томском, столицей той губернии, в которой он существует, состоялась, когда ему как поселению было каких-то 20 лет. И тогда Матвей казался пугающим. Ему было целых шесть лет как человеку, но Томск пугал. Как и Щеглово пугал Томск. Матвей впервые видел село, которое понимало, что малые поселения далеко не бессмертны. Как ему уже далеко позже признался Матвей, увидеть село, которое кричит деревне – своему брату, быть осторожнее – было странно. «—Села, деревни и поселки городского типа ошибочно считают, что они также бессмертны как города – и поступают глупо и опасно. Не счесть, сколько воплощений поселений из-за этого погибло. В основном из-за этого воплощения появляются городами, а не становятся им из села или деревни.» Кирилл заботился о своем брате. Артем был глупым, и даже чересчур наивным ребенком, но столь же светлым. Улыбался во все лицо, светя дырой в зубах, где никак не хотел расти коренной зуб, и громко-громко смеялся. Он же, Щеглов, хоть и имел естественную для сел наивность – всегда был серьезным, и хоть и выражал свою любовь и заботу довольно ярко, на лице это было почти незаметно. Когда селу Щеглово исполнилось ровно 50 лет, ему как человеку уже было семь. Его брату, деревне Кемерово, было шесть. Он хоть и был старше Тёмы на человеческий год, Максим называл их двойняшками Волковыми. Да, после той встречи, Томск решил дать селу и деревне то, что обычно таким поселениям не дают – фамилию и отчество. Они стали Волковыми Кириллом и Артемием Михайловичами. С Максимом они познакомились также довольно необычно – тот просто решил приехать, после того, как услышал о братьях из уст Томска. Было довольно странно общаться с таким большим городом.. Хотя этот большой город был таким же безответственным, как и его брат. Даже шапку зимой не надевал. Но чувство, когда у тебя есть полное ФИО не передать словами. Это незаменимая честь для любого малого поселения. Чувство ответственности должно было повыситься у них обоих, но для Артема будто ничего не изменилось. Будто ему, Кемерово, не дали работу. Кирилл любил своего брата, даже души в нем не чаял. Но это разное отношение ставило преграду… Малую. Неважную. Кирилл был не против поработать за Артема. В конце концов, лучше он сделает все качественно, и их похвалит Томск, чем Тёма сделает что-то неправильно, и придется стыдиться. В конце 18-го века, Томск взял их поездить по Томской губернии и увидеть другие большие города. Редко когда малые поселения брали на такую важную вещь, как собрание городов. Кирилл гордился, что именно он и его брат удостоились подобной чести. Его брат этого не понимал. Для него это будто было то, чего он заслужил. Будто это обычное дело – увидеть большие города Сибири… Участвовать в собрании городов Сибири, должно быть страшно и волнующе. Но когда Томск спросили, зачем он привел деревню и село на собрание главных городов Сибири, Щеглово стушевался. Это был хороший вопрос.. Зачем же? Но его брат.. Не понимал всей серьезности ситуации. Будто не знает, что большой город, способен легко заставить воплощение деревни исчезнуть с лица земли. «—Я чувствую, что Кирилл сможет стать воплощением города. —Воплощением города? Село? —Да. Он мыслит совершенно по-другому. Впервые вижу подобное. —Интересно.» Может, стоило еще тогда заметить слова Матвея… Может, легче было бы отпустить то, без чего он жизнь себе не представлял. Они продолжали жить как обычно. Наверное, если бы не одно но. Через тридцать лет, когда ему было 11, а его брату было 10 по человеческим меркам, в его деревне построили железнодорожную станцию Кемерово. И это большая ответственность! Артем должен был уйти от своей наивности после этого! …Нет. Вся работа легла на плечи Кирилла. Опять. Артем же общался с рабочими угольной шахты, и сам добывал уголь. Но уголь это не так важно, как станция, верно же? …Неверно. Теме нравилось быть в угольной пыли. Он всегда хвастался, когда просто копая землю находил кусочки угля. Кириллу не нравилась вся угольная тема. Да, их место славится углем, но это не так важно. Во многих других местах тоже есть уголь. Больше Щеглову нравилась природа в своем изначальном, нетронутом людскими руками, виде. Берега Томи, были бесконечно прекрасны. Мелкая галька, и быстрое течение. Самая прекрасная река. Ее воплощением был такой же милый снегирь. Мальчик, судя по красной грудке зимой, но его брат почему-то говорил, что это девочка. Пол птиц различить сложно, но Кириллу нравилось, когда сама природа это делала. Давала понять различие даже, казалось бы, почти одинаковых птиц. Томску нравился его интерес к природе. Зимы всегда прекрасны в Сибири. Самое красивое время года. Все деревья покрыты белым. Все серебристо и почти светится, когда солнце становится особенно ярким в безоблачные дни января. А у Томи это и вовсе волшебная сказка. Дыша на свои руки, что замерзли, Кирилл немного улыбнулся уголками губ. Обернувшись на брата, он хотел от Тёмы увидеть такой же энтузиазм, но не нашел его. «—Чем тебе нравится эта зима? Холодно же! То-то же лето… —Но зима красива! Посмотри вокруг, Тём! Это будто не деревья, а волшебные белые палочки! —Ужасно! Кирь, зеленая листва в разы круче! И не надо так тепло одеваться! —Но это чтобы ты не замерз.. —И что будет? Мы же бессмертны!» Он не говорил брату, что села и деревни не бессмертны. Это что-то, что воплощение должно само понять и принять. Рано он понял это. Тяжело жить с подобным грузом. Слишком отличает его от остальных малых поселений. …Зря. Может, они бы не были в подобной ситуации. Артем выступал за белогвардейцев. Зачем? Кирилл не был против императорской правящей четы, но было глупо выступать за их армию, когда было ясно, что выиграет советская. Это было видно по тому, как быстро они захватывали другие города. Большие. Что могли сделать село и деревня? Максим согласился с его мнением, но решил биться до конца за свою честь. Щеглово уважал его выбор. Это был правильный выбор. Когда единственное, что у тебя остается – это честь, за нее надо бороться. Он был прав. Их быстро взяли, даже без усилий. Просто пришли и объявили их советскими поселениями. Но был и плюс от этого. Его, Щеглово, планируют сделать городом. Он спрашивал у Томска, что будет, если его и Артема объединят. «—Спрашиваешь, что будет, если вас объединят? —Да. —Вариантов много… Обычно воплощения объединяются или в единое целое, или одно из воплощений полностью поглощает другое. —А можем ли мы оба остаться? —Может быть. Я впервые вижу, чтобы воплощения села и деревни дожили до момента объединения.» Он, будто на мгновение стал своим братом. Слишком сильно надеялся на хорошее. Щеглово объявили городом! Теперь он зовется Щегловском!! Томск, Красноярск и Омск даже решили приехать поздравить их! Они с Тёмой обнимались. Крепко-крепко. Они наконец-то будут городом! …Были. В тот день, в тех же объятиях Артем, воплощение деревни Кемерово, исчезло с лица земли. Его брат, Кирилл, воплощение села Щеглово остался один. Волков Кирилл Михайлович решил сменить имя на Кузбассова Кирилла Владимировича. Иначе он не может жить с этой фамилией. Слишком напоминает их. Они не могут быть одним братом. Матвей, Руслан и Максим нашли Кирилла, сидящего в углу. Без брата поблизости, что было само по себе странно. «—Где Артем? Он должен быть поблизости. —Кирилл никак не реагирует. Вообще ноль реакции. —Я нашел письмо, где написано, что с этого дня село Щеглово - город. —… —Кирилл поглотил своего брата? —Скорее, утопил его силой города. —Не сам. Инстинктивно? —С непривычки. —Артем слишком слаб морально, чтобы иметь право существовать. —В конце концов, младший брат не смог стать таким же, как его старший брат? —Зря ты дал ему фамилию и отчество. —Не мог этого не сделать, и при этом дать полное имя Кириллу. —…»_________________
На этом Кирилл замолчал, слыша только шелест листов и звук пишущей по бумаге ручки. В окне был красивый вид. Деревья были покрыты серебристым инеем, а дороги посыпаны легким снегом. Жаль только, что зима. Кирилл ненавидел зимы. Зима отобрала у него брата._________________
Томск говорил, что я был в бессознательном состоянии вплоть до 1925 года. Просто.. Существовал. Ел, жил, работал, но не говорил. Ни с кем. Никак не реагировал ни на какие слова. Я не помню, что со мной тогда было, но помню, как были рады Максим и Матвей, когда я в один момент просто очнулся. Нет, я не стал таким как прежде. Я просто.. Начал реагировать на людей? Кто знает, что было причиной моего игнорирования всех. Омск потом говорил, что я в тот момент был будто не свой. Я не помню. Все, что я помню, это с 1931 года. Время репрессий и голодомора. Может, и проснулся я от злости, ужаса и ярости народа? Но, по словам Красноярска, Томска и Омска, я эти шесть лет воевал за название города. Был Щегловском, и проснулся от того, что не понравилось мне это название. Шесть лет воевал за смену имени с правительством своего города, а позже с советским правительством. Проснулся, держа письмо, где писалось, что название «Кемерово» утверждено, и теперь именно это название города. …Потом Омск сказал, что после этого увидел не небесно-голубые глаза, а карие. Карие глаза моего брата. Для меня это не было странно. Я сказал, что это мы. Было бы странно, если бы от меня осталось что-то._________________
—Было ли что-то еще? Чувствую большую недосказанность. —Да.._________________
Он помнит, как спорил сам с собой. Он помнит, как поглотил своего брата… Ужасное и одновременно освежающее чувство. Будто это было то, что должно было случиться давно. Будто они не должны были быть разными воплощениями. И это пугало. Он помнит, как именно после той мысли он впал в забытье. Он-он-он. Это ведь были они? Они теперь единый город. Какое право он имеет говорить в единственном роде? Забывая про брата. Основной город стоял у железной дороги. Там было все правительство. Так почему город звался Щегловском? Он должен быть Кемерово. Они должны быть Кемерово. Это была их цель. Вернуть правильное имя городу. Кирилл соглашался с братом. Неправильно, что город был назван в честь него. И так именно его тело стало главным. А другие города, будто не понимали, что он не просто Кирилл. Почему? Почему только Максим называл их правильно? Как-то они услышали разговор Томска и Омска. «—Максим, это не нормально, что он говорит во множественном числе. Так не должно быть. Это психическое отклонение. —Моть, это нормально для них. Кирилла больше нет. Есть что-то среднее между Кириллом и Артемом. —Такого просто не может быть. Это внешность Кирилла, значит его личность главная. Это уже сумасшествие, основанное на потере брата. —Ты просто не понимаешь. Поэтому он на вас и агрессирует. Для человека с неправильной психикой своя правда, и если ты хочешь общаться с этим человеком, будь угоден следовать этой правде. —В том-то и дело, что это неправильно! Мы не должны просто потакать ему, это не поможет просто. —Но в тот момент, когда он говорит «Мы», я вижу голубые огоньки в глазах, Моть! Может, если я буду поддерживать его в этот сложный период, вернется Кирилл, а не какой-то Франкенштейн из романа Мэри Шелли, господи! —Это неправильно. —Все в этом мире неправильно, я думал, ты это уже давно понял, Томск.» И это заставило его задуматься. А правильно ли, что он принимает Артема? Это ведь действительно его тело… Но нет. Он не может быть один. Кто бы что ни говорил, а Артем действительно есть. Просто теперь это они. Это мысль оборвалась в ту же минуту, как он один из первых выстрелил в Московского. Первым, был, конечно, Калининград. Далее выстрелили почти одновременно Свердловск и Омск. Они, Кемерово, выстрелили после Максима. И это… Может, их и не существует. Артем никогда не был бы способен выстрелить в кого-то. Когда он принес с охоты зайца, Тёма рыдал ему долгое время, зачем я убил бедного зверька. Может, он просто притворялся, что Артем все еще существует? Нет.. Его брат всегда есть. Просто не стоит думать, что с того момента, как он поглотил его, Тёма существовал в другом виде. Нельзя вернуть умершего, но можно помнить этого человека, не так ли? Кирилл запомнит это памятью, внешностью и именем. Артем всегда будет с ним, но теперь немного иначе. И Кирилл теперь не тот, кем был. Он просто не может теперь. Он больше не может быть наивным, как тогда, в начале этого века. Теперь он олицетворение города._________________
—Теперь вижу… Артем всегда с тобой? —Мы всегда будем вместе. – И Кирилл увидел неожиданную реакцию. Рахим просто улыбнулся. Что же, может это стоило ожидать.. Учитывая то, что Кемерово слышал о проблеме Волгограда. Видимо, не зря именно Астрахань поехал в столь проблемную Сибирь. Он умеет обращаться с психически неуравновешенными городами, не так ли? А вспоминая лицо Красноярска… Видимо, Руслан впервые за век смог выразить все свои эмоции, которые он сдерживал. —Тогда задам вопросы? —Да, давай. —Самая яркая эмоция в тот период времени? —Ярость. Нас возмущало, что люди не принимают, что не я один в этом теле. —Нас? —Меня. Артему, наверное, было бы побоку, как люди воспринимают его. – Ему никогда не было дела до этого. Тёма всегда был за то, чтобы люди смотрели только на себя. Незачем им на других глядеть. —Верно… Твои глаза. Ты сам решил оставить их карими? Впервые вижу подобное. —Они сами в какой-то момент стали карими. Когда я еще свыкался с потерей Артема. Когда были мы. —А потом? —А потом я оставил карие глаза как напоминание, чем досталась мне моя жизнь. Максим говорит, что не стоило. – Омск вечно повторял, что карие глаза ему не идут. Что голубые лучше. —Верно. —Что? —Это твоя личность. Не притворяйся Артемом. —Прости?.. Ты.. Ты просто сказал то, что я так долго скрывал ото всех. —Не думаю, что от всех. —Ну, да. Томск и Омск определенно знают, что я лишь притворяюсь Артемом. Моя личность никуда не делась, и никак не поменялась. – Поэтому он и не может принять смерть брата. Почему Артем исчез, а на него это никак не повлияло? Так не может быть. —Тогда зачем? Почему ты притворяешься тем, кем не являешься? —Легче избежать. Городам психолог не полагается, ты знаешь. А не избегая своей личности, я лишь заставлю себя вспомнить те тринадцать забытых мною лет. Не хочу даже помнить, что было в моей голове, в те дни. Я не справлюсь с этой нагрузкой. – Он помнит эмоцию сдержанной ярости. Злости. И даже полного пофигизма. Помнить еще и мысли было бы адом. —Избегание проблемы – не является ее решением. Ты знаешь об этом, верно? —Да. —Ха.. Ладно, опустим эту тему пока что. Почему именно после расстрела Москвы? Я был там, в тот день, и я ярко помню, что почти все Сибиряки взяли в руки пистолеты. И каждый из вас попал в тело Москвы. —Московский причинил нам, Сибирякам, наибольшее дерьмо. Ты же наверняка должен знать, как тяжело городам, когда население меняется почти что в геометрической прогрессии? —Да. Это всегда эмоционально тяжело. —В нашем городе за 50 лет количество людей увеличилось почти в пять раз. Возможно, изначальное воплощение города может легко привыкнуть к такому росту населения, но я являюсь одним из немногих воплощений, которое из села стало городом. Мне банально больно при таком росте населения. —Тогда понятна причина.. У других почему? —У них и спрашивай. – Многие мстили Московскому. Почти все города были за белогвардейцев в гражданской войне. Конечно, они были бы не против расстрелять Москву. —Справедливо. На основной вопрос не ответил. Почему после расстрела Московского ты понял, что лишь притворяешься братом? —Артем бы никого никогда не расстрелял. С этого и понял. —Хорошо. И послышался шум листов со скрежетом ручки, пока Рахим записывал его ответы. Может, и не зря его сюда Матвей отправил. Впервые Кирилл так ярко расфасовывает свои мысли и эмоции по полочкам. Настолько, что теперь ему понятно, почему же он не может отпустить Артема. —Тогда последний вопрос, который я решил задать всем Сибирякам: что с вашими отношениями? —В плане? —Вы же здесь все между собой в отношениях, не так ли? Почему? —А, ты про это.. Хм, ну попробую объяснить._________________
Я не знаю, когда появилась та Сибирь, которой она является сейчас. Скорее всего, где-то в середине 20 века, в СССР. Я тогда уже, можно сказать, одумался. И начал довольно сильно заботиться о городах Сибири. Больше всего, конечно, «пострадали» дети-города, на которых возлагалась надежда стать главами своих областей и республик. Тогда-то и Томск передал мне «пост» «отца» Сибири. Тогда я думал, что это потому что я более заботливый, но если смотреть сейчас – он хотел занять мой ум, чтобы я не думал о брате. Хороший ход, на самом деле. Возвращаясь к Сибири – примерно в 70-х Томск и Омск решили открыто показывать свои отношения. Возможно, они были в отношениях уже не первый год – никто не знает, и не рискует спрашивать. Примерно тогда же свое отношение показал Красноярск – он начал открыто подкатывать к любым городам. Притом, часто мы могли заметить, как уже 12-летний Новосибирск обиженно на это смотрит. Потом, на удивление для всех – свои отношения открыли Иркутск и Якутск. Возможно, именно тогда появились задатки той Сибири, что есть сейчас. Мы начали замечать то, какие отношения были у Руслана и Дугара. Айхан, при этом не обижался, а сам засматривался на Москву. В тот момент Сибирь поделилась на три типа городов – в отношениях, без отношений и дети. Я, ожидаемо, относился ко второй категории. Где-то в 90-х началась полная вакханалия в отношениях всех Сибиряков и в итоге мы все договорились, что состоим в чём-то вроде свободных отношений. Конечно, в 2012 и я начал состоять в отношениях. Что, конечно, почти не изменило мой образ жизни. Может, немного._________________
—И вы просто начали встречаться все друг с другом? —Ну, да. Для нас это нормально. —Это.. Не нормально. —Чтобы дружить с сумасшедшим, надо говорить на его языке. —Справедливо. И какие у вас пары есть? Красноярск отказался мне отвечать. – Ожидаемо. Руслан в жизни бы не признался почти незнакомцу в лицо, что у него есть устоявшиеся отношения. —Это сложный вопрос… Могу перечислить только основные пары. Сейчас нет ни одной совершеннолетней столицы области, края или республики, которая ни с кем не спала. Многие из нас вообще все друг с другом переспали много раз, я бы сказал, что…- – И его неожиданно перебил Рахим. —Стой-стой! Уфф! Просто перечисли все отношения, пожалуйста. —Хм. Я и Астана, Омск и Томск, Новосибирск и Красноярск, – его перебил вопрос Астрахани насчет него. —Новосибирск и Красноярск? А Руслан сказал, что вы абсолютно не принимаете в свои странные отношения несовершеннолетних. —Коля исключение. Он давно не ведет себя как ребенок. Я продолжу? – Увидев кивок, Кирилл продолжил перечислять, —Иркутск и Якутск, Барнаул и Горно-Алтайск, и может еще Тюмень и Пермь, но я не уверен. —Я заметил, что вы зачисляете Якутск и Тюмень в Сибиряков, хотя они таковыми не являются. —Прости? Но они Сибиряки. Всегда были. И Ринчин с Соёл тоже Сибиряки. —Но они не в СФО? —Они в основном регионе Сибири. Тюмень буквально первый Сибирский город. —Ах… Понятно тогда.. Тогда, хм, исходный вопрос отсюда – а с кем ты вообще никогда не будешь в отношениях? —Почему ты вообще спрашиваешь об этом? —Интересно. —…Якутск и Улан-удэ. Девушки меня не особо привлекают в принципе, но эти двое для меня слишком странные. —Ясненько… —Липецк и Владивосток тоже задают такие вопросы? —Вряд ли. У нас договоренность была спросить о детстве городов, а другие вопросы мы придумываем сами. —И ты решил спросить о том, с кем я спал или не спал? —Скорее, мне были интересны эти необычные… отношения. Сибирь известна ими. —Это отвратительно, ты в курсе? Дугар тебя ударит за этот вопрос, Руслан возможно уже обматерил, а Матвей просто улыбнется и ночью закопает твой труп в лесу. —Насчет последнего?.. —Возможно. Но я не отрицаю такой возможности. —Оу… —Ну, я сейчас запишу все ответы, и вполне можешь уходить. —Могу я сейчас?.. —Да, но минут через пять позови… – Астрахань посмотрел в другой лист, —Омск. —Следующий Максим? Желаю удачи. —А? Почему- —Узнаешь! Пока. И Кирилл вышел, из этого уже ставшего невыносимо душным кабинета, тяжело выдохнув. Это были самые тяжелые… Быстро глянув на настенные часы, он отсчитал время. Полтора часа. Полтора часа… Но по ощущениям вечность. Впервые за век, он вспомнил свое прошлое. Полное надежд и счастья детство. —Хах.. Мыслю как Руслан. Глупость. Надежда есть и сейчас. Она умрет последней. После любви и веры. Любовь Кирилл не сможет почувствовать как и все в Сибири. Не так, как было раньше. Такую искреннюю любовь познать ему более не дано. Как там Ринчин говорит? «Человек переродится в то, что заслужил». Что же, ему, Щеглову, повезет, если в следующей жизни он будет бродячей собакой. Вера? Веры тоже нет. Не более, чем «жить будем» веры ему не дано. Осталась надежда, не так ли? Ну, матерь Софья, две из трех твоих дочерей в моей душе уже безнадежно мертвы. Оставалось бы молиться на то, чтобы и третья святая сестра не умерла, но он агностик. Дойдя до холла, Кирилл увидел уже сидящего там Максима и все еще нахмуренного Красноярска. —Можешь идти через пять минут. —Больно ты депрессивно выглядишь. —Хах. Поймешь потом. —Тебе тоже задавали третий вопрос? – Резко в разговор вклинился Руслан. —Да. Отвратительно, не так ли? —Иначе и не скажешь. —Про что вы?.. – После фразы Максима Кирилл взглянул на часы. Кажется, у двери он простоял довольно долго. —Иди уже на этот псевдо прием психолога. —А? Ладно._________________
Бонус
—Как ты себя чувствуешь? —Знаешь, этот мир полон тьмы, и я уже не вижу смысла своего существования. Как бы я не пытался жить так, как это было раньше, уже не получается. Даже Мотя меня перестал понимать, а у Кири и своих проблем навалом, зачем ему еще я? Кому вообще нужен этот Омск. Меня уже даже омичи перестали любить и уважать. Хочется уже просто как брат Кирилла спокойно исчезнуть с лица земли, и чтобы про тебя боялись упоминать. —Чего.._________________
—Если тебе Кирилл не сказал, то скажу я: Томску этот вопрос не задавай. Серьезно, твой труп потом точно не найдут. Никто и нигде. Собаки не помогут, поверь. —Я запомню этот совет.._________________
—Если тебя предупредили города, которым ты задавал этот вопрос до меня, но ты все равно решился, то скажи мне: где тебя закопать? —Нигде..? Я просто хочу знать ваше мнение, Матвей Борисович… —Так и запишу: «Астрахань похоронить в Мясном Бору» —И-ик…_________________
—Ну и как съездили все? Лично я прекрасно! И с Александром Петровичем пообщался, и с Софьей Григорьевной! Конечно, Калининград и Мурманск были страшными, но я это смог пережить! —На Кавказе довольно миленько! Оказывается, это довольно веселые ребята! Жаль только, что судьба их мне незавидна совсем.. И Грозный, оказывается, довольно страшный. Конечно.. Владивосток и Липецк прекрасно провели время… А вот ему как-то не по себе теперь.. —А ты как провел время в Сибири? —Аэ-эмм… Я теперь буду их сторониться, знаете ли… И вам советую. —А? Почему? – Вове не понять. Когда на тебя смотрят с улыбкой и угрожают всерьез закопать в лесу – становится уже не смешно. —Что? Они как Воронеж что-ли? —Хуже. Меня пару раз чуть не побили, а один раз в открытую угрожали убить и закопать в лесу. Настало неловкое молчание, в котором Вова и Антон становились все белее и белее. Сибирь жуткое место…