Быть любимым.

      Поля пронзает дрожь, когда он входит на порог их общей квартиры. внезапно становится трудно дышать, тело не хочет двигаться вперёд, вглубь дома, но и назад идти отказывается. блондин просто остаётся стоять на месте, пытаясь совладать с собственным, непонятным чувством страха, которое совершенно не ясно откуда взялось. что случилось?       во всём доме пахло вкусной едой, кажется, курица. было тепло, свет горел только на кухне, откуда слышалась старая французская мелодия и стук ножа по деревянной доске, купленной Артюром буквально неделю назад, так как прошлая необратимо и окончательно испортилась. комфортно, но тогда почему так страшно? сердце остановилось, пропустив удар, а потом забилось так, будто жаждало выбраться из тюрьмы грудной клетки, упасть на пол прихожей, что был выложен чёрной плиткой, и залить всё кровью, что вырвется из дыры в груди Верлена. дышать стало трудно, откуда-то появилась непонятная паника, а эта неизвестность внушала ещё больший страх, чем все чувства, заполняющие мозги и разум. - Поль? - Рембо появился перед кареглазым неожиданно, являя собой самый настоящий кошмар. в прочем, ничего особенного в нём не было, а догадки о том, что где-то там, на их маленькой французской кухне, Артюр готовил, подтверждаются жёлтым, словно солнца свет, фартуком на нём. но вот с чего он решил приготовить ужин? не понятно. - ох.       руки холодны, прямо как то вечное состояние брюнета, из-за которого он чувствует себя будто заключённым во льдах Антарктиды. они совсем не контрастируют с побледневшим лицом Поля, но почему-то выводят из ступора и заставляют начать переобуваться. подумать только, он стоит тут уже десять минут и всё ещё не переобулся после грязных улиц Парижа. он совсем не осознал того, что руки эти погладили засохшее пятно крови на его щеке. совсем маленькое, будто клякса на письме, но так отчётливо видное на аристократично бледной коже, ещё и со светлыми волосами. это не его кровь, это кровь преступника, которого тому поручили словить. но почему он её не смыл? забыл? - проходи на кухню, я почти закончил с ужином. - голос Артюра мягок, он нежно улыбается, когда отходит от блондина и скрывается в проходе на кухню, откуда вышел ранее, даря ещё большее непонимание всего вокруг.       Верлен взглатывает, пытаясь совладать с собой. он делает то, что должен - проходит за Рембо, усаживаясь за небольшой деревянный стол в ожидании еды. взгляд его карих глаз как-то тревожно оглядывает всё вокруг. почему всё так... комфортно? это было всегда или появилось сейчас? - Поль, ты хорошо себя чувствуешь? - спрашивает старший, поглаживая возлюбленного по блондинистым волосам. он чуткий, он видит всё. видит, что его любимому не хорошо, но он должен спросить, чтобы убедиться, хотя и знает ответ заранее. - почему ты это делаешь? - Верлен сам удивляется своему дрожащему голосу. обычно он спокойный, мерный и властный, заставляющий других впадать в дрожь, когда он говорит что-то, направляя на них пистолет. так почему же сейчас он давится собственным голосом, почему ему так страшно? - делаю... что? - о нет, Артюр понял о чём речь, но не знал, как ответить. Поль, что же случилось? почему опять этот вопрос? - почему ты заботишься о таком, как я? - к концу предложения голос зазвучал так тихо, что даже человек с самым лучшим слухом на всей земле его бы не расслышал. но Рембо слышал. точнее, он знал этот вопрос, который звучал так часто за эти два года. он отпечатался в его памяти на года, на всю оставшуюся жизнь. - потому что я люблю тебя. - спокойно и ласково отвечает мужчина, улыбаясь сверху вниз.       Поль хотел. хотел поверить в это, зацепиться за эту надежду и идти с ней до самого конца, но он не мог. просто не мог понять, за что его можно любить. он ведь даже не человек. можно любить только людей, верно? так почему ты продолжаешь твердить это из раза в раз, Артюр? почему ты ещё не устал врать? а врал ли он?.. - нет. я... - он не может продолжить говорить, ему хочется провалиться сквозь землю. тело пронзает слишком сильно ощутимый страх, своей волной заставляющий рвано дышать. столь сильный, что ни те сцены насилия и пытки не затмят его. Поль задыхается в этом страхе, склонив голову, пока холодные руки его сожителя гладят его светлые волосы, прижимая к собственому животу. голос звучит надрывно, будто кареглазый сейчас зальётся слезами, зарыдает во весь голос от этой бесконечной боли в груди. - ты не можешь, Артюр... почему ты продолжаешь врать?.. - я не вру. - а голос Рембо звучит мерно, ведь он уверен в своих словах. он не врёт. - я люблю тебя.       пока чужие руки хватают его за жёлтый, цвета его собственных глаз, фартук, Рембо стоял неподвижно. он знал, что сейчас будет, так что заранее выключил духовку с курицей - всё равно уже готова, а салат он может порезать позже. всё тело его любимого содрагается в судорогах, он пытается совладать с собой, но это срыв. паника, которую он держит за пределами этого дома. и брюнет к этому привык. - Поль, я люблю тебя. - повторяет старший, сгорбившись. его губы невесомо целуют светлую макушку, стараясь отдать своё несуществующее тепло дрожащему парню, что наотрез отказывается его принимать. ну хоть из дома не убежал, уже радует. - ты врёшь.. - тон повышается настолько же, насколько повышается шанс перестать себя контролировать. поэтому оба перестают что-либо говорить, отдаваясь самим себе.       проходит пятнадцать минут, прежде, чем Поль выпустит смятую ткань из рук и сядет за столом как надо, но всё так же не смотря на Рембо, хотя тот знал, что глаза возлюбленного были на мокром месте всего пару минут назад. а тот лишь кивнул, отойдя в сторону столешницы. пара движений ножом - салат готов. а через минуту перед блондином стояла порция пасты с курицей и салатом. даже если он не хотел есть - он обязан. ведь Артюр старался.       ел Верлен медленно, смотря в тарелку пустым взглядом. вокруг всё преобрело второй план, звуки стали будто фоном на его дыхании и стуке сердца, которое он ощущал в собранной глотке. вкус был тоже отставлен на второй план, мозг сосредоточился на том, чтобы не оставить ничего, а не на получении удовольствия. всё это время напротив сидел Рембо, потребляя свою порцию лично приготовленного ужина. фартук снят и оставлен на крючке возле раковины, ничем не испачканный. зачем он тогда нужен был? дело привычки. Поль пару секунд смотрит на яркую ткань, прежде чем направиться в ванную. хотелось смыть с лица кровь.       в зеркале он видит себя. себя пустого, искусственного. столь жалкого. и только эта кровь на щеке добавляет красок в столь безвкусную картину подобия человека. руки трясутся, сдерживаясь от удара по стеклу. слишком жаль. приходится молча умыться. на душ небыло сил и желания, да и он принимал его с утра, а на миссии всё прошло гладко. он чист.       белоснежные простыни встречают его своей пустотой. ему остаётся лишь лечь прямо поверх одеяла, уже переодевшись в домашнюю рубашку и штаны. это было затруднительно, было выполнено из чистого нежелания оставаться в старой одежде, что пропитана грязью и страхом. перед глазами тьма, проезжающая своей остротой и черезмерным спокойствием. непонятно, ослеп ли он, или же это усиленный мрак комнаты с плотно закрытыми шторами. на улице уже одинадцать вечера, темно. прямо как на душе сейчас. это бесконечное ощущение собственной пустоты, заставляющие сжиматься в один малюсенький комок из слёз и страданий. это заставят вспомнить стены лаборатории. учёных. эксперименты. это заставляет сжать простынь сильнее, когда дверь впускает в комнату ещё одну фигуру. полоса света не появляется, значит, свет на кухне уже был выключен. время спать. однако, вместо того, чтобы попросить Верлена встать и достать из под себя одеяло, как это обычно было, Рембо ложится сзади и обнимает. так бережно, осторожно, поглаживая по руке большим пальцем. гладит так минуту, пять, десять, пока рука не перейдёт щёку, а сам мужчина не переляжет лицом к возлюбленному. он не говорит, но он смотрит в бездонные карие глаза, меланхолично улыбаясь. а потом эти губы приближаются к чужому лицу и оставляют мягкий поцелуй на щеке, где ещё совсем недавно была кровь. - я люблю тебя. - вновь твердит брюнет. - нет. - отвечает Поль. тихо, еле слышно, но шёпот в тишине их квартиры слишком хорошо слышен, даже с этим шумом за окном.       Рембо вздыхает и продолжает целовать любимое лицо. поцелуй за поцелуем, сантиметр за сантиметром, и вот, их губы встречаются. руки гладят скулы, глаза закрываются, когда блондин перестаёт закрываться и отвечает. потому что хочет, а не потому что должен. - что ты делаешь? - спрашивает младший, когда чужой вес ощущается уже не сбоку, а над ним, а его собственное тело переворачивается на спину. - хочу показать тебе каково это. - улыбается в чужой лоб Артюр, оставляя ещё один поцелуй. - какого "что"? - быть любимым.       Верлен задыхается. поцелуи переходит на шею. горячее дыхание его партнёра опаляет бледную кожу, губы, что обычно холодные, обжигают. он не знает, что задумал Рембо. он обязан сопротивляться. - прекрати. - но тело не двигается. он может лишь смотреть в потолок и ощущать холодные, почти ледяные руки на своём теле, что бережно оглаживают, будто сам парень сделан из фарфора. такого тонкого и хрупкого, что рухнет от неправильного движения. - я люблю тебя. - от этих слов по всему телу проходит волна дрожи. - ты врёшь.. - он жмурится, когда дыхание учащается. когда нежные пальцы растегивают пуговицы на его домашней рубашке и заставляют поежится от холода. в доме тепло. тепло кому угодно, кроме Артюра. ему всегда холодно. но рядом с этим блондином по телу разливается жар, сердце трепещет, заставляя кровь греться и течь по венам. это ли не любовь?       рубашка отправлена на другую часть кровати, Рембо выцеловывает каждый дюйм этого чудесного тела. на нём немного шрамов, что заставляют проникнуться жалостью, если узнать историю их появления. это уже когда-то потом вспоснится, а сейчас брюнет приблизился к чужим соскам, от прикосновения к которым из уст Поля выходит судорожный вздох. тело покрыто мурашками. от холода пальцев или от ощущений? а может, от всего сразу? кажется, чужие руки немного потеплели.       губы прошлись по второму соску, вбирая его в горячий рот, вырывая из возлюбленного ещё несколько вздохов, что говорят о приятных ощущениях от этих действий. или о невозможности сопротивляться.       длинные пальцы запускается в море чёрных как сажа волос, протягивая к своей груди ближе. но эти ласки долго не длились, ведь Рембо пошёл дальше. поцелуи опалили живот, уделили внимание пупку и перешли ниже, на выступающие тазовые кости, ласки об которые заставили грудь Верлена содрагаться в тяжёлом дыхании. он не смотрел вниз, он не мог даже представить такую картину.       когда пришло время спускать остатки одежды, руки Рембо взялись за край штанов, а глаза направились в сторону лица любимого, в немом вопросе, на который получен лишь краткий кивок. улыбка озарила лицо старшего и он стащил нижний элемент одежды, оставив на парнише под ним лишь боксеры. было ли Полю неловко? нет, ведь сам брюнет лично отмывал его, когда забрал из того ада. он залечивал его раны. доверия между ними было больше, чем с кем-либо другим у обоих.       теперь поцелуи посыпались на бедра, нагло обходя самое чувствительное место, где виднелся бугорок. блондин уткнулся в изгиб своего локтя, открыв вот в судорожных вздохах, а когда на внутренней стороне бедра оставили кровопотёк, из уст вырвался тихий, столь короткий стон, что почти незаметный на фоне вздохов ранее. - я люблю тебя. - вибрация чужого голоса отдаётся в затуманеных мыслях слишком громко, заставляя жмуриться. ноги дрожали, когда чужие губы сквозь боксеры проходились по члену, заставляя дёргать бёдрами и открывать рот в тихих стонах.       в конце концов и боксеры были выброшены в кучу из одежды Поля. руки Рембо лежали на чужих бёдрах, оглаживая и чуть сжимая, нежно, чтобы не оставить болезненные ощущения. полувставший член Верлена дернулся от поцелуя в лобок. вновь Артюр поднялся вверх, накрывая чужие губы, что только хотели возразить вновь. нежно, приятно, медленно. блондин зажмурился от количества мягкий движений по своему телу, в то время как его собственные руки лежали на чёрном затылке, притягивая к себе обладателя этой шевелюры. - остановись.. - дрожащий голос заставлял усомниться в желании Верлена закончить это всё. брюнет вновь раздал мягкие поцелуи по всему лицу, потираясь одеждой об оголённое тело. - позволишь мне раскрыть тебя пальцами? - тихо шепчет мужчина прямо в губы снизу, на что получает лишь быстрый кивок. член обоих встал твёрдым колом. - хорошо. скажи, если будет неприятно.       стук тумбочки. на кровать опускается что-то не сильно большое и что-то в фольге, если судить по шуршащему звуку. ну да. презерватив. обоим было это важно. Артюр продолжает выцеловывать чужое тело, шепча разные нежности. от тех же признаний в любви, до самой настоящей медовой похвалы. так много внимания Верлен ещё не получал в таких условиях. оставалось тихо постанывать, дрожа всем телом от укусов в плечи и шею, о которых позже напомнят оставшиеся следы.       брюнет усаживается между чужих ног удобнее, аккуратно, будто боясь навредить, укладывая одну из них к себе на плечо в изгибе колена. к такой открытости ни один не привык. кажется, сам Рембо, пусть и раздел своего партнёра до конца, снять хотя бы рубашку не собирался. и Верлена это несколько огорчало, но он ведь не хочет всего этого, да? да?.. о нет, нет, нет, ещё как хочет. хочет чтобы его любили. - Артюр... - всхлипывает кареглазый, откидывая голову назад, когда входит первый палец. это не первый их секс, просто сегодня всё несколько иначе. слишком чувственно.        узкое пространство быстро привыкает к наполненности одним пальцем и с охотой принимает второй. всё время, пока шёл процесс растяжки, брюнет выцеловывал живот партнёра, уделял внимание соскам и внимательно наблюдал. Рембо был внимательным партнёром, чутким, готовым на всё, лишь бы его пассии было комфортно. фаланга пальца задевает чувствительный нерв, вырывая из груди Поля судорожный, рваный вздох, смешанный со стоном, а виновный в такой реакции шикнул, когда за чудные локоны больно дёрнули у их корней. - Поль, милый, осторожнее. - ласковое прикосновение губ к чужим и ещё одно движение пальцев. - ты такой замечательный.. - хватит, Рембо... - горько шептал Верлен, отворачивая голову. - ты чудесный. - прекрати, кому говорят... - я люблю тебя больше жизни. ты моё тепло.       на эти слова парень может только промолчать.        спустя время внутри работало уже три пальца, заставляя ноги раздвигаться. они содрагаются, когда палец Артюра дотрагивается до эрекции Поля, размазывая по опухшей головке предэякулят, а после слизывает его, заставляя своего возлюбленного задыхаться в страсти и отчаянии. горячий язык проходится по всей длине, всасывая лишь головку, лаская языком уретру, выбивая из блондина новые стоны. он, кстати, был весьма ухоженным мужчиной. всё выбрито, помыто. Артюр не фанат секса и интимной жизни, ему всё равно на эту часть отношений, но этого парня он действительно хотел во всех возможных смыслах. и вот сейчас, он с жадностью ласкает своего любимого в его самом чувствительном месте, пока то не скрывает своего удовольствия, пусть и просит не делать этого. - я люблю тебя, Поль. - вновь повторяет Рембо, облизывая губы. он довёл блондина до пика и выпустил чужой член изо рта, оставшись довольным выполненной работой, пока сам парень снизу хнычет от такой несправедливости. конечно же, не забыв протереть рот салфеткой, брюнет наклоняется к чужому лицу и целует щёку. - я люблю тебя больше чего либо на свете. - прекрати... хватит врать мне, Артюр. - наконец-то собравшись с силами Верлен возразил, зажимаясь от возлюбленного. - ты говоришь это всё из жалости. такой как я... меня нельзя любить.       его монолог прервали поцелуем в губы, которые сами не знали, о чём говорили. - тогда я нарушу этот запрет. - от этих слов карие глаза распахнулись в полном недоумении, а после зажмурились, в попытках сдержать слёзы. - позволь мне показать каково это. каково быть любимым.       по комнате разлетелся стон блондина, когда чужой орган в защитной резине, обильно смазанный смазкой, начал входить. он держался за своего любимого так, будто он последний шанс выжить в этом тёмном, будто чужом мире злости и эгоизма. хотелось забыть о заданиях, работе, убийствах. обо всём. хотелось видеть только Артюра, ощущать его всего. поэтому Поль быстро привык и не сопротивлялся. по щекам катились горькие слёзы, но всех их Рембо сцеловывал, шепча о том, какой Поль хороший, о том, как он заслуживает этой любви, как никто другой.

***

      светильник на стене озарял комнату тёплым светом, а белоснежные простыни укрывали и дарили ещё большее тепло. Рембо сидел с книгой, оперевшись лопатками на спинку кровати, поглаживая одной рукой светлую макушку. Поль уже давно сопит, лёжа на чужой груди, при этом будучи укрытым по самый нос. Артюр же читал книгу, переодически переводя взор с аккуратных букв печатного текста на французском на возлюбленного, что в кои-то веке спит без кошмаров. они чисты, как и простыни. пока блондин отмокал в ванной, брюнет успел их поменять, а потом и помочь своему партнёру. лицо озаряет столь нежная, полная любви улыбка, когда сонный голос шепчет тихое признание: - я люблю тебя. прошу, люби меня и дальше. - Артюр улыбается, откладывая книгу куда-то на тумбу, а после с щелчком выключая свет светильника, погружая комнату в полную темноту. он проваливается под одеяло вместе с любимым, обнимая того так крепко и бережно, как только было возможно. - Je t'aime mon cher Paul. - шепчет Рембо напоследок, прежде чем заснуть.