Перемены

Города сильно меняются с течением времени, только немногие живут достаточно долго, чтобы это заметить. Граф Коркунов - из тех немногих. Последние десятки лет он провел в Европе, - прогуливаясь по живописным улицам Праги, любуясь пасмурной красотой Лондона, наслаждаясь видами Парижа, - и только недавно вернулся на родину. Москва на его памяти менялась сильнее прочих городов, а сейчас как будто стала еще стремительней. Вытянулась ввысь, засверкала огнями, оделась стеклом и металлом, словно стараясь скрыть старое, каменное нутро. Коркунов помнил ее другой - не тише, но ниже и проще. Шел по улице и высматривал старые, знакомые здания. Воскрешал в памяти картины юности и детства, совсем давнего, подернутого уже дымкой времени. Москва его детства так и осталась в далеком прошлом - сгорела в пламени, немногие здания выжили, еще меньше - прошли испытание временем. Граф Коркунов шел по улицам новой Москвы, чуть щурился - слишком много огней, неспокойных, мечущихся.Конечно, другие города на его памяти тоже одевались подобными гирляндами, прогресс не стоял на месте. Но почему-то именно здесь несоответствие казалось особенно острым. Будь его воля - Коркунов гулял бы по улицам Москвы до утра, знакомился с ней заново, как с женщиной, которую давно не видел - она постарела, осунулась, но скрывает это помадой, румянами, тушью, и ты все равно должен сказать ей, что она прекрасно выглядит. Но сегодня у Коркунова не было на это времени. Побродив какое-то время по ночному городу, он сверился с картой - да, подумать только, теперь ему нужна карта, чтобы не заблудиться, - и свернул в нужном направлении. Когда возвращаешься домой после долгого отсутствия, первым делом нужно навестить родню, и именно это Коркунов и собирался сделать. Улицы, улочки и переулки петляли, как будто нарочно стараясь его запутать, но под неоновыми огнями, под стеклом и металлом нет-нет да проглядывало что-то знакомое. Коркунов надеялся, что это верно не только в отношении города. Найдя, наконец, нужный дом, он остановился, убрал карту в портфель и глубоко, полной грудью вдохнул. Воздух пах ночью, влагой недавнего дождя, а еще выхлопными газами и куревом. Но сквозь все это пробивался иной запах - слабый, но отчетливый. Нагретое солнцем дерево. Хвоя. И совсем немного - железо и соль. Коркунов кивнул своим мыслям и запрокинул голову. Некоторое время разглядывал окна, пытаясь уловить, из какого именно исходит нужный запах. А потом оттолкнулся от земли и взлетел - длинным, слитным движением, как будто очень высоко прыгнул. Несложный, в общем-то, фокус, лишь бы были способности. У графа Коркунова они были. Замерев у нужного окна, он осторожно стукнул несколько раз по раме - щелкнула, повернувшись, ручка, и окно распахнулось. Этот фокус был уже посложнее, но Коркунов жил долго, было время и не такое освоить. Шагнув в комнату, он отряхнул плащ, аккуратно опустил портфель на пол и только после этого осмотрелся. Было темно, и не будь Коркунов тем, кем он был, вряд ли бы разглядел что-то, кроме размытых силуэтов. Но, к счастью, в темноте он видел прекрасно, едва ли не лучше, чем на свету. Комната, несомненно, являлась спальней. Мебели в ней было немного - шкаф, кресло, широкая кровать и прикроватная тумбочка. На кровати, разметавшись во сне, лежал юноша, и - Коркунов снова сделал глубокий вдох - именно от него исходил отчетливый запах тепла и хвои. Коркунов подошел ближе, ступая осторожно, бесшумно, как кошка. Нагнулся, пристально рассматривая лицо юноши - мягкую линию губ, росчерк бровей, длинные, чуть подрагивающие ресницы. Юноша мало чем напоминал самого Коркунова - слишком округлые, нерезкие черты, - но запах не лгал. Отведя в сторону одеяло, Коркунов опустился на кровать, и некоторое время смотрел, как вздымается и опускается грудь юноши, как он дышит. А потом протянул руку - и осторожно убрал мягкие каштановые волосы, открывая взгляду бледную кожу шеи. На ощупь кожа была гладкой и теплой. Под пальцами часто, но ровно бился пульс. Коркунов снова нагнулся, ощущая жар внутри - под ребрами, у солнечного сплетения. Приоткрыл рот, чувствуя, как меняют форму, вытягиваются и заостряются клыки. А после - коснулся шеи юноши, там, где под кожей пульсировала кровь, сначала зубами, потом губами, прижался, прокусывая, и прикрыл глаза, глотая соленую, отдающую железом жидкость. Глотая вместе с ней запах хвои и нагретого дерева, ощущение собственной ненужности и жажду перемен, тепло материнской ладони, вкус плохо сваренной овсяной каши по утрам, боль от разбитой из-за падения с велосипеда коленки. Он пил жизнь этого юноши, глоток за глотком, и на вкус она оказалось яркой, чуть пряной и чуть горьковатой. Вкус несбывшихся желаний граф Коркунов не любил, но как раз это несложно было исправить. Наконец, отстранившись, он провел пальцем по быстро затягивающимся ранкам на шее юноши, стирая выступившую каплю крови. Снова вгляделся в лицо - теперь оно казалось еще бледнее, но черты как будто заострились, и Коркунов знал, что за ними скрывается. Большие амбиции и маленькие возможности. Отчаянная жажда быть услышанным. Стремление стать чем-то большим. Желание вырваться на свободу. Взлететь. Граф Коркунов удовлетворенно кивнул и встал с кровати, забрал портфель и вышел так же, как и вошел - через окно. Юноша так и не проснулся. Направляясь обратно к гостинице, в которой остановился, Коркунов снова разглядывал улицы города, и каждая новая высотка, каждый торговый центр, искрящийся стеклом и неоном - все это говорило ему о том, что он сделал правильный выбор. Он долго живет, за годы его жизни родной город успел измениться до неузнаваемости. А значит, пора меняться и ему самому. Он достаточно гулял по ночным улицам в одиночестве - пора обзавестись компанией, другом, приемником. И кто лучше подойдет для этой роли, чем родная кровь?