Новая игрушка

Тихие стоны отражались от стен, вновь проносясь по комнате, где встречался с другими такими же громкими хлюпками и стонами с рычанием. - господин - вздохнул Тома, сидя перед своим господином - температура высокая... - ничего страшного - печально улыбнулся сереброволосый, в попытках встать с кровати, но чужие руки вновь опустили главу клана на место. - Тома, я должен... - кашель пронесся по комнате, от чего блондин лишь сильнее нахмурился. - ...работать... - чертос два - рыкнул блондин, почти сразу накрыв рот руками, но увидел, что господин улыбается. Аято давно учил его не обращать внимание на формальности, когда они остаются наедине. И Тома с усердием, достойным домохозяйки, обучался этому, чувствуя как их отношения плавно перетекают на совсем новый уровень. Вовсе не уровень слуги и хозяина... Скорее, что-то похожее на то, что описывает в своих весьма известных романах мадам Яэ Мико. Аято улыбался, чувствуя, как оковы, до этого времени связывающие Тому, наконец постепенно опадали кусачими змеями, постепенно освобождая тело и душу его подчинённого. - господин, вам нужно для начала поправиться - вздохнул Тома, поднимаясь на месте - я схожу за лекарством, а Вы оставайтесь в постели. Руки связаны, а ноги раскинуты в 2 стороны, а с горячего члена на пол капает вязкая жидкость. По ногам стекают красные ручейки, которые оказываются слизаны розовым языком сребровласого. - я вернулся - дверь в комнату открылась, и Тома вошел в комнату, одной рукой держа поднос со стаканом какого-то напитка - господин, пожалуйста, выпейте это. В голубых глазах проносится нотка удивления, но даже так Аято берет в руки стакан с горячей жидкостью, выпивая до дна. А в глазах Томы горит легкий огонек. Зубы вонзаются во внутреннюю часть бедра, прокусывая ту до крови, и вызывая громкий крик со стороны Томы, у которого уже закатились глаза от данного ему удовольствия и боли. Тома был мазохистом — это Аято знал всегда, и именно сейчас понял это окончательно, медленно смотря как тот извивается в его руках, без возможности двинуться. Руки привязаны к ручкам шкафа, а между стопами ног палка, дабы блондин не смог свести их вместе. Тома лежал на полу, извиваясь в чужих руках, которые забираются повсюду словно змеи. Они абсолютно везде, по крайней мере так кажется Томе, когда тот чувствует новый ожог на животе. И ему это чертовски нравится: нравится как жгучий огонь обжигает кожу, делая ту кроваво-красной. Нравится чувствовать внутри себя не пульсирующий смазкой член, а пальцы, нравятся все эти грубые удары, когда Аято бьет его деревянной доской по рукам и между ног, за непослушание. Нравится, чертовски нравится. Нравится до дрожи в ногах и тумана в разуме. - тебе нравится? - в ответ на этот вопрос Тома может лишь скулить, моля продолжения, и господин понимает его без слов. Аято мельком касается сочащенося смазкой члена, проводя по ним ладонью, и массируя пальцем головку, а после его взгляд зацепился за тонкий стержень ручки на столе, и в голову пришла идеальная мысль. Быстро схватив ручку со стола, Аято достал оттуда стержень, и под недоуменный взгляд Томы ввел его в наружнее отверстие (если говорить анатомическим способом, то наружное отверстие мочеиспускаемого канала). Парень громко вскрикнул, чувствуя неимоверную боль, но почти сразу крик был заглучен грубым поцелуем со стороны Аято, который с улыбкой наблюдал за терзанием любимого человека. Он любит его до безумия. Вскоре от стержня ручки осталось пара сантиметров, и не долго думая Аято начал двигать ей, вырывая из горла парня все более и более болезненные крики. Он любит его до боли. Вскоре блондин излился на белоснежную простынь, пачкая руки серебровласого в собственной сперме. - молодчинка - Аято словно и не волновала сперма на его руке: тот просто стер вязкую жижу о пододеяльник, проникая пальцами внутрь податливого, уже искалеченного тела. - Тома... Аято не привык себя сдерживать, и сейчас искусывал внутренние стороны бедер возлюбленного, до крови, до криков от боли и громких несдержанных стонов. Ладонь раз за разом била по заднице, а неизвестно откуда взявшийся глаз бога Томы создавал настоящий огонь, который Аято тоже активно использовал, в некоторых местах создавая кучи кровавых волдырей. Ему больно... Но это чертовски приятно, и Тома мог лишь громко скулить, мучаясь в агонии. Аято вошел резко, не предупреждая, и сразу полностью, смазав свой член своей же собственной водой. Из горла блондина вырвался новый вскрик, а из глаз потекла новая волна слез, которые аято вытирал пальцами, вдалбливаясь в зверином темпе в чужое тело. Вскоре и сам Камисато дошел до своего предела, кончая внутрь возлюбленного с громким стоном. Ему наплевать что будет потом, важно то, что сейчас ему хорошо, и его возлюбленный лежит рядом, обессиленный и помеченный. Он только Его.