Сахарные лебеди

Для некоторых товарищей, особо беспокоящихся за “будущее своей страны” из теплых мест не самого ближнего расположения, и тех товарищей, которые бы очень хотели оказаться на их месте, было б очень полезно позаниматься вбиванием несуществующих гвоздей в стену посредством собственного лба, но вместо них этим занимаются порядочные, но слегка непонятые гении, а их лечащие врачи в недоумении пытаются остановить кровотечение. Помещения заполняются еле заметными аквариумными рыбками горячечного бреда, пока где-то толпа младшеклассников пытаются противостоять нескольким военнослужащим с высшим математическим образованием. Толпа сначала заливается звонким детским голосом в голове пленного александра, затем разрастается, скрывая за собой военнослужащих с высшим математическим образованием и загорается алым пламенем огнеметов. Голоса затихают, что дает наконец возможность выдохнуть и связывающие руки веревки едва ослабевают. Александр смотрит по сторонам, и в повороте головы на 90 градусов не замечает ничего кроме бетонных стен и человека отмычкой взламывающего тележку из супермаркета, кладущего в карман свеже-заработанные 10 рублей и очень ответственно матерящего правительство, коррупцию и счета за прослушку не своих голосов в голове. Сам же александр эти счета никогда не оплачивал и не собирался, наверное поэтому он сидит, а не взламывает тележку отмычкой. Наверное поэтому он не поддался влиянию сахарных лебедей и не считается куском угля. Глупо верить сахарным лебедям - безоговорочный факт, но видимо все настолько глупы, что даже этого понять не способны. Может это по воле сахарных лебедей еле заметные рыбы запирают людей в этих бетонных стенах, чтобы они поддались и тоже стали рыбами, или еще хуже. Принятие осознанного поражает сознание александра, в жесте удивления он раскидывает руки и понимает, что веревок больше нет, и поднявшись с места на котором сидел сколько уже себя не помнит открывает дверь, которая кажется всегда была открыта, но кажется её тут никогда и не было. Коридор залитый теплым светом пронзительно белых ламп был практически пуст, лишь два человека на вид тоже александры, но друг на друга совсем не похожие, бесцельно бродящие взад вперед по коридору без видимой на то причины и цели. Присутствие александра их порядком озадачило и напрягло, они остановились кто как стоял и начали безмолвно смотреть на него. И в их глазах отчетливо читался немой ответ на вопрос который александр еще не успел им задать - они все тоже александры и в отличие от свободного александра они оказались в этом коридоре другим способом - они поддались, они уже не люди, они всего-лишь мальки еле заметных рыб. И те голоса детей в голове - вовсе не детские, это тоже были рыбы - сахарные лебеди овладевшие сознанием маленьких существ и превратившие их в еле заметных рыб. За неимением своих голосов, чужие, в их собственной голове слышны куда лучше, а плата - огнем сжигающая разум и внешнюю оболочку вдвойне чудовищна. Свободный александр не хочет уподобляться тем, другим - все еще пленным александрам. Он не желает становиться еле заметной рыбой горячечного бреда, ведь обратного пути нет. Из подчинения сахарных лебедей не так то просто выбраться, а стать обратно человеком и вовсе не возможно. Свободному александру не о чем говорить с остальными, все что он мог он уже узнал, а остальное лишь белый шум. И только собравшись уходить свободный александр замечает огромное количество рыб горячечного бреда - таких свободных и возвышенных, но намертво прибитых к потолку, это зрелище подтолкнуло свободного александра выше - к выходу. Тьма перед глазами рассеялась и кажется он даже видеть стал четче. Солнечный свет наполнял желтым цветом пустые улицы Москвы. Пустые из-за отсутствия людей, которые пребывали в меньшинстве - да и человеческая оболочка, далеко не признак человечности и не промытых мозгов. И незамутненным, бетонными стенами, разумом александр смотрел на прежде забытый окружающий мир, где оказалось, что каждый в этом мире тоже александр, и в этот момент до него дошло, он вспомнил, он все вспомнил. Вспомнил, что он совсем не александр, это не его имя, это имя каждого, но совсем не его. Гордеева. С.У.