Сано/Хината
— Где Такемичи!? Майки слышит этот вопрос уже после того, как его шея, по ощущениям, проворачивается на все 360, а щека горит от звучной пощёчины, которая, словно профессиональный удар, отработана и чертовски знакома. Он спешно отступает на шаг назад, судорожно оглядываясь по сторонам в поисках Тосвы, Дракена или этого треклятого Такемичи, при мыслях о котором лучше добавлять ещё и "не покалеченный" и "живой". Он возвращает, метавшийся минуту или две в гробовом молчании, взгляд на Хинату, грозно, непоколебимо и яростно, сверлящую его своими светло-карими глазищами, и вздрагивает. — Не видел.. — Не ври! Вчера Тосва с кем-то дралась: на твоей щеке синяк, на носу пластырь, а ладони перебинтованы, значит, это правда. Такемичи вчера же ночью пришёл весь сопливый, побитый и расстроенный - это ещё одно доказательство. А сегодня его не было в школе! Где Такемичи!? Ломанные лучики жаркого солнца прореживали её силуэт, который, почему-то, возвышался на ним. Майки моргнул, чтобы перестать видеть над этой розовой макушкой нимб, потом моргнул ещё раз, чтобы перестать видеть над рожки и недовольно извивающийся за спиной хвост. — Да правда не видел! — его глаза вновь заметались по пустому, заброшенному пространству, а в голове почему-то зазвучал зов о помощи, которую он и пытался найти в этом полуразрушенном амбаре. Внезапно и быстро зрачки больно сузились от страха, как и сердце сжалось от беспокойства. — Уходи отсюда. Быстро. — Я никуда не уйду без Такемичи или без информации, где он. — твёрдо заявила Хина, упрямо скрестив руки на груди. Майки стиснул зубы, прокляв Такемичи, эту заброшку, этот день, Дракена с Эммой и Хи- нет, без последней. — Уходи, кому сказал. Быстро! — шикнул он, пытаясь скрыть беспокойство. Тачибана продолжила молчать, стоять, безмолвно настаивать и требовать. Манджиро с рыком пропустил воздух сквозь плотно сжатые челюсти, ухватился за её запястье и дёрнул себе за спину. — Не ждал, Майки? — сверкнул улыбкой Какучо, подобно всей толпе за его спиной.***
Хината чувствовала себя немного виноватой. Она старалась быть осторожной, обрабатывая кровящие раны и синюшные ушибы на теле Сано, который стойко и непоколебимо оставался без движения. — Извини... Ну я же не знала... Майки выдохнул. — Ничего. Я тоже не знал. Эти черти напали без предупреждения: знали же, что я буду тут один некоторое время. На душе Тачибаны стало легче. Закончив с перевязкой его руки, она бережно коснулась оголённых плеч, позволив Сано, опустить голову на свои колени. Манджиро сдавленно прошипел, расслабив лопатки, и прикрыл глаза, когда чужие пальцы закрылись в его волосы. Хината осторожно массировала кожу его головы, пытаясь думать, что тем самым успокаивает, чуть пошатавшиеся сейчас нервишки Майки. Майки сводит брови к переносице, пытаясь думать, что сейчас не краснеет. Он ушел в свои мысли ещё до всего этого, совершенно позабыв о том, на чьих коленях лежит. Он думал о Тосве, ведь теперь Какучо и его банду нужно было проучить, думал о Такемичи, а точнее о том, как побить его так, чтобы, одновременно, и выбить всю дурь и не убить. Думал о Хине. Он зажмурился сильнее, наморщив лоб, когда на его нос надавили чем-то матерчатым, а, открыв глаза, обнаружил чуть румяную, но обворожительно улыбающуюся Хинату. — Старый пластырь никуда не годился... — прокомментировала она, и Сано понял, что было на его носу. Но не понял, КАКОЕ оно было...***
— Я не видел Такемичи! — заранее отступая, восклицает Манджиро, мило улыбнувшейся Хине. Её щёки заметно порозовели. Она на секундочку отвела взгляд, после вернув его более робким. — Вообще-то я к тебе... Майки изогнул брови. — Ко мне?... Он огляделся, но вокруг действительно кроме него, Хины и полупустой парковки никого не было. Тачибана кивнула, внезапно вытянув руки, до этого скрещенные за спиной, вперёд, от чего Манджиро в очередной раз шарахнулся. — Я... всё ещё чувствую себя виноватой за...ну за ту драку...поэтому позволь мне снова перевязать тебя и прими, пожалуйста, это! В знак извинения... Сано проморгался, попытавшись перестать видеть над её головой нимб, однако моргнуть пришлось ещё пару раз, чтобы перестать видеть над её головой рожки, а за спиной (на этот раз) игриво извивающийся хвост. Он с осторожностью принял из её рук бумажный кулёк, прижав его одной рукой к груди, чтобы второй опереться о руль мотоцикла и перекинуть через сиденьку ногу. — Здесь?.. — Оу, н-нет... — Тачибана была не менее красной, чем он сам. Она указала пальцем на ближайшее кафе. — Пошли туда. Майки пожал плечами. — Не болит? — она с прежней бережностью дотронулась его плеча, сжимая в другой ладошке чистый бинт. Сано покачал головой, всё остальное время лишь молча наблюдая за тем, как её руки умело обрабатывают его ранения, причём, так нежно и невесомо, что он даже не чувствует её прикосновений (что на самом деле грустно). — Вот и всё. — заключила она, подвернув край марли под ровно обмотавшие плечо, предплечье и часть груди слои. Потом она улыбнулась, стеснительно, смущённо, во мгновение порозовев от кончика носа до кончиков ушей. Майки понял, в чём дело, только когда она достала из небольшой сумочки упаковку тех самых розовых пластырей, один из которых только два дня назад был обнаружен на его носу (не им, а всей Тосвой, что стоит заметить). Манджиро вздохнул, подняв глаза к потолку, прикрыл глаза, но всё же легко улыбнулся. — Клей. Хината весело хихикнула, прикрыв рот рукой после того, как её звонкий смех, словно перезвон маленьких колокольчиков, разлетелся по небольшому пространству кафе, в котором они сидели. Сано понял, что покраснел и что смотрит на её милое личико слишком пронзительно и долго. Он сунул руки в карманы, состроив привычно спокойное, величавое лицо, выражавшее все чувства собственного превосходства перед другими людьми, какие у него только были. И всё это только для того, чтобы нежно-розовый пластырь Тачибаны, словно какой-то кусочек самой Тачибаны, гордо блестел на его переносице. Однако в одно мгновение взгляд стал более серьезным: у его мотоцикла кружила толпа уже печально знакомых ребят. Майки повел плечом, будто ощутив в суставах неприятные покалывания. Зрачки метнулись в сторону улыбчиво приветствующей яркое жаркое солнце Хинаты, вполне естественно не замечавшей поджидающей их опасности. Майки выдохнул. Тачибана распахнула рот в возмущении, когда Сано приложил к её губам палец, протянув: "Тшшш". Она чуть поёжилась, почувствовав на щеках невыносимый жар, когда поняла, насколько близко Манджиро находился к ней, и насколько сильно она прижималась к стене. Проследив за его взглядом, Хина сглотнула, нервно смяв в кулачок краешек ленты на своей сумочке. Майки неосознанно впился в её томатное личико, не сразу осознав, что сам уже превращается в спелую помидорку. Он моргнул, вернув (нет) самообладание. Толпа нервничала, озиралась, слёвывала, пинала близлежащие камешки. Они начали что-то бурно обсуждать, когда, по-видимому, терпение уже закончилось. Он общей кучи отделилась небольшая часть и направилась в сторону кафе, у дверей которого всё ещё стояли Майки с Хинатой (Майки стоял, прижимая Хинату к стеночке, Хината стояла, прижимаясь из-за Сано к стеночке). Они подошли настолько близко, что Сано занервничал. По виску будто даже скатился горячая капля пота, а зрачки судорожно заметались, как мухи между стеклами. Неожиданно для самого себя, нервно, не подумав — Сано определенно отдаёт отчёт в том, что делает, но, очевидно, не сейчас и не себе. Он обхватывает пальцами подбородок Хинаты, глубоко и шумно вдыхает, будто перед погружением в воду, и вжимается в её губы своими, с силой зажмуривая глаза. Тачибана вцепляется в воротник его футболки, поначалу намереваясь подогреть своё возмущение, смущение и удивление очередной горячей пощёчиной, но умные глазки увидели приближающуюся толпу. И Тачибана зажмурилась ещё сильнее.***
— Ты сделал ЧТО!? — Дракен вскакивает из-за стола, опрокидывая тарелку с лапшой и не замечая, как вывалившаяся еда начинает растекаться. — Влюби-ился... — тянет Сано, настолько довольный абсолютно каждой (особенно крайней) их встречей с Хинатой, что даже не притрагивается к своему любимому супу, а лицо его выражает настоящее блаженство. — Ты. Сделал. Что!? — ещё раз нетерпеливо повторяет Дракен, чувствуя, как дёргается одно нижнее веко, и трещит стол под натиском его тяжёлых ладоней. — ...с первого взгляда-а... — продолжает мечтательно тянуть Манджиро, размеренно покачиваясь. — Тц, — Кен отталкивается от стола, дабы придать себе импульс, и дёргано шагает к выходу. Хватит с него на сегодня.