«Хоть полюбить тебя — несложно,
Но как же быть, коль в сердце лёд, Такой, что думать невозможно,
Когда же светлый час придёт?»
Бессмысленное, тусклое, отвратительно существование. Такой ей виделась жизнь. Раньше. До встречи с ним. Теперь она обрела смысл и краски. Она обрела цель и мечту. Пусть эта была его мечта, а не её. Но Траут была готова отдать жизнь за то, чтобы эта мечта стала реальностью. Готова была бросить весь мир к его ногам. Он дал ей смысл и... нечто большее. Тогда, когда он только представился, как лидер их группы по «особому» назначению. Она даже не взглянула на него. Ей показалось — очередной пустозвон, который не имеет никакого смысла. Но стоило ей столкнуться с его холодными голубыми глазами, как внутри всё перевернулось. Никогда ей не доводилось испытывать подобного. Она влюбилась, влюбилась с первого взгляда. Глупо, как девчонка. Однако, вместе с трепетом сердца в груди холодел страх. Она боялась его. Тогда, при первой их встрече страх сковал не давая шелохнуться и даже моргнуть. Этот жестокий оскал навсегда останется в памяти и каждый раз будет вводить её в состояние паники, которую она четно старается скрыть. Кенни Аккерман — потрошитель подземного города. Мясник и жнец. Серийный убийца и просто чудовище, если верить тому, что о нём говорят. Бесчувственный и безжалостный монстр. Но ей было плевать, если даже всё это правда. Он подарил ей цель, он подарил ей смысл, он подарил ей чувство, которое растопило осколок льда, что остался у неё вместо сердца. Они сделают мир совершенным. Сколько бы крови не пришлось ей пролить, сколько бы невинных жертв не потребовалось возложить на алтарь его мечты — она будет первой, кто испачкает руки. Весеннее ласковое солнце прошлось по костяшкам её бледных пальцев. Траут сидела в коридоре центрального отдела полиции и ждала. Она привыкла ждать. Но теперь это доставляло ей удовольствие. Теперь она знала чего ждёт. За окном качаются деревья, ещё мёртвые, ещё не пробудившиеся от зимней смерти. Снег уже растаял и на улице грязь. Прохожие кутаются в суконные шинели и плащи — зима не до конца ослабила хватку и ветер до сих пор пробирает до костей. Она встала с широкого подоконника и прошлась по длинному коридору. Заметила зеркало в самом конце. Подошла ближе и посмотрелась. Убрала выпавшую прядку за ухо. — Любуешься? — привычно насмешливый голос. Траут испугалась такого резкого появления капитана, но виду не подала. — Конечно, — отозвалась она безэмоционально и повернулась. — Правильно, есть чем, — широко улыбнулся Кенни в своей привычной манере. Лишь тень улыбки мелькнула на её лице, когда их глаза столкнулись. Она до сих пор не могла смотреться в них без опаски и без чувства, от которого перехватывало дыхание. Любовь и страх — странная смесь, но тем более интересная. — Как всё прошло, капитан? — Ой, и не спрашивай, бюрократия — это та ещё пытка, — бросил он с досадой и поправил шляпу. Траут неопределённо хмыкнула и бросила взгляд через плечо на отражение. «А мы неплохо смотримся вместе», — промелькнуло в голове. Они шли по оживлённым улицам. Траут по привычке немного отставала, показательно, давая понять, что он её лидер и путеводная звезда. Она не знала куда Кенни идёт, просто шла следом, не задавая лишних вопросов. Рядом с ним было комфортно, цель и мечта становились буквально осязаемыми для неё, когда взгляд цеплялся за широкую спину впереди. Это позволяло думать, что жизнь её имеет смысл. Кенни неожиданно остановился, Траут еле успела затормозить. — «На распутье», — прочитала она вывеску. — Это же трактир, у вас какие-то дела здесь, капитан? — Дурёха, — необычно добро усмехнулся Кенни и вошёл внутрь. Траут простояла ещё пару мгновений в замешательстве, но покорно двинулась вслед за ним. Трактир оказался не самым вшивым местом, которое она видела в жизни. Пол не скрипел, с люстры не капал воск, а дальнюю стену закрывал узорчатый красно-золотой ковёр. Мило. Кенни опустился за стол в дальнем углу. Траут села напротив капитана. — Так-с, давай-ка отметим наши успехи, — улыбнулся он широко. — Что будешь? Я проставляюсь! — Мне всё равно, — отозвалась она привычно безэмоционально, наблюдая за ним из-под меланхолично прикрытых век Кенни изменился в лице, выражая крайнюю степень недоумения. — Ты это брось! — пригрозил он ей шуточно с не скрываемым весельем в голосе. — Траут, милая, я не встречал более жестокую девушку чем ты, за это определённо нужно выпить. Траут поставила локти на стол, и положила подбородок на сцепленные пальцы. — Нет. — В смысле? — Я не хочу нести вас до штаба, если вы тут напьётесь, капитан. — Пф, придумала тоже, — проворчал Кенни, но настаивать не стал. — Тогда давай быстрей решай, в горле пересохло уже. — Мне всё равно. — У тебя есть какие-нибудь другие любимые словосочетания? Траут пожала плечами, Кенни закрыл ладонью глаза и обречённо выдохнул. — Ну нельзя же быть настолько холодно. — Торт. — Что? — Хочу торт. Кенни удивлённо вскинул брови. — И чай с мелиссой и чабрецом. Он скрестил руки на груди, отодвинулся на стуле, держа равновесие на двух ножках и усмехнулся. — Да ты издеваешься. — Почему? Кенни обречённо махнул рукой. — Торт так торт. Пока они ждали заказ, Траут спросила: — А вы действительно серийный убийца? Тот самый, что убивал членов военной полиции? Кенни откинул полог шляпы большим пальцем, заглядывая ей в глаза и усмехнулся. — Тебе же это и так прекрасно известно. — Известно. — Тогда почему спрашиваешь? — Интересно было, просто, — сказала она без особо энтузиазма. Кенни резко опустился стул на все четыре ножки и раздался громкий хлопок, Траут непроизвольно вздрогнула. — А мне вот интересно, ты хоть что-нибудь чувствуешь? Ответить она не успела, принесли торт и чай. Давно она не ела сладкое. Странно, но ей стало даже весело, хоть по безразличной маске этого бы никто определить не смог. Кенни тоже пил чай, каждый раз натянуто и показательно морщась, словно ему налили не ароматный отвар, а ослиную мочу. Траут еле сдержалась от смешка. Это было для неё так необычно. Сбоку раздался шум — кто-то встал из-за стола. Шаги. Пахнуло перегаром. — Эй, девица, вижу с этим хреном тебе довольно скучно, не хочешь поразвлечься? — язык незнакомца безнадёжно заплетался, выдавая причину такой неожиданной смелости. Кенни откинул шляпу привычным движением, наблюдая за неумелым и весьма поддатым новоявленным поклонником Траут. — Эй, я с тобой разговариваю! — он положил руку прямо перед ней, стол вздрогнул, чашка перевернулась, благо в ней уже ничего не осталось. Траут оставалась безучастной и только на очередной негодующий восклик перевела отрешённый взгляд на настырного пьяницу. — Не хочу. Она смотрела в лихорадочно блестящие глаза незнакомца дерзко, прямо и уверенно, а что самое важное — безразлично. Такого неуважения уязвлённое эго мужика не выдержало и он уже потянул пятерню, чтобы схватить её за руку. — Не советовал бы, — холодно сказал Кенни и допил чай, упорно заставляя себя думать что там что-то крепкое. — Чего?! — взвился пьяный и уже думать забыл об обьекте вожделения. — Вали отсюда. У Кенни явно не было желания вступать в такую банальную и скучную перепалку. — Это ты со мной разговариваешь?! — он облокотился о стол двумя руками, заглядывая в лицо Кенни. — Капитан? — спокойно спросила Траут, чтобы понять, нужно ли ей избавиться от этой проблемы. Кенни махнул ей рукой и она налила себе ещё чая из заварника. Кинжал с глухим звуком вошёл в стол, раздался вскрик. — Это мой самый любимы нож. Я стольких им разделал, что ты себе не представляешь. Я буду отрезать тебе по одному пальцу под счёт, а когда дойду до десяти, то будет сюрприз. Пьяный с тупым непониманием смотрел на свою руку, между пальцами которой торчало острое лезвие. Он быстро отдёрнул ладонь и чуть не упал, запутавшись в собственных ногах. — Маньяк! Убийца! Чудовище! Кенни убрал кинжал в ножны на бедре и замахал ладонью перед носом. — Как тривиально. Никакой фантазии. — Полностью с вами согласна, капитан, — сказала Траут и допила уже остывший чай. Они и не заметили, как весь трактир в момент опустел. Солнце опустилось за стены, когда они вновь оказались на улице. Когда зашли в переулок, то Кенни развернулся. Траут увидела, что дальше только тупик, но ничего не сказала, только смотрела в его задумчивое лицо. Кенни подошёл к ней, опёрся плечом о стену. — Мне вот интересно, как ты ко мне относишься? — спросил Кенни. Траут отвернулась, облокотилась спиной о каменную кладку. — Как к предводителю, лидеру и путеводной звезде. — Негусто, — усмехнулся Кенни. Траут повернула голову в его сторону. — А что вас беспокоит? Кенни пнул камень носком ботинка. — Странное чувство. — Какое? — Хочется растопить сердце ледяной принцессы. Траут удивлённо посмотрела на него, не скрывая эмоций. Кенни улыбнулся, как-то странно, по-другому. По крайней мере от этой улыбки в дрожь её не бросало. — Можете попытаться, капитан, — усмехнулась она одними губами. Он подошёл ближе, касаясь плечом её плеча. — Вот что странно, — задумчиво сказал Кенни, — раньше я упивался силой, а сейчас — не выходит. Как будто теперь мне нужно что-то большее. — Что, например? — она внимательно смотрела на него. — Ты. Траут слабо улыбнулась, любые эмоции давались ей с трудом. Она и не думала, что будет так приятно когда-нибудь это услышать. — Вы спросили тогда, чувствую ли я хоть что-нибудь. Так вот, отвечу теперь — да. Вы, капитан, вернули мне способность чувствовать. Сначала — страх, а сразу после — любовь? Впрочем, это только предположение, сама я не понимаю смысл этого слова. Кенни выдохнул с усмешкой. — Не поверишь — я тоже не понимаю. Траут посмотрела на него со странной лаской в глазах и приблизилась. — Тогда давайте проверим? — её холодная рука коснулась разгорячённой шеи. Она встала на цыпочки и притянула его, впиваясь поцелуем в чужие губы. Странно, но кажется чувства подтвердились — она и правда влюбилась в палача.