Потусторонние посиделки

      — Встань на колени, Баязид.       — Ах ты пёс… — Воспитанник Зюльфикяра, перестав лицезреть собственную могилу, резко развернулся и одарил своего бывшего наставника пощёчиной такой силы, что тот чудом устоял на ногах. — Подлая собака! Предатель, трус…       — Баязид, почему ты так горячишься? — заморгал в растерянности Зюльфикяр.       — Ты хорошо посмеялся со своим хозяином? Тебе было весело, паша, стоять и наблюдать, как негодяй смотрит мне в глаза и обещает помилование? Будь ты проклят!       — Не подходить!.. — вновь жестом остановил паша двинувшуюся было к шехзаде стражу. — Я решу всё сам. — Он как можно более выразительно глянул на Баязида, пытаясь заставить того прочесть его намерение. — Это приказ повелителя. Я казню шехзаде с а м.       — Сам, да? — Баязид с отвращением улыбнулся, скалясь, одаряя бывшего наставника взглядом, полным презрения и исступленной ярости. — Ну давай проверим…       — Баязид, не упрямься… — закончить фразу паша уже не успел: воспитанник быстро и ловко свернул ему шею. Султанская стража, тут же скопом набросившись на приговоренного шехзаде, заколола Баязида несколькими ударами мечей.       — На кой шайтан ты это сделал? Я же тебя собирался спасти. — Зюльфикяр вдохнул по-летнему пряный воздух и кисло поглядел на сидящего рядом на траве молодого человека. Баязид вооружился еще одним тухлым яйцом и с силой запустил его вслед султану Ахмеду, уводимому двумя фигурами в черном туда, где, как говорили, находились адские врата.       — Спасти он собирался. Каким же образом?       — Я бы инсценировал твою казнь, — отозвался паша деловито. — Ты просто уснул бы ненадолго…       — Ты не раз и не два мог организовать мне побег — весьма немного для того, кто своим языком обрёк друга на казнь невиновным. А способом, который ты собирался применить, вполне можно убить и ненамеренно.       — Зато я бы попытался…       — …и по крайней мере с наибольшей вероятностью сохранил бы титул паши, свой дворец и голову. А я всё думал, как выглядит логическая цепочка человека чести.       — Мальчик, нельзя быть таким неблагодарным. Я всегда любил тебя как сына, неужели этого не видно?!