Воспоминание о сеансах

«—Сегодня мы поедем к Доктору Ганцу, Себастьян. Посмей меня только опозорить. » — Хотелось избить, нет. Убить его в самых страшных и нечеловеческих муках. Но Себастьян молчал. Хладнокровно кивал головой, изредка отводя от отца взгляд и морщась. Проливающаяся боль переходила от запястья к плечу, затем к спине и ногам одновременно, и только дойдя до самого мозга она возвращалась назад. Этот круговорот надоедал, проседал где то глубоко в организме, не позволяя даже вздохнуть. В этот день Себастьян сильно накосячил, очень сильно. Он получил не самую высокую оценку в школе, а теперь и любимая ваза матери, свалившаяся почти случайно, мирно покоилась в мусорке возле дома. Денёк не очень, мягко говоря. Оттого руку жжёт адской болью, из за которой нельзя пошевелиться, а не то она прожрёт этот бинт и заляпает рубашку кровью. А потом отец опять изобьёт. Себастьян молчит, сидя в машине. Отец рядом. Казалось что оба сейчас лопнут от напряжения, и их кишки будут долго покоится здесь. Себастьян так и хотел. Это лучше, чем постоянная боль. Лучше умереть быстренько, и дело с концом. На сегодня у юнца была одна цель. Отец на грани. Нельзя больше его доводить. Себастьян должен вести себя достойно. Он ведь примерный мальчик. Веsти «—Веди» Себ# «—себя» Д#ст%йно «—достойно. Я чётко выражаюсь?! Отвечай!» — и Себастьян сквозь зубы процедит ответ, последними извилинами пытаясь не разреветься. «—Д@, #тец.» Что-то не так с младшим членом семьи Швагенвагенс. И правда, только слепой не заметит что цветочек...завял и прогнил, утопая в бесконечном омуте. Даже на общественных мероприятиях улыбку было сложно выдавить, ходил всегда понурый, не с первого раза прислушивался к разговору, оставляя акцент на своих собственных мыслях, если они вообще были. Ему сложно было думать, говорить, слушать бесконечные ругани, от которых хотелось провалиться под землю и запечатать себя там на века. А Густав, как примерный отец, решил что-то с этим делать, заводя настырную шарманку: «Да что с тобой стало!» Она давно надоела не только Себастьяну, но и Густаву тоже. Она разъедала мозг, оседала там так, что младший Швагенвагенс не мог думать ни о чём больше, лишь слова отца, проносящиеся в голове каждую чёртову секунду заполняли его натруженный мозг. Только слова отца. Раньше Себастьян хоть чем-то интересовался. Старался чтобы угодить отцу. Сейчас такого не наблюдалось. Может, Себастьяну надоело? Или может он понял, что в этой бесконечной гонке с Лидией он явно проигрывает? «—Дорогой, это переходный возраст. Всё пройдёт. «—Мэри! Он НЕ МОЖЕТ просто взять и опозорить нас своим поведением!! Мы ОБЯЗАНЫ что-то с этим сделать!» «—Да, дорогой.» Слова отца прокручивались в голове всю дорогу. Невероятно долгую дорогу. Себастьян смотрел в окно, почти не моргая. Лес. Деревья сменялись деревьями, изредка попадались другие машины, кто-то ходил возле самой-самой окраины этого безприступного, тёмного леса. Казалось, сейчас выпрыгнет волк, заберёт Себастьяна и сожрёт, оближет хрупкие косточки. Но этого всё никак не происходило. Себастьян знал, что такое состояние - вопрос времени. Может, когда нибудь будет лучше? Когда нибудь он сбежит из этого места навсегда? Или, может, просто научится скрывать те эмоции, которые он выплеснет Ганцу по самое не хочу, жалея в будущем. Снова поверит этому недодоктору, который на деле делает только хуже. Будет терпеть, пока рыдать не захочется так, что барабанные перепонки лопнут от внутреннего напряжения, а глазные яблоки выскользнут из своих оболочек. Но что если будущего не будет? Себастьян задумался. Может, так будет даже лучше? Пройдёт год, может быть два, и от Себастьяна ничего не останется. Какое-то странное чувство, обозванное депрессией заберёт его куда то в преисподнюю, где он будет бесконечно гореть в огне за все его грехи. За всю его неправильную жизнь. Или, может, Себастьяна заменит кто нибудь другой, оставляя эту измученную душу на незаслуженный отдых? —Я организовал банкет в честь твоего скорого дня рождения, Себастьян. Попытайся вести себя адекватно, а иначе я придушу тебя, если ещё раз увижу эту неблагодарную кислую мину. —Да, отец. — Казалось бы, обычная фраза. Но она была зазубрина Себастьяном ещё давно, она означала что беды не избежать, и что Себастьяну скоро не поздоровится.

***

Себастьян не помнил, когда бесконечный лес закончился. Не помнил как вышел из машины, два раза пытаясь нормально захлопнуть дверь. Сил не хватало. И вряд ли хватило бы, даже после хорошего завтрака. Страшное здание, названное обычной больницей. Богатый ремонт и улыбчивые люди совсем не внушали доверия, пока Себастьян "шёл" до кабинета Ганца. Отец остался ждать у машины, покуривая что-то. Может, к лучшему? Себастьян хотел в это верить, но вдумываться было некогда, так как талон на 17.00, а время как раз подходило. Себастьян "дошёл" до кабинета, вздохнув перед входом. Удивительно долго стучавшись, он позволил себе войти в кабинет. Улыбчивое чмо. Себастьян знал, что его улыбка не вечна, и что он всё расплетёт отцу, при этом пичкая младшего таблетками, от которых рвало кровью. Или Себастьяну так казалось? —Здравствуйте, Доктор Ганц. —Рад тебя видеть, Себастьян. Присаживайся. — Себастьян совсем забыл, что должен вести себя достойно, улыбаться и во всём соглашаться с доктором, дабы отца не опозорить. Но он уже опозорил. Тем что появился на этот свет. Значит, боятся... Нечего? Может быть, так оно и есть. Он присел на стул, даже не посмотрев на врача. —И так, твой отец сказал мне, что ты странно себя ведёшь. Расскажешь, что случилось? —Ммм... Не знаю. — Не бойся, ты можешь мне рассказать. Доверься. Я ведь никому не расскажу. — Подлая ложь. Себастьян бы возразил, но запах чего то... Успокающего? Перебил всё желание. И теперь он расскажет всё Ганцу. И будет жалеть. Как в прошлый раз, и в позапрошлый... Чудесная благовония затмила мозг, как будто Себастьян чёртов наркоман, он смотрел в пол с округленными глазами. Как будто сейчас этот запах просочится в лёгкие и останется там навсегда. Себастьян молился, чтобы это побыстрее закончилось. Чтобы он вышел из этого кабинета. —Я думаю... Я думаю, отец любит Лидию больше. А ещё... Я... Отец запрещает мне... Мм... Делать то, что я хочу. Рисование со скрипкой... Начало надоедать... — Ганц нахмурился, вписывая что-то на листочек. Себастьян пытался сформулировать дальше, что-то рассказать, дополнить... Но этого не произошло. Он остался сидеть с задумчивым видом, но язык не поворачивался сказать что-то ещё. Как будто Себастьян немой, и всегда был таким. —А почему ты так думаешь? — Себастьян задумался вновь. Они просидели в тишине минуту, а Ганц остался молчать, дожидаясь Себастьяна. Он честно пытался внятно сформулировать ответ, но не выходило совсем. Прошла ещё минута, и тогда Себастьян вздохнул, понимая что хоть что-то он может сказать. —Он... Постоянно хвалит Лидию. А меня никогда. Позволяет ей больше. Даже когда мои результаты лучше... Лучше чем результаты Лидии, он говорит что я ничтожество. А она молодец. А игра на скрипке... Да, мне нравится. Правда. Но в последнее время я с трудом могу взять смычок в руки...как будто что-то отталкивает меня. — Себастьян полностью раскрылся этому шарлатану. Вновь. Сейчас Ганц выглядел не более, чем угроза, которая придушит в любой момент, которая начнёт говорить о том, что Густав - отец, и значит что делает всё правильно. Ганц вновь опустился в листок, нахмурившись. Себастьян ждал. Возможно этот сеанс не такой, как предыдущие, возможно состояние Себастьяна улучшится после этого. Но это лишь слепые надежды. И Себастьян сам это прекрасно понимал. Вернее, понимал его мозг. Себастьян не думал об этом вообще. Себастьян мог только сидеть. В голове была каша. Та, которую он ел сегодня на завтрак. Омерзительно невкусная каша с комочками. Но он ел. Отец сказал, что Себастьян ещё должен быть благодарен, что его не накормили помоями. А могли. И не сделали только потому что Себастьян сам похож на помои сейчас. Они не говорили так вслух. Себастьян так думал. Думал, что вот вот у него в кишечнике заведётся рой мух и мышей, которые проедят его органы изнутри, заставляя его умирать в муках. Но это тоже лишь слепая преслепая надежда. —Хм. Но ты ведь понимаешь, что отец тебя содержит, кормит, поит... Ты должен быть благодарен. Лидия ведь девушка. А мужчинам не нужны комплименты и поблажки, запомни. —Но... А что мне тогда делать? Вы ведь... Знаете о его воспитании? Как он нас воспитывает. —Нет. Расскажи. Ты же мне доверяешь? — Себастьян замялся, оглядываясь по сторонам. Как будто стал бодрее, но это иллюзия. Всё стало только хуже. Но пока Себастьян это не осознал, а значит Ганц может продолжать дальше. —Я... Я-я... Не знаю... — Ганц помрачнел ещё сильнее. Теперь он напоминал Себастьяну лес, тот самый. Страшный, неопознанный. Может быть, для кого то безобидный, но в нём водятся волки. Это точно про Ганца. Волк в овечьей шкуре. Себастьян дёрнулся, когда Ганц встал. Рефлекс. Но доктор лишь налил стакан воды, подставив Себастьяну. А с ним таблеточка. Точно Себастьян не понял, хотел ли Ганц чтоб он пришёл в себя, или хотел его отравить, но очевидно что деваться было некуда. В ушах резко зазвенело. Себастьян сглотнул. —Выпей. —Н-но... Но что это за таблетка? Вдруг мне... Эм.. Вдруг мне противопоказано пить т-такие? — Но Ганц так и не произнёс название, пробормоча себе что то под нос максимально невнятно. Как будто лепет психбольного. Себастьяна не покидало чувство страха в этом кабинете. Когда нибудь оно его настигнет, подождёт в углу и убьёт как последнюю тварь. Себастьян боялся смерти и страха смерти... А ещё отца. Эти три вещи всегда сопровождали мальца на протяжении всей его жизни. Но первые две... Себастьян стал относится к ним несколько иначе. Смерть не так уж и страшна, а если умереть - всем станет лучше. Теперь Себастьян придерживался такому мнению. —Пей. Сейчас же. Я не буду ждать. — Себастьян не посмел шевельнуться, всё ещё смотря на врача. Он выглядел грозно. Теперь он волк. Теперь он хищник, а Себастьян снова жертва. И он всегда был ей. В любом конфликте со старшими. —Или хочешь, чтобы я всё рассказал твоему отцу? — Себастьян отрицательно помотал головой. Дрожащими руками положил таблетку под язык, запивая водой. Горький вкус из гортани переместился в трахею и дальше. Как будто прожёг не только кишечник, но и другие органы, дойдя до сердца. В глазах резко помутнело, но Себастьян, казалось, не обратил внимание. Что за таблетка? Та, которую давал отец после предыдущего приёма? Только это было дома... Но вкус очень похож. И последствия, кажется, будут тоже похожими. Кроваво-блевотно похожими. В животе у Себастьяна забурлило. Но Ганц не обратил внимания. Как будто так и должно быть. —Расскажи. —Ну он... Бьёт нас линейкой по запястью. У меня раны свежие. В последний раз... Наказывали несколько часов назад... И я... Я... Не думаю, что это нормально. —Ты сомневаешься в правильности поступках своего отца? — Сказал Ганц невинным голосом. Он знал, что ответит Себастьян. Несложно догадаться. А ещё он знал, как его переубедить. Блондин вновь замялся, всё таки позволяя таблетке действительно прожрать его изнутри. —Да. —Сомневаешься значит... — Тон из невинного превратился в угрожающий. Себастьян понял, что сказал это зря. Очень зря. Но кое-что всё же его отвлекло... —Значит запомни, Себастьян. Он твой отец и он желает тебе лучшего. Он знает какой метод воспитания подойдёт тебе и твоей сестре лучше. Ты недорос чтобы ему перечить. Сначала вырасти успешным человеком, и он, может быть, тебя послушает. Ты должен его уважать и одобрять его выбор, пока он делает для тебя всё хорошее. Ты не задумывался, что просто не оставляешь отцу выбора? — Резкая боль прервала Себастьяна от прослушивания монотонной речи. Сколько часов прошло с тех пор как он зашёл сюда? Четыре? Себастьян взглянул на часы. Прошло около пятидесяти минут. —Доктор... —Ты не задумывался о том, что сам напрашиваешься? Прежде чем обвинять других, присмотрись к себе. —Д-доктор Ганц... мне... —Не перебивай старших. Ты должен сначала понять что делаешь ты. Правильно ли ТЫ поступаешь, прежде чем осуждать ближайшего тебе человека. —Послушайте... Пожалуйста... — Ганц всё прекрасно понимал и без воплей Себастьяна. Ещё чуть-чуть и он вырубится. И тогда Ганц по настоящему начнёт лечение. По настоящему раскроет потенциал волка. Настоящего, голодного волка. Дабы помочь старому другу. Дабы его сын стал более дисциплинированным. Чтобы выбить всю дурь из его головы. —Пока ты ничего не добился в жизни, ты должен жить так, как говорит тебе отец. Запомнил? Это он делает для тебя всё... —Доктор... —... Всё, и даже больше. —Как будто его голос никогда больше не покинет затуманенный разум Себастьяна. Юнец всё же передумал. Смерть — идиотская штука. И умирать больно. Бурлить живот не прекращал. Из носа пошла кровь, дотекая до губ, затекая в рот. Себастьян дышал быстро, тихо. Его мольбы не были услышаны. —Доктор Ганц... Мне плохо... — Туман. Бесконечная пелена. Себастьян запомнил лишь лужу собственной блевотни. Помнил как упал рядом с ней, и, казалось, заснул вечным сном. Возможно, бесконечная битва закончилась. Но нет. Себастьяну предстоит ещё один этап муки, что бы перестать существовать. Что бы его заменил Глэм. Себастьян хотел так.

***

— Эй, Глэм. Это было не нормально... — Глэм знал. Тот сеанс у Ганца был.. Зверским. Частички воспоминаний друга то и дело порхали в воздухе, как бы специально летя на уже переполненного мыслями Чеса. А разве сейчас эти воспоминания обязательны? —... Я знаю. — Отвечает Глэм, продолжая пить стаканчик газированной воды. Сеанс к Ганцу после первого концерта Уродов явно мог бы быть решающим. И после него от Глэма осталось бы только название. Как хорошо, что до этого не дошло. Глэм пронёс эту мысль в голове. —Но Себастьяна больше нет. А значит и жалеть его незачем. —Себастьяна жалеть не буду. А вот Глэма, который столкнулся с этой ебанцой я пожалею. — Чес придвинулся к другу, обнимая. Они — настоящие друзья. Благодаря Чесу Себастьян облегчил свои муки, создал Глэма. —Нахера мы вообще о психологах заговорили... Да пошел этот Ганц-Хуянц куда подальше. Главное что щас то всё нормально! Я прав? — Чес отодвинулся, всё же не желая слишком сильно отстраняться. Глэм лишь улыбнулся. Широкая, счастливая улыбка. —Ха-ха, прав, конечно.