Ночь в Винтерфелле

Звук лёгких шагов по замёрзшему снегу заставляет Бриенну втянуть голову в плечи. Как и не было нескольких минут тишины и покоя после совершенно невероятной ночи. И никак в голове не укладывается. Неужели, после стольких лет, это действительно произошло? Она давно смирилась с мыслью о вечном одиночестве, её устраивала жизнь такой, какая есть. И надо же было ему вломиться туда с грацией разьярённого быка. Вода — горячая, особенно после холода северной ночи, скользит шёлком по коже. Но когда он пускает рябь по гладкой поверхности, садясь на расстоянии вытянутой руки, по телу, вопреки жаре, бегут мурашки. Она не поднимает головы: странное и ненужное смущение не позволяет оторвать взгляд от вызванных его движением крошечных волн. — Ты в порядке? — спрашивает Джейме, и она чувствует, как по щекам ползёт румянец. — В полном. Я бы хотела насладиться моментом в одиночестве, — её голос звучит резко и раздражённо. — У тебя что, какое-то шестое чувство, которое подсказывает, когда я принимаю ванну, чтобы можно было прийти и докучать мне? — Я сделал что-то не так? Бриенна не отвечает. Как объяснить то, чего и сама не понимает? Он не делал ничего плохого, напротив. Он поступил правильно, и в итоге он здесь, где они… вот это. Нуждается ли это нечто между ними в названии? Единственный раз, когда Бриенна встречалась с королевой, та назвала это любовью. ”Ты любишь его”. Может, это правда. Но когда Бриенна смотрит Джейме в лицо, первым делом она думает вовсе не о любви. Восхищение, да. Вопреки всему, он сдержал слово. Ему хватило храбрости оставить свою королеву, вернуться на место преступления, предстать перед той, чьего отца убил. Всё ради того, чтобы сдержать слово. Ради тебя, шепчет внутренний голос. Признательность. За его веру в неё, за доспехи и меч, за то, что никогда не сдерживался в разговорах с ней. Он посвятил её в рыцари. Сражался с ней бок о бок. — Я тебя не обидел, правда? Бриенна закатывает глаза, заставляя его рассмеяться. Раздражение — вот что она чувствует каждый раз, стоит ему открыть рот. Он невозможный, бесящий, худший из всех, кого можно было выбрать для этой области жизни. Но по крайней мере на этот раз он не смеялся над её неопытностью. — Могла бы хоть притвориться немного более впечатлённой, — говорит Джейме. Он поднимает правую руку над водой и смотрит на неё, нахмурившись. — Я, возможно, несколько неуклюж, но старался изо всех сил. — Не сомневаюсь, — сухо отвечает она. Всё произошло слишком недавно и кажется нереальным, ей не хочется сейчас это обсуждать. Он снова смеётся и поднимается, пуская по воде волны. Придвигается ближе. — Я проснулся, а тебя нет, — шепчет он, чересчур близко. — Мне не понравилось. — Ты же не думал, что я… — Бриенна поднимает голову и смотрит на Джейме, их лица в дюймах друг от друга. — Только потому, что мы… — Трахались? — он ещё и ухмыляется, ублюдок. — Это не значит, что я теперь постоянно буду рядом, — заканчивает Бриенна, стараясь не обращать внимания на то, как он гладит левой рукой под водой её бедро. Он не движется выше, просто не убирает руку, как напоминание. — Это ничего не значит. — Ой, мне-то не говори ерунды, — отвечает Джейме. — Если не хочешь, можем не обсуждать это, но не отрицай, что это было потрясающе. — Я… что ж, допустим, — Бриенна легко пожимает плечами. — Хотя не то чтобы мне было с чем сравнивать. — Если это тебя утешит, — он морщится, — в каком-то смысле для меня это тоже было впервые. Она не хочет вдумываться в значение этих слов, не хочет знать. Он здесь, в Винтерфелле, с ней. Не в столице с королевой. Он выбрал сторону, и этого достаточно. Прошлое — в прошлом. А будущее? Она поклялась дочерям леди Кейтилин, поклялась защищать их — по крайней мере Сансу. Арье защита не нужна. — То есть ты правда хочешь сказать, что тебе не понравилось? — спрашивает Джейме, наполовину в шутку, наполовину раздражённо, и Бриенна теряет терпение. — Может, заткнёшься? Есть вопросы поважнее, чем потеря де… в смысле… разумеется мне понравилось, но я пытаюсь думать о будущем. — О, — Джейме отодвигается, держась рукой за край купальни. — Времени мало прошло, но, полагаю, уже можно подумать о новых клятвах вдобавок к тем, что у нас уже есть. Сомневаюсь, что ты видишь себя в роли мамочки, но вдруг? Он снова усмехается, будто всё это его развлекает, и, пока она пытается найти слова, чтобы поставить его на место, берёт её за руку. — Мой меч и моё сердце принадлежат тебе, Бриенна с Тарта. Она поворачивается, чтобы обругать его за издёвку, но слова разбегаются, когда она видит выражение его лица — более искреннее, чем она думала. — Я серьёзно, — говорит он, подаваясь вперёд, и она закрывает глаза. Благодарность, восхищение, раздражение. Любовь? Да. *** — Я навсегда её потерял. Джон не знает, смеяться ему или качать головой. У Тормунда на глазах слёзы, он выглядит так, будто все его надежды и мечты разбились, едва он увидел две светлые головы, склонённые друг к другу в купальне. Джон не делает ни того, ни другого, вместо этого похлопывая Тормунда по широкой спине. — Будут другие, — утешающе говорит он. — Не такие, как она, — восклицает Тормунд и бросается к Джону, едва не размазывая его по стене своим весом. — Она была единственной! — Не говори так, — Джон пошатывается, стараясь удержаться в вертикальном положении. — Ты это переживёшь. Давай, пойдём выпьем немного… или много. Могу я чем-то помочь? — Нет, — всхлипывает Тормунд, зарывшись лохматой головой в дублет Джона. — Ничто не поможет мне забыть… ну… почти ничто. Его руки скользят по спине Джона ниже и ниже, пока не оказываются на ягодицах, и Джон вскрикивает, когда Тормунд хватает и сжимает их. — Может, немного отвлечься не помешает, — Тормунд отодвигается, улыбаясь с надеждой. — Как насчёт небольшой дружеской помощи? Что ж, думает Джон, позволяя Тормунду вцепиться в воротник и снова притянуть ближе, ради этого конкретного друга он сделает практически что угодно.