Как великий Люпен Третий с фикрайтерами разбирался

      В доме царила идиллия.       Гоэмон медитировал, сидя на полу у распахнутого окна. Легкий ветерок шевелил черные шелковистые волосы. Перед самым его носом по подоконнику прыгал воробей, склевывая заботливо насыпанные крошки.       Дзиген удобно устроился на диване. Он полулежал, подложив под спину подушку. В руке стакан с виски, в зубах сигарета, в другой руке газета.       Люпен сидел за столом. Вооружившись ювелирной лупой и отверткой, он производил усовершенствование своих новых часов.       Каждый был занят своим любимым делом. В комнате было тепло, светло и чисто. Спешить было некуда. День только начинался, и предстояло ему стать днем отдыха, релакса и блаженного ничегонеделанья. Очередная работа была успешно завершена, новая цель пока не намечена. Покой и гармония вливались в домик через открытое окно вместе с первыми лучами солнца.       Люпен даже подумал, что когда они состарятся, именно так он хотел бы проводить свои пенсионерские дни. Тут же назойливым комаром зазудела в мозгу мысль: «А как же Фудзико-тян?» Она хорошо бы вписалась в эту картину в качестве домохозяйки, весь день орудующей на кухне, а после закармливающей их пирожками и прочими вкусностями. Такое уже было однажды, и та Фудзико Люпену совсем не понравилась. Но это сейчас, пока он молод, а кровь кипит и толкает на безрассудства. К старости он остепенится, да и Фудзико станет бабушкой. Вот и пригодится ему тогда волшебная статуэточка, если Фудзико, конечно, сама за ум не возьмется. Фудзико, в роли бабушки, румянощекой, улыбчивой и доброй, чуть полноватой, с лучиками морщин вокруг глаз, вдруг показалась ему необыкновенно привлекательной.       — Милая, милая, Фудзико, мой Фудзикексик, — замечтавшись, вслух пробормотал Люпен.       Оглушительно хлопнула входная дверь. Со стены посыпалась штукатурка, зазвенели оконные стекла, а воробей пискнул и брякнулся в обморок.       — Накаркал, — раздраженно выдохнул Дзиген.       А это и правда была Фудзико, только совсем даже не добрая бабушка, и не милый Фудзикексик. В дом ворвалась разъяренная фурия.       Воробей, дитя природы, понял все первым. Не открывая глаз, он оттолкнулся крылышками от подоконника, вывалился в окно и, не сумев от волнения преодолеть силу земного притяжения, затаился в траве под окном.       Гоэмон испытал сильное желание последовать за ним. В какой-то степени он тоже был дитем природы, но современная цивилизация уже оставила на нем свой оттиск и он просто замер, подавив свой первый порыв. Он даже попробовал применить знаменитую технику невидимости ниндзя, но не пребывал в достаточном для этого равновесии духа, а значит оставался вполне видимым и осязаемым.       Дзиген, как и Гоэмон, почувствовал неудержимое желание покинуть комнату, но, как и Гоэмон, не решился выпрыгнуть в окно. Все-таки он считал себя солидным мужчиной, а не легкомысленной пташкой. Увы, единственный человеческий цивилизованный выход из комнаты блокировала уперевшая руки в бока разгневанная женщина. Поэтому Дзиген поглубже натянул шляпу на глаза и, пробормотав что-то вроде: «не трогайте меня, я в домике», затаился на диване. Еще и газетой для верности прикрылся.       Люпен не сумел удержать в широко распахнутом глазу лупу, и она со звоном вдарила прямо по ремонтируемым часам. Шестеренки, винтики и прочие мелкие деталюшки брызнули во все стороны. Злодейка-лупа скакнула и укатилась под стол. Люпен кинулся за ней.       Фудзико обвела комнату взглядом огнедышащей драконицы.       — Люпен!!!       Вор осторожно высунулся из-под стола и пожалел, что в их новом убежище не имеется огнетушителя.       — Люпен, ты это видел?! — Фудзико с размаху шлепнула на стол небольшую яркую книжицу, — мало того что они строчат эти гнусности в интернете, так они их еще и на бумаге издали!       Люпен скосил глаза на книжку, Дзиген выглянул из-под шляпы, Гоэмон приоткрыл один глаз. На столе лежала самая обычная книжка формата А6 в мягкой обложке, на которой была изображена фактурная полуголая красотка. Фактура так соблазнительно лезла из лоскутов ярко-красного бикини, что Люпен не выдержал, и выбрался из-под стола. Люпен знал такие книги, обычно их пренебрежительно именуют «бульварным чтивом». Это может быть детектив, любовный роман или фантастика. В 90% случаев красотка на обложке не имеет ни малейшего отношения к содержанию и служит лишь для заманивания потенциальных покупателей. Иногда, на досуге, очень-очень редко, Люпен подобные книжонки почитывал, отдавая предпочтение эротическим романам, ну а что, не Хемингуэем же единым.       — И с чего такие страсти? — Люпен взял книжку в руки и недоуменно уставился на Фудзико, — очередная мелодрама, что такого-то?       Дзиген и Гоэмон тоже не понимали, из-за чего весь сыр-бор и какая муха укусила Фудзико, но благоразумно помалкивали.       — Разуй глаза, придурок! — Фудзико неженственно грубо выхватила книгу у Люпена из рук и стала трясти ей у него перед носом, — никакая это не мелодрама. Это фанфики!       — Фан-ви-ки? — Люпен такое слово в первый раз слышал.       — Фанфики, дурак! — Фудзико была в бешенстве и успокаиваться явно не собиралась, — ты что, не знаешь? Их обычно в интернете пишут, а тут они конкурс устроили и победителей на бумаге издали. А на обложке арт, и это, типа, я.       Люпен ничего не понял, кто пишет, чего и зачем, но девушка на обложке ему однозначно нравилась. Она ни капли не была похожа на Фудзико, ее формы куда сильнее будоражили его мужское воображение.       — Отвратительно вульгарная девица! — Гоэмон, неожиданно оказавшийся рядом, легонько ткнул прибалдевшего вора в бок ножнам Зантецукена, — ведь так, Люпен?       — Ой, ну конечно! — Люпен послал Гоэмону мысленное «аригато», — просто ужас. Ты и рядом с ней, в смысле она с тобой, не стояла. Только я все равно ничего не понимаю, успокойся, и объясни все по порядку. Нет, давай вначале Дзиген напоит тебя кофе.       — Может лучше чаем? — тут же отозвался Дзиген, — он успокаивает. Гоэмон заварит тебе отличный японский чай.       — Я не собираюсь ни пить, ни есть, пока мы не решим эту проблему, — разгневанно топнула ножкой Фудзико.       — Ни одну серьезную проблему нельзя решать, когда обуревают такие страсти. Дух должен быть спокоен, разум холоден, а тело согрето чаем, — Гоэмон неожиданно для всех проявил инициативу, — идем Фудзико, я помогу тебе обрести душевный покой. - С этими словами Гоэмон увел Фудзико на кухню.       — Боже, Дзиген, он ее что, загипнотизировал? — Люпен восторженно уставился на напарника, — нет, я знал, что Гоэмон кладезь талантов, но чтоб такое!       — Какая-то самурайская техника, не иначе, — Дзиген взял в руки книжицу, повертел ее, полистал, — действительно, сборник фанфиков по фэндому «Люпен Третий».       — Дзиген, ты что-то знаешь про эти фанвики?       — Фанфики, Люпен, это называется фанфики. Их сочиняют простые люди, любители. Обычно пишут по мотивам понравившейся книги или фильма, предполагают, что было с героями дальше или как они докатились до жизни такой. Или пишут про известных людей, ну вот про тебя, например.       Люпен плюхнулся на диван, полистал газету, которую совсем недавно читал его товарищ, отбросил ее в сторону и, хмуря брови, уставился на напарника:       — Что они могут писать про меня?       — Да что угодно, что в голову взбредет.       — А зачем они это делают?       — Не знаю, — Дзиген пожал плечами, — наверное, им это интересно, хобби такое.       — А ты Дзиген, ты откуда все это знаешь?! — Люпен вскочил с дивана, — в газетах такое явно не печатают, а ты только их и читаешь!       — Да это все в интернете, там специальные сайты есть, на них эти писатели-фикрайтеры собираются и выкладывают свои творения. Ставят друг другу лайки и обмениваются отзывами.       Люпен был потрясен, нет, просто ошарашен. Мало того, что он совершенно не в курсе современных явлений, так еще вдруг выясняется, что он не так уж и хорошо знает самого близкого своего человека. Он никогда не видел, чтобы Дзиген зависал со смартфоном в руках, когда он в интернет-то выходит, ночью что ли? Просто какая-то «тайная жизнь Дзигена Дайске» получается.       Меж тем в комнату вернулись Фудзико с Гоэмоном. Сеанс фиточаятерапии явно пошел Фудзико на пользу. Она спокойно уселась на диван, расслабленно откинулась на его спинку, закинула ногу на ногу и выжидательно уставилась на вора. Гоэмон занял свое место у окна, предварительно насыпав на подоконник свежих крошек. Вид у обоих был почти просветленный. Дзиген сел на диван рядом с Фудзико, скопировав ее позу. Люпен оседлал стул. Со стороны улицы послышалось деликатное «чирик» и воробей робко вскочил на подоконник. Оглядел всю честную компанию черными бусинками глаз, сделал какие-то свои воробьиные выводы, и принялся клевать крошки.       — Люпен, — голос Фудзико был медоточив и нежен, — это нельзя так оставлять, это просто ужас, что они там пишут.       — Слэш что-ли? — подал голос Гоэмон и слегка покраснел.       Фудзико метнула на самурая грозный взгляд, похоже, чаятерапия имела весьма краткосрочный эффект:       — Разное там: и слэш, и джен, и гет, и смешанное.       — А пейринг какой? — влез с вопросом Дзиген. — Ну кого они там шипперят?       — Всех со всеми они шипперят, — Фудзико шипела, как рассерженная змея.       Люпен озадаченно оглядел товарищей. Они разговаривали на каком-то незнакомом языке, наверное, даже воробей на подоконнике понимал больше, чем он. Что ж, выхода не было, пока не прочтешь, не узнаешь. И Люпен углубился в чтение.       Он то хмурился, то удивленно вскидывал брови, хмыкал, хихикал, временами бросал озадаченные взгляды на товарищей, качал головой, усмехался. Иногда на щеках его появлялся стыдливый румянец, хотя вор повидал виды, и смутить его было нелегко, но все же, все же. В один момент он мечтательно посмотрел на Дзигена. Тот тут же показал ему кулак, на всякий случай, чтоб не увлекался. Наконец Люпен перевернул последний лист и захлопнул книгу. Товарищи внимательно ждали его выводов, даже воробей прекратил скакать и, склонив головку набок, сверлил Люпена вопросительным взглядом.       — Ну что я могу сказать, — Люпен почувствовал себя докладчиком на трибуне, — местами забавно, иногда странно, но в целом ничего такого страшного. Не понимаю, Фудзико, чего ты так распалилась. Тебя-то как раз тут и нет почти.       — Вот это и обидно! — Фудзико вскочила с дивана, всплеснула руками, — разве не я главное украшение банды? И не самый важный ее член! Кто добывает для вас информацию, кто служит стимулом для совершения кражи, кто больше всех рискует собой, охмуряя очередного маньяка, в конце концов, кто как не я…       — Заграбастывает себе все награбленное и смывается с ним, оставляя нас у разбитого корыта, — продолжил за нее Дзиген.       — Вот именно, — ничуть не смутилась Фудзико, — так про кого же все должны писать? А, Люпен? К тому же из всех нас я самая красивая и сексуальная, это от меня все должны быть без ума, а не от всяких там…       — Ну, на вкус и цвет, знаешь ли, — туманно начал Люпен…       — Придурок! — оборвала его Фудзико, — ты же читал, какой они меня там изображают: жадной, распутной дрянью, которая за цент мать родную продаст.       — Ой, да ерунда все это, не бери в голову!       — Ну конечно, некоторых все устраивает, некоторые у нас звезды.       — А как же, — Люпен довольно улыбнулся, — я же лучший вор в мире.       — А я, вообще-то, не тебя имела в виду.       Фудзико упала обратно на диван, вытащила сигарету и остервенело защелкала зажигалкой. Дзиген предупредительно поднес ей свою. Фудзико помощь не приняла, отвернулась, так и не зажженную сигарету выплюнула и скомкала в кулаке. Воробей на подоконнике замер. Похоже, человеческий конфликт разгорался с новой силой.       А Люпен пребывал в легком шоке. Ему всегда хотелось быть известным и знаменитым, но при этом оставаться в тени. Ему не нравилось, если его узнавали на улице. В свое время «Игра Люпена» и программа Энзо здорово попортили ему кровь. Они мешали и жить, и работать. Но эти фанфики, от них ведь ни холодно, ни жарко. Это просто развлечение простых людей, обывателей. Люпен этих самых простых людей даже немного жалел — скучная у них жизнь. Это у него постоянный фейерверк, а у них серая рутина. Что ж удивительного, если они пытаются хоть как-то разнообразить свое существование, а заодно чуть приблизиться к его блестящей жизни. Хотят почувствовать себя сопричастными к его приключениям. И даже придумывают то, чего нет, не было и быть не может. Он и они живут в разных мирах, пусть себе развлекаются. Впрочем, в шоке он был совсем не от этого. Его поразили друзья. У них, как оказалось, тоже была своя, скрытая от него жизнь. А Фудзико! Вот ведь неугомонная женщина. Хочет нравиться всем и каждому, чтоб весь мир сходил по ней с ума. И что ему теперь делать?       Люпен посмотрел на воробья. Воробей взъерошил перышки.       Люпен принял решение:       — Мы с этим разберемся! Он сказал это так решительно и серьезно, что Фудзико сразу ему поверила. Расслабилась, достала новую сигарету, помахала ей перед носом у Дзигена, позволяя и ему продемонстрировать свою готовность помочь слабой женщине. Дзиген щелкнул зажигалкой. Фудзико подошла к окну, выдохнула дым, смахнула с подоконника крошки вместе с воробьем и закрыла створки. Прищурившись, посмотрела на Люпена:       — И немедленно! — сказала, как припечатала. Строго оглядела всю троицу, выпустила еще одно облако ароматного дыма и покинула комнату.       Люпен грустно и обреченно вздохнул. Во что он опять ввязался. Дело- глупее не придумаешь.       — Я поеду с тобой, — Гоэмон сказал, словно клятву произнес, а про себя добавил: « нужно присмотреть за тобой, чтобы эта женщина не заставила наделать новых глупостей».       «Не переживай, Люпен», — мысленно утешил вора Дзиген, а вслух сказал:       — Всего лишь очередное безумство, которое ты совершаешь ради любимой женщины.       На лице Люпена засияла привычная улыбка. Хорошо, когда друзья рядом. Жаль, Фудзико воробья прогнала, но ничего, с этим потом, сейчас есть дела поважнее. Люпен схватил ноутбук и углубился в работу.       — Итак, я все выяснил, — Люпен азартно потер руки, — вернее не совсем я. Малютка Ами по IP-адресам вычислила настоящие места жительства этих писак. Вы не поверите, но они все из России.       — Как, — возмутилась Фудзико, — у них же все это запрещено! Я Вове напишу!       — Путину?! — от связей Фудзико у Люпена аж дух захватило.       — Нет, Мединскому, министру культуры, — снисходительно пояснила Фудзико, — мы с ним как-то пересеклись в Монако, познакомились, ну и…неплохо провели время вместе.       — Да сняли его уже, — хмыкнул всезнающий Дзиген, — там министр теперь женщина.       — Писать мы никому не будем, мы сами туда поедем и на месте все решим, потолкуем с этими, — Люпен взглянул на заднюю обложку книжки, — СуперМачо, Яной Тать, Мурзиком и прочими писателями. Правда есть ряд проблем. Эти фикрайтеры, словно специально в такой глуши живут, что их городки и на карте не обозначены. Вот скажи, Дзиген, что ты знаешь про город Суздаль?       — Э, медовуха? — несколько неуверенно ответил стрелок.       — Ага, — развеселился Люпен, — а в Туле пряник. Есть где выпить и закусить.       — А еще Тульский-Токарев, — блеснул профессиональными познаниями Дзиген, — кстати, можно позвать с собой Папашу, он же специалист по России.       — Хватит! — Фудзико опять начала закипать, — одни шуточки и выпивка на уме. Говори уже свой план, Люпен!       — Ну, я выбрал несколько более-менее подходящих адресов. Вот, допустим, Мурзик живет на маленькой станции Тайга. Садимся на скорый поезд «Москва-Владивосток», три дня и мы там. Или еще вариант…       — Люпен!!! — Фудзико готова была придушить вора, — ты издеваешься? Никаких поездов!       — Зря, Фудзико, отказываешься, — Люпен мечтательно закатил глаза, — такая романтика. Люпен и правда вдруг представил себе: вот будет у Папаши очередной отпуск, соберутся они вчетвером (конечно без Фудзико, зачем в Туле свой пряник). Сядут на поезд до Владивостока, будут играть в карты, разгадывать кроссворды, пить водку и закусывать ее «Дошираком», болтать обо всем на свете. Поезд будет постукивать колесами на стыках, ложечка звенеть в стакане, а симпатичная проводница многообещающе улыбаться. И кстати, он, наконец, раздобудет себе еще парочку подстаканников.       — Люпен! — Фудзико резко оборвала воровские мечтания, — что там еще за вариант?       — Самый простой и доступный. Некий СуперМачо живет в Подмосковье, вот его-то мы и навестим. Я уже заказал билеты на самолет, завтра утром вылетаем.       — Блин, Люпен, — Фудзико не выдержала и ткнула вора кулаком в бок, — не можешь ты без трепотни, а мне еще собраться надо!       Собраться успели все. Без проблем добрались до Москвы. Метро, электричка, маршрутка, и вот они стоят перед невзрачным пятиэтажным кирпичным домом.       — Это здесь, — сказал Люпен, залезая с ногами на лавочку. Уселся на ее спинку, достал пакетик семечек. Внутрь он не торопился, решил вначале осмотреться.       Дзиген прислонился к стволу березы и закурил. У него был не тот имидж, чтобы сидеть на спинке лавочки.       Гоэмон, согласившийся обмотать шею шарфом и надеть кроссовки, ничем не отличался теперь от местной молодежи, тоже щеголявшей в широченных штанах. Поэтому, чтобы не разрушать образ, он пристроился рядом с Люпеном. Зантецукен был спрятан внутри чертежного тубуса.       Фудзико с завистью посмотрела на парочку у соседнего дома. Девчонка сидела на коленях у своего парня и ее нимало не заботила чистота лавочки. Вздохнув, Фудзико осталась стоять.       — Не отсвечивай, Фудзико, — Люпен грыз семечки, — и вообще, вы нас с Гоэмоном компрометируете. Тут в шляпах никто не ходит, и в таких мини-юбках тоже.       — Хватит уже, Люпен, — Фудзико брезгливо поморщилась, — мы не воровать из Оружейной палаты собираемся, а всего лишь настучать по рогам горе-писаке. Нас тут четверо, а он один. И никому до нас нет дела: ни до меня в мини-юбке, ни до Дзигена в шляпе. Пойдем уже внутрь, а то у нас самолет скоро.       Люпену стало грустно. Он хотел превратить эту поездку в настоящее приключение, но Фудзико была слишком серьезно настроена. Пришлось слезть с лавочки, а семечки высыпать на землю. Пусть и местные воробьи порадуются. Покрутив головой и не обнаружив ничего похожего на урну, Люпен сунул пакет из-под семечек в карман и подошел к двери подъезда. Вход охранял домофон, но дверь открылась без проблем. Люпен вновь вздохнул. Опять все просто, даже разгуляться негде, местные умельцы уже обо всем позаботились- кусочек от пластикого стаканчика не позволял двери плотно закрыться.       — Россия всегда славилась своим гостеприимством, — пробормотал Люпен, — эй, за мной, нам на пятый этаж. Лифта в доме не было, и воры поднимались пешком.       — Если сейчас еще и квартира СуперМачо окажется не запертой, — вполголоса разорялся Люпен, — то даже трехлитровая банка черной икры не компенсирует моего разочарования.       — А прикинь, там ключ под ковриком, — подначил его Дзиген.       — Только не это, — комично ужаснулся великий вор, — вдруг кто-то узнает о таком позоре! Я и так чувствую себя каким-то гопником.       — Пришли, — оборвала его Фудзико, — это здесь. Вся компания уставилась на обшитую черным дерматином дверь.       — А Ами не могла ошибиться? — засомневалась вдруг Фудзико, — или мы в двадцатый век попали, или тут живет древняя старуха, а не СуперМачо.       — А вот сейчас все и выясним, — прошептал Люпен, осторожно вставляя в замочную скважину отмычку. - Опа, всего и делов, заходим.       Вся четверка бесшумно просочилась внутрь квартиры. Коридор, ванная, кухня, комната- везде было пусто. Впереди послышался неясный шум. Воры тихо и не без труда протиснулись в маленькую комнатенку. Вся обстановка состояла из узкой кровати, шкафа и компьютерного столика. За столиком, в большом черном кресле кто-то сидел и азартно колотил по клавишам клавиатуры. Монитор приветливо светился. Очевидно, это и был СуперМачо. Из-за спинки кресла виднелась только его макушка. На этой макушке торчали два рыжеватых хвостика. Левый был перетянут оранжевой резинкой, а правый зеленой. Воры осторожно приблизились. В кресле сидела курносая веснушчатая девчонка в рваных джинсах и растянутой футболке. Пальцы ее порхали над клавиатурой и на экране одна за другой появлялись строчки. Люпен сфокусировался на тексте:       «Он нечего неответил а впился в чужие губы остирвенелым пацалуем»       — Не с глаголами пишется раздельно, — негромко поправил великий вор.       — Ой, точняк, — тут же откликнулась девчонка и быстро вставила пробел.       — И правильнее будет «ничего», — подсказал Дзиген.       — А, ничё, и так сойдет, — не согласилась с ним юная писательница.       — Это ты про Люпена пишешь? — поинтересовалась Фудзико.       — Неа, — девчонка мотнула головой, не прекращая печатать, — Люпен отстой, мертвый фэндом. Я теперь по Гарри Поттеру пишу.       — Это такой маленький волшебник, — просветил Люпена всезнающий Дзиген.       — Да знаю я, — обиделся вор, — кто же не знает Мальчика-который-выжил.       — Вот именно, его все знают, — девчонка тряхнула хвостиками, — это будет слэш, NС-21, все дела, крутяк короче, бомба. Я сразу в топ попаду.       — А СуперМачо, это ты? — Фудзико решила убедиться.       — Ага, классно придумано, — девчонка печатала.       — А лет тебе сколько?       — Четырнадцать, — девчонка чуть смутилась, — будет, скоро.       — А про Люпена ты больше писать не будешь? — подал голос Гоэмон.       — Неа, кому он нужен, этот Люпен. Нет, ну я хотела омегаверс замутить, ну типо закомфортить их, но все равно тухляк.       Люпен не знал, что такое «омегаверс» и вопросительно посмотрел на товарищей.       Гоэмон брезгливо поморщился, Дзиген уклончиво пожал плечами, что «меньше знаешь, крепче спишь».       Девочка печатала. Строчки появлялись на экране с немыслимой быстротой. Она даже язык высунула от усердия.       Воры развернулись и так же тихо, как вошли, вышли из комнаты, а затем и из квартиры. Девчонка так ни разу и не повернулась к ним. Она вся была во власти своей музы. Разговор моментально выветрился из ее головы. До прихода бабушки, с которой она жила, оставались считанные минуты. А ей только что в голову пришла отличная идея- омегаверс по Гарри Поттеру. Только надо решить, кто там альфа. Ух, вдохновение заставляло пальцы с удвоенной силой жать клавиши.       Обратный путь воры проделали в молчании. А что тут скажешь, и главное, что тут сделаешь. Не драться же с ребенком. Разве что отшлепать? Но для этого девочка уже слишком взрослая. Так они и сели на самолет. Не посетив ни рестораны, ни модные бутики, не купив даже завалящего магнитика.       До дома добрались глубокой ночью. Фудзико заявила, что есть ночью вредно и ушла в душ. Люпен же заявил, что на пустой желудок не уснет, поэтому Дзиген стал жарить яичницу, а Гоэмон заваривать японский чай. Люпен сделал три бутерброда с ветчиной и намазал тосты джемом. Свежая, умытая Фудзико заглянула на кухню, подхватила тост, бутерброд и зацепила вилкой приличный кусок яичницы. Немыслимым образом удерживая в руке еще и чашку чая, удалилась в спальню.       Люпен озадаченно уставился на свою опустевшую тарелку.       — Это она стресс заедает, — прокомментировал Дзиген, и быстро запихал в рот последний кусок яичницы.       — Ну-с, — Люпен хлопнул себя по коленкам, вставая, — поскольку я остался голодным, а значит, я не усну, и виновата в этом Фудзико, то пусть теперь и отдувается. Люпен достал из внутреннего кармана пиджака злокозненную книжицу.       — Тут есть несколько интересных идей, думаю их попробовать. С Фудзико, разумеется, — хихикнул Люпен, глянув на напрягшихся было товарищей, — а вы что подумали?       Через десять минут раздался грохот. Вначале из спальни был выброшен Люпен, ему вдогонку летела книжка с оторванной обложкой. Книжка прилетела вору точно по шее , впрочем, судя по покрасневшему носу Люпена, до этого она успела пройтись по физиономии великого вора, направляемая нелегкой ручкой Фудзико.       — Похоже, стресс она не заела, — Люпен совсем не выглядел расстроенным, — у меня идея! А где Гоэмон?       — Полез на крышу, встречать солнце.       — Отлично, — Люпен покрутился по кухне, — Дзиген, за мной!       — Люпен, куда еще, обратно в Россию?       — Нет, на крышу.       И вот они втроем на крыше. Сидеть там не очень-то удобно, но, тем не менее, им было хорошо. Гоэмон сидел с закрытыми глазами, рядом Люпен, с широко распахнутыми, и Дзиген, чьи глаза, как всегда, были скрыты под шляпой. Первые лучи солнца уже золотили верхушки деревьев, небосвод розовел, ветерок был игрив и ласков. Ну чем не идиллия!       Впрочем, Люпен еще не озвучил свой новый план. Но вначале он дал каждому из товарищей по круглой печенюшке. Гоэмон тут же спрятал свою в складках кимоно, а Дзиген сунул в рот. Затем Люпен вытащил почти развалившуюся книжку. Она тут же затрепетала на ветру, забила бумажными листами, словно крыльями.       — Отпусти ее, Люпен, — голос Дзигена был лиричен, — видишь, как рвется.       Люпен разжал руку. Книжные листы тут же закрутил ветер, они взмыли ввысь и белой стайкой потянулись к горизонту.       — Все-таки намусорил, — укорил Гоэмон.       — Ничуть не бывало! Вы можете воочию лицезреть полет фантазии, вот так-то. А теперь мой план: мы сами напишем фанфики. И я, и ты, Дзиген, и ты, Гоэмон. И в каждом героиней будет Фудзико. И все будет крутиться вокруг нее. И мы покажем ее такой, какая она есть на самом деле.       — А какая она есть на самом деле? — вопрос Дзигена звучал философски.       — А то ты не знаешь, — вздохнул в ответ Люпен, но посмотрел почему-то на Гоэмона. Гоэмон кивнул. Дзиген поправил шляпу и согласно хмыкнул.       — Вот и славно, — заулыбался Люпен, — рассчитываю на вас, партнеры.       — Может соавторы?       — А почему бы и нет? — Люпен прищурил один глаз, — а сейчас…       Вор раздавил в руке печенье и протянул ладонь прямо к солнечному диску.       — Хочешь посадить солнце на ладошку? — собрался спросить Дзиген, но вдруг с удивлением увидел, что Гоэмон тоже протягивает руку с крошками печенья на ней.       — Хочу покормить воробья, — Люпен догадался о вопросе товарища, — он тут скучал без нас. Присоединяйся, Дзиген.       — А я свое съел, — смутился стрелок.       — Протяни руку, — не отводя взгляда от горизонта, прошептал Люпен.       Дзиген послушно вытянул руку и вор щедро отсыпал ему своих крошек. В почти опустевшую ладонь Люпена тут же переместились крошки с узкой самурайской ладони.       — К кому первому сядет на руку, тот и СуперМачо, — полушепотом загадал Люпен.       — Ага, четырнадцатилетний, и без воробья все ясно, кто тут у нас ребенок.       — Тсс, — Люпен приложил палец к губам, — Дзиген, Гоэмон, он летит.