Запри меня в комнате, где пахнет любовью

Шум на кухне заставлял Рана подняться с постели. Выглядывая из спальни, он поймал девушку за готовкой. Смотреть на нее было тяжело, потому что от той яркой особы пропало все. Он понимал, что насильно держать ее здесь совсем не вариант, но это же в целях безопасности. А может и вовсе просто отговорка? Может влечется больше смысла в ее заточени здесь? Он не отрицает того, что видит в ней что-то большее, чем просто дружбу, но не будет мириться с этими мыслями просто так. Хайтани понимает, что не умеет выражать свои чувства, а прибегнуть к столь мерзкому варианту было безумием. Он знает, что она не примет его в свои объятья с той искренностью, в какие раньше принимала Сакусу. — Слушай, — начал Ран, почесывая затылок и усаживаясь за барную стойку, — расскажи о ваших отношениях с твои упырем. — Сакуса? — равнодушно спросила она. — Да. Тина только пожала плечами. — Обычные отношения, — ответила она. — У вас были совсем не обычные отношения, — сурово бросил парень, чувствуя себя совсем неловко. — Обычные, — заключила Тина. Поставив кружку с горячим кофе перед парнем, она только бросила на него пустой взгляд и вновь принялась за готовку. — Чем тебя так зацепил твой садист? Делая глоток обжигающего кофе, он внимательно следил за той, что спокойно управляла всем происходящем на кухне. — Он не садист, — пожала плечами девушка, — просто не умеет выражать свои чувства. Пусть он из богатенький семьи, которая имеет свой авторитет, но они не уделяли ему должное внимание. Отец тот ещё дурак, который часто избивал его за мелкие провинности и колкие фразы. Мать была наивной и глупой. Она терпела его только ради того, чтобы у Сакусы был отец. В подростковом возрасте он был мелким хулиганом со своей шайкой бестолковых ребят, у которых были похожие судьбы. С девушками ему не везло лет так до двадцати. То изменяют, то бросают и все такое. Друзья предали, семья перестала стараться сделать из него человека и выставили за дверь, оборвав все связи с ним. Он слишком рано повзрослел так и не почувствовав настоящей любви и тепла. А я познакомилась с ним, мы были влюблены и я знала его историю вдоль и поперек. Когда мой папа умер, то он был тем, кто поддержал меня и я поняла, что пойду за ним куда угодно и буду прощать ему все то, что он вытворял. Не знаю, что вы с ним сделали, — вдруг сурово проговорила Тина, прекратив манипуляции над овощами, — но если с ним произошло что-то страшное, то я скорее выберу вновь его, чем вас. — Почему ты такая глупая? — выдохнул Ран, разминая шею. — Зачем ты бежишь за тем, кто в могилу тебя сведёт или оставит инвалидом? — Потому что я чувствую, что он — мой человек. Ран не понимал ее чувств, хотя искренне старался вникнуть в это. Все же он не знал той любви, которая бывает в фильмах, в реальной жизни или в сказках. Для него весь этот рассказ был словно выдумкой в драматичном рассказе, который не имеет счастливого финала. Но он понимал, что она рассказывала это с теплотой, как бы ужасно все это не звучало из ее уст. — Дурная, — утвердил он. — Может быть, — улыбнулась Тина. — Тебе не понять всего этого. У тебя были отношения когда-нибудь? — Все мои отношения были лишь тратой времени. Но я любил один раз и это были худшие дни в моей жизни. Шинген посмотрела на парня с неподдельной грустью. Ей вдруг стало интересно узнать подробнее о том, что так смогло задеть того, чей взгляд непоколебим, а сердце закрыто. — Расскажешь? — Это было пять лет назад. Я тогда только прекратил свою деятельность в группировках, а брат последовал за мной. Мы решили сохранить наш авторитет, но больше не участвовать в драках и разборках за статус и территорию. Я встретил ее в закрытом храме, когда искал знакомого, который назначил мне встречу. Она сидела на скамье и плакала, пытаясь порезать вены каким-то осколком. Мне было плевать на ее ситуацию и я хотел ее прогнать, но когда она посмотрела на меня, то я сжалился. Мы познакомились, я узнал, что её семья погибли на корабле, а сестра разбилась на смерть на мотоцикле, пытаясь покончить с собой сразу же после того, как узнала об этом. Мне не было жаль ее так сильно, как хотелось бы, но я все же попытался отговорить ее и зачитал тупые морали, а она повелась. Так мы начали с ней общаться и мне казалось, что я несу за нее ответственность, хотя не хотел этого. Потом мы начали встречаться, жить вместе. Отношения продлились около года, а потом она покончила с собой в ванной. Все же не выдержала всего того, что пережила. Я иногда пропадал с братом на работе, но всегда спешил домой, чтобы не оставлять ее в одиночестве. Знал, что ей тяжело и больно, потому всячески поддерживал и отвлекал ее от дурных мыслей и тоски. Но тогда я опоздал, был на совещании. Вернулся уже поздно вечером с волнением, потому что она не брала трубку и не отвечала на сообщения. Обнаружив ее с запиской в руках, я вдруг похолодел весь и не знал даже как правильно реагировать. Конечно же вызвал полицию и скорую, было много суеты и мой авторитет дрогнул, но все быстро решилось и я долго не мог себе этого простить. Тина слушала это, пытаясь сохранять спокойствие. Ей было так жаль слышать эти слова и смотреть на него. Рассказывая это, он то смотрел в окно, то в чашку с кофе, но ни разу его мышцы лица не дрогнули. Равнодушие и непоколебимость были даже в стальном голосе. Это удивляло больше всего. Он обнажил частичку своей души, раскрывая себя совсем немного, но она прекрасно понимала его и сочувствовала вместе с ним. — Прости, мне не стоило спрашивать… Она не решалась поднимать тему, но все же ей стало интересно то, что он упомянул в самом начале своей трагичной истории. «Деятельность в группировках». — Все нормально. Это было так давно, что я уже ничего такого и не чувствую. Всякое бывает, поэтому жизнь не должна заканчиваться на том, что могло бы испортить меня. — Как отношения могут испортить жизнь? — спросила девушка с неподдельным интересом, накладывая омлет с беконом на тарелку. — Я был бы бедным, наивным и глупым. Прямо как ты сейчас. Тина фыркнула, оставляя тарелку с горячим завтраком перед парнем. Эти слова не звучали как оскорбление или упрек, скорее как факт, который она принимала так же спокойно, словно комплимент. — Быть наивным не так уж и плохо, — вздохнула Шинген, заваривая себе кофе. — Что в этом хорошего? Девушка на секунду помедлила, делая глоток горячего напитка. Внутри крутился комочек размышлений на эту тему и она пыталась правильно подобрать слова. — В том, что это просто. Нет суматохи и переживаний до момента их наступления. Если обо всем так трястись, то нервов не хватит. Ран немного удивился подобной простоте слов, что так легко выходили из ее уст. Казалось, что это непринуждённая беседа двух давних друзей и эта квартира — нейтральная сторона. Ему на мгновенье показалось, что Тина за несколько дней уже смогла привыкнуть ко всему этому и теперь все куда проще, чем могло показаться, но все же этот обречённый на погибель взгляд… Она спокойно размышляла на эту тему, принимая свою наивность как должное, не отказываясь и не пытаясь это поменять. Частые разговоры над этой темой уже сроднились так, что теперь это часть любого обсуждения. Она завидовала Рану и его холодности так же, как Ран завидовал ее лёгкости и непринуждённости. — Я завидую тебе, — вздохнула Тина, начиная уборку на кухне под удивлённым надзором Хайтани. — Ты стальной, как непробиваемая стена. Не привязываешься к людям, не видишь в них что-то ценное. Хочу быть такой же. Хочу уметь говорить людям «нет». Знала бы она только то, что именно этому и хочет научить ее Ран. Он видит в этом некую цель, которая должна быть выполнена за кратчайшие сроки. — Это легко, — пожал плечами тот. — Куда уж там. Ты теперь всю жизнь этому учился, — усмехнулась Тина. — Я отвратительный человек. Ты не знаешь о моем детстве, юности. Даже о том, что происходит сейчас в моей жизни. Если бы я был мягкотелым, то умер бы ещё до момента полового созревания. Тина покосилась, наблюдая за его выражением лица. Никаких эмоций. Он просто спокойно завтракает и говорит о своей смерти с такой лёгкостью, что девушка поморщилась, покрываясь табуном мурашек. Этот диалог заходит в определенный тупик, из которого нет дороги назад. — Расскажешь? — Нет, — сразу отрезал Ран. — Тебе знать не надо, а то наши отношения сойдут на нет, а мы только нашли общий язык, — натянув на себя игривую ухмылку, он только взбудоражил интерес девушки, но подавать виду она не стала. — Наши отношения? Для чего тебе я? Тина закончила с наведением порядка и подошла к стойке, опираясь на нее двумя руками. Чуть подавшись вперёд, она внимательно смотрела на того, кто поднял свои фиолетовые глаза и внимательно изучал ее лицо. — Нравишься, — хмыкнул Ран. Он не понимал солгал ли сейчас или нет, но зацикливаться на этом пока не собирался. В своих чувствах разбираться ему ни к чему, потому что своих дел по самые уши, а чувства были бы излишни в столь сложный период жизни. — Поедешь со мной в клуб? — спросил тот, допивая кофе. — Кётин позовём. Мы пока займёмся делами, а вы там пару коктейлей пропустите. Тина загорелась желанием скорее выбраться наружу. Объемная квартира уже становилась тесной и давящей, а разрядить обстановку захотелось как никогда раньше. Но больше в голове витали планы побега. Что сделать, чтобы свалить от всей этой безумной шайки, в которую уже втянули Асано? — Да! — воспела Шинген. — Собирайся тогда, — сухо бросил Хайтани, поднимаясь с места. Смотреть на загоревшиеся глаза было чем-то приятным. Он не преподнес ей миллион роз, не подарил ей машину или квартиру, чтобы порадовать. Простой выход из дома вдруг заставил ее светиться от счастья, но Рану этот исход не нравился. Он понял, что теперь она попытается сбежать, а значит нужно будет приглядывать за ней вдвое больше. Но дела не будут ждать, потому парню срочно пора браться за работу, а не просиживать все дни дома, пытаясь приручить дикую кошку по имени Тина. Девушка взвизгнула и сразу же полетела в спальню, попутно радуясь долгожданной встрече с подругой, пока Хайтани лениво убирал посуду и устало крутил мысли в голове о том, как же им решать проблемы с взаимоотношением.