Проститут по соседству

— У тебя рожа, будто ты прокисший йогурт выпил, — вместо «доброе утро, мой дорогой лучший друг», говорит ему Чонсон, толкая стул напротив и грузно на него падая. Сонхун все так и сидит подперев щеку кулаком и уставившись в одну точку, теперь это ухо Чонсона, но что ему эти картинки, когда в голове война из мыслей. Джей, видимо, расценивший его выражение лица как коровью лепёшку, отвлекается от втаптывания пальцев в экран собственного телефона и смотрит на него как-то озадачено. — И даже не скажешь, что это ты так сильно рад меня видеть? — Обычно Сонхун так и сделал, съязвил бы что-то, а потом начал закидывать его тупыми шутками, да так дотошно и часто, что Чонсон бы пожалел о своем решении сесть к нему уже через минут семь, но Сонхун молчит, взгляд у него будто у героини драматичной дорамы и Чонсон даже немного настораживается. — Рассказывай уже, — выдыхает он, выключив телефон, словно с царского плеча и, не дождавшись срочного ответа уже через три секунды, толкает Пака указательным пальцем в лоб. — Ауч, — шипит Сонхун, отмахиваясь от руки и прижимая ладонь к месту удара, — будешь так своими кривыми палками в экран кассы тыкать, когда тебя попрут за пропуски с юридического. О, а это уже больше похоже на его друга. — Скажи спасибо, что не в глаз, — мычит Чонсон и хватает губами трубочку от своего айс-пиздец-замёрзнуть-можно-как-ты-это-пьёшь-©Сонхун-американо. — Отъебись, — кратко, с любовью, Джей почти растаял от нежности в его голосе. — Серьёзно, я знаю твое выражение лица, когда ты грустный. Твой IQ теперь состоит из однозначного числа? Свет зеркальце сказало, что родился более самовлюбленный индюк, чем ты? Кто-то наконец-то попросил тебя не носить эту гадкую рубашку? С рубашкой то что не так, хочется спросить Сонхуну, но у него неожиданно действительно проблема, которую можно было бы с кем-то обсудить, а так как Чонсон ему, прости Господи, самый близкий человек, было бы неплохо излить ему душу. — Я, наверное, втюрился, — выдыхает в итоге, опуская плечи и впиваясь взглядом побитого щенка в друга, который от неожиданности чуть кофе не давится. Вот что-что, а адекватной проблемы Джей не ждал. Все чаще у Сонхуна проблемы это слабый интернет, невкусный протеин и разная абсолютно ненужная хрень. А тут! Влюбился? Сонхун??? Ничего себе… Нужно обвести в календаре красным, потому что этот камень ещё никогда никто не двигал с мёртвой точки его совершенно тёмной беспросветной мрачной жизни. — Так в чем проблема? — Выгибает бровь Пак. Как бы он там не глумился над другом, но внешность у него такая, что рот падает куда-то на уровень ширинки. И пока глаза жертвы замыленные ослепительным блеском, недостаток мозгов не заметен. А вот когда объект вожделения понимает, что-то его бойфренду серого вещества не хватает, то уже находится на стадии глубокой влюблённости, ну, и у всех есть свои недостатки. Недостаток мозгов туда тоже входит. — Или тебе рассказать, как купить герберы, почистить зубы и выстрелить чем-то типа: ты веришь в любовь с первого взгляда, или мне пройти мимо тебя еще раз? — Дело не в этом… — хватается Пак театрально за голову, опуская лоб на гладкую поверхность стола. Чонсон не реагирует на это, пока стук лба об поверхность не повторяется в пятый раз и из-за него не подлетает вилка. Он живет в ебаной драме. — Ну-ну, тогда это что-то вроде: я влюбился в старушку лет семидесяти и как теперь объяснить родителям, что я не некрофил или? — Пробует снова Чонсон, вовремя подкладывая ладонь между чужим лбом и столом. Сонхун затихает, упёршись в его ладонь и Пак продолжает, — я же долго могу всякую херню предлагать, оно тебе надо? А и вправду, оно ему точно не надо. — Я влюбился в проститута, — поднимая несчастное серо-зелёное лицо, шепчет Сонхун, поджимая губы. Ум, забавно. — Ага, а где ты нашёл проститута, мой хороший? — Чуть подвигаясь к другу на полном серьёзе спрашивает Пак и Сонхун рассказывает ему предысторию. Предыстория эта началась вообще-то ещё с первого семестра, когда в соседнюю комнату в общежитии, где живет Сонхун, заехал новый студент. Заметил он это только по куче коробок в коридоре, когда возвращался домой и комендантше, бегающей по всему этажу. Первый месяц где-то Сонхун вообще не замечал, что что-то изменилось. Жил себе спокойно, задачки свои социальные решал, на учёбу ходил. Все было обычно до того самого момента, пока он со своим соседом не пересекся. Вы не понимаете просто, это была какая-то вспышка, искра. Вот Сонхун втыкает в телефон, а вот уже теряет себя, когда пересекается глазами с парнем, который, закрыв ключом именно соседнюю комнату, на последних секундах забегает в лифт. «Вам на первый?» — спрашивают тогда эти розовые губы, улыбаясь добродушно и мило. Сонхуну тогда хотелось сказать «мне на закрыть лифт и удержать движение, снимай штаны с таким лицом и член будет точно искусством». Но он, конечно же, просто по-дебильному кивает и уже через несколько секунд теряет соседа со своего внимания. Временно. Потому что потом он Сону видит по всему университету, в каждой аудитории и коридоре. Замечает его чёрную макушку между таких же макушек и глупо следует за ним по пятам. Каждый раз, когда они как-то пересекаются это шпарит Сонхуна по щекам и животу горячим паром, а по рукам мурашки бегут. С первого взгляда и без шуток. Этот парень просто милый, красивый, добрый и очаровательный без особой причины, просто потому, что существует и этого для Сонхуна абсолютно точно хватает, чтобы разработать план завоевания чужого внимания. Но не успевает он и карту действий развернуть, фигурки на ней расставить, как все его розовые очки в один момент сыпятся под ноги. А в ушах звенит, прежде чем этот звук перекрывает ещё один стон. То есть, сначала Сонхуну кажется, ему точно показалось, но через пять секунд этот звук подозрительно похожий на стон повторяется и снова, и снова, и становится как-то тоскливо и погано на душе. Матрас скрипит, стоны частые, чуть ли не шлепки кожи слышно за этой картонной стеной и Сонхун здорово так приунывает, распутывая наушники. У Сону, похоже, есть кто-то. И этот кто-то совсем низким голосом матерится иногда на английском, высказывается пошло и громко. Да, Сонхун наушники так и не распутал, слушал эти скрипы минут пятнадцать, а потом с особенно оглушительным стоном за стеной, тоже облегчённо вздыхает. Он будто бы и сам поучаствовал, вот только если двое парней кончили и насладились процессом, то у Сонхуна теперь желание проблеваться и уйти в какой-то монастырь на месяц. Короче, у Сону есть парень. Грустно. Прямо неприятно, пожаловаться ему что ли завтра на шум, чтобы хоть как-то пристыдить его и собственный эгоизм утешить. Но никому Сонхун не жалуется, потому что неловко, да и кто ему виноват, что он одинокая задница, а Сону не одинокая задница, а очень даже удовлетворенная, судя по звукам, которые он издавал. Короче, ему разбили сердце и Сонхун пошёл его лечить в ближайшую кондитерскую. Это, ожидаемо, не последний секс в соседней комнате. Каждые, мать его, выходные Сону с кем-то трахается. Почему с кем-то? А потому, что Сонхун практически уверен — с разными людьми. То есть, он не извращенец, но не сложно отличить высокий фальцет от низкого баса и вообще продолжительность и темп, в котором скрипит кровать… Сонхун думает, что ему нужно было на факультет Чонсона идти, а не на свою социологию, когда он выведывает у одногруппника Сону, что тот ни с кем не встречается официально, и начинает следить за тем, кто по утрам после жарких ночей выходит из комнаты Сону. Абсолютно точно разные люди. То есть, ни один не повторился. В кучу к этому Пак замечает, что Сону в университете часто наедине разговаривает с разными студентами и те ему деньги суют… и да. Сонхун дохуя Шерлок и не очень много мозгов нужно, чтобы понять, что Ким Сону спит с мужиками за деньги (может и с девушками, но таких пока не было). Проститут, как и говорилось раньше. И хуже всего, что Сонхун все ещё смотрит на Сону, как на восьмое чудо света и думает, что ему безумно идёт бежевый кардиган и шёлковый шарф. Сону волшебный, хоть и даёт в жопу за деньги. Но волшебный. И даёт волшебно, наверняка. Выслушав всю предысторию, Чонсон подпирает щеку и смотрит на Сонхуна так озадаченно-грустно, пока тот с упоением в глазах ждёт какой-то дельный совет. Зря ждёт дельный — спойлер наперёд. — Трахни его, — заключает Чонсон, очерчивая поле действий для своего друга. — Ты, наверное, не слушал меня, — бесится Хун, дергаясь всем телом на стуле, — он шлюха, он ебется с мужиками. Как можно встречаться с… с… — Чш-ш, — прикладывает палец к чужим губам Пак, — это ты меня послушай. Ты просто ребёнок, который до усрачки хочет игрушку в магазине, но как только ты её получишь, то сразу потеряешь интерес. Всё, что нужно сделать, это убедиться, что нет в нем ничего классного и внеземного, а таких, как он, миллион. Пока не поймёшь, что не стоило даже время тратить на него, ты не перестанешь думать о нем. Логика в его словах, конечно, просвечивается, но… — Хочешь сказать, что как только я с ним пересплю, то сразу потеряю интерес? — Бинго, мой тупичок в ветке человеческого развития. Ты просто путаешь похоть с влюблённостью. Как и всегда, вообще-то, просто трахнись с ним. Это, я так понял, будет не сложно по твоему рассказу и все сразу же как рукой снимет. Как рукой снимет — это выражение вообще странное, особенно когда они с Сону случайно пересекаются в кафе рядом с университетом. Сону красивый до неприличия, Сонхуну действительно хочется заорать на все кафе «ну почему ты блядь?!». И вообще, пропади все пропадом. Я не хочу тебя трахать (это в перспективе на будущее), я тебе уже половину блокнота стихов написал и миллион романтичных свиданий придумал… Что мне делать с информацией о том, что ты любишь розовые тюльпаны, игристое вино, рассветы, мятную жвачку и фанатеешь от кумамона. Они иногда пересекаются глазами, пока сидят друг напротив друга через три столика. Сону ест сладкие моти нежно-голубого цвета и пьет фруктовый чай в перерывах между тем, как строчит что-то в своем лаптопе. И… ангел. Нет, это невыносимо. Он ссыт просто подойти и сказать «гоу трахаться, я разбил свинью копилку и осыплю тебя дождём из мелочи». Он решает, что нужно сначала проконсультироваться с более старшими студентами, которые уже были с Сону. Поэтому Сонхун идёт к сомбэ на своем факультете, которого видел рядом с Сону уже раза три. И Бомгю точно дважды уже прямо на его глазах передавал Сону какие-то деньги и улыбался так радостно ему, хлопая ладошкой по плечу, что сомнений не остается. Постояшка, почти что. Его встречают с дежурной улыбкой и «ой-ой, как ты вовремя, возьми-ка, возьми». Ну и вот, Сонхун стоит со стопкой книг, которые тянут его руки к полу и совершенно растерянной физиономией. — Я хотел спросить за… за Сону, — выглядит его рожа в этот момент так, будто Сонхун через самого себя переступает от чего бровь старшего и заламывается озадаченно. — А что Сону? — допытывается Бомгю, все так же методично выставляя книги на полку, чуть облегчая участь бесплатной подставки ака Сонхуна. — Ну… услуги его, за это хотел спросить, — почему-то сказать напрямую оказывается сложно. Ну не такой он человек, чтобы прямо в лоб старшему выпалить «ты там трахался с моим соседом за деньги, оставь, пожалуйста, оценку за услуги, чтобы другим возможным клиентам было понятно, стоит ли трясти кошелёк для этого родео». — Услуги? — Хмурится Гю, влипая глазами в обложку какой-то книги, — ааа, тю… так бы и сказал, — осознав, смеётся старший, пожимая плечами. — А что спрашивать то, охеренно все, он вообще умничка, так выручает, серьёзно. Особенно сейчас, когда столько дел, что расслабится некогда. — Да? — нервно смеётся Сонхун, ну то, что умничка, это он каждые выходные слышит. — Ага, мы к нему всей группой бегаем, только стипендию зачислят и все. Не пробьешься. Но если с деньгами напряг, то можно и в займы, он обычно только с предоплатой работает, но для своих… Хочешь я за тебя попрошу, он все быстренько сделает, а заплатишь, когда сможешь, если с деньгами проблемы. А, а… всей группой?! Ну, не то чтобы Сонхун сомневался, но слышать напрямую. Пиздец какой-то. Вот что значит бизнес идея с минимальным количеством вложений. — Да нет, не нужно, — мотает головой Хун, — все нормально с деньгами вроде, а сколько стоит-то? Мало ли, может ему на этот секс всей своей жизни ещё собирать придётся, всё-таки он бы Сону дешевкой не назвал. — Не знаю я, вообще-то, по-разному… наверное, от размера зависит, чем больше, тем выше оплата, — вот скажите Сонхуну, что его в этот момент сможет обескуражить что-то ещё сильнее, он не поверит. Брови его на лоб ползут, а книги в руках аж в сторону едут, когда он обрабатывает слова старшего. — В смысле размер? То есть, если большой.? — Озадачено шепчет он, чуть наклоняясь к хену, надеясь, что он его и так поймёт без конкретизации тех самых больших вещей. — Ну да, всегда же так, смотря что ты хочешь, короче, любая херня стоит дороже, если большая. Это же времени больше надо, сил… Да что я пыжусь, ты к нему подойди и все узнай. Он парень отзывчивый, умный, много чего с полуслова понимает. Лучше, чем он, ты не найдёшь, серьёзно, мой одногруппник раньше к другому парню на курс выше ходил, а теперь только к Сону. И мы довольны, и преподы. — И преподы? — Кричит Сонхун, поздно вспоминая, что он, как бы, в библиотеке. — Конечно, преподы вообще в восторге. А что, Сону всегда творческий и грамотный. Так все разложит, что они чуть ли в экстазе не пищат от… — Всё-всё, — частит Пак, были бы свободны руки, он бы ещё и замахал ними. Вот как, даже преподаватели, Боже, к этому Сонхун был не готов. Когда Хун выходит из университета, он выглядит почти что как дикий зверь, который готов убивать. Или трахать. Да, точно готов. Домой добирается чисто на автопилоте, но вместо своей комнаты останавливается перед соседней. Тянуть некуда, ему бы поскорее убедиться, что нет в Сону никакого космоса и он просто очередная дырка, причём не самая интересная. Он стучит кратко и быстро, словно хулиган малолетний, но не убегает сразу после, а стоически ожидает, прислушиваясь к шуму за дверью. Дверь открывают тихо и не полностью, Сону выглядывает из комнаты, удивлённо округлив глаза. — Добрый вечер, хен, вы что-то хотели? Тебя очень хотел и хочу, думает Сонхун, кусая язык до крови, ведь… ведь! Сону красивый. Невероятный такой. Он в домашней кофте с капюшоном, в очках с круглой оправой, со скромной улыбкой на губах влажных. Он именно такой, как Сонхун всю жизнь и мечтал. Но ебаная судьба сделала его шлюхой со слабым задом и страстью к деньгам. Блядь, ну серьёзно, они же не в фильме «Красотка», где Сонхун после первого же раза пойдёт подрабатывать на мойку, чтобы потом осыпать деньгами свою элитную проститутку и выкупать у него все время. Так, ему нужно просто трахнуть его. Залить свое горячее возбуждение желательно медью, чтобы и не вставал на него потом даже. — Привет, — хрипит он, на всякий случай цепляясь пальцами за дверь чуть выше своей головы. А что говорить-то?! Он вообще не знает как в таких ситуациях себя вести. Типа, как в фильмах, затолкать младшего в комнату, кинуть на стол помятые купюры, желательно сразу с дополнительными услугами и чаевыми, и со словами «нагибайся, блядь» стянуть брюки. — Я к тебе по деловому вопросу, — в итоге выдавливает он из себя, на что Сону понятливо кивает головой и отходит в комнату. — Проходи, хен, — Сону приглашает его и Сонхун начинает волноваться ещё сильнее. Вот так сразу. Просто заходи. Ладно. Что можно ожидать от идеального Ким Сону, когда заходишь в его комнату. Очевидно, бондаж с потолка над кроватью не висит, стены со всякой всячиной, как в фильме пятьдесят оттенков серого нет и всё очень даже мило. Комната светлая, чистая и только рабочий стол стоящий по центру комнаты выглядит как маленький островок хаоса. Тетради, блокноты, листы а4, папки, ноутбук, куча чашек из-под чая. Видно, что он занимается, а по ощущениям так, будто сессия на пороге, хотя до неё ещё полтора месяца. — Прости у меня не прибрано. Ко мне только должен прийти Вонхо сомбэ через полчаса, так что давай обсудим, что ты хочешь и я подумаю, когда смогу сделать работу для тебя, — Сонхун топчется на пороге, давится воздухом, когда слышит про Вонхо. То есть, прямо уже скоро у Сону клиент? Видимо график и вправду плотный, раз младший даже за блокнотом идёт. Отыскав его на столе, Сону шелестит тонкими страницами, сосредоточенно просматривая расписание свое. — А, да, — Сонхун в ахуе, у него руки трясутся и пот по спине не фигурально холодный, а ещё ему душно и слишком хорошо пахнет. Это освежитель воздуха или какой-то спрей для одежды и мебели? Цветочный домик прямо. Сложно представить, что здесь случаются сцены разврата, — ну, я… наверное, стандартное что-то. Мнётся Сонхун, не зная, что говорить, как объяснить. Он в душе не ебет как это должно выглядеть. Ему нужен обычный такой секс в миссионерской позе при плохом освещении — самое оно, чтобы осознать, что Сону просто шлюха, которого интересуют только его деньги. Сону смотрит в этот момент на него немного напряжённо, поднимая глаза со страниц блокнота на парня. — Ну, больше конкретики, не переживай, хен, если ты боишься за анонимность и кто-то узнает, что ты был у меня, то не нужно. Все всё понимают, я никого не сдаю, да и студентам это не на руку. Не переживай, правда, у меня большой опыт, я знаю все особенности и для первого, и для старших курсов, так что обещаю: всё будет на высоте! — По-доброму улыбается ему Сону, махая кулачком в воздухе и у Сонхуна не клеится. Правда не может поверить. Сону кто угодно, но не человек, который так легко может отдать свое тело на радость чужим утехам. Более того, его тело бесценно, а душа прекраснее, чем яркий кристалл. Сону нельзя трахать, вжимая лицом в матрас, нельзя швырять ему деньги на кровать разворошенную, нельзя уходить потом с сухим «увидимся» или вовсе молча. Сонхуну Сону не трахать хочется. Он желает его на каток сводить, в кино на романтику, гулять с ним у какой-то реки, переплетая пальцы, ему хочется измазать Сону в сладком креме из песочной корзинки и целовать его пальцы, слушая с упоением чужие мысли и скромный смех. Но Сонхун не может встречаться со шлюхой. Ему противно от одной мысли, что кто-то когда-то посмотрит в их сторону и скажет, что до Сонхуна Сону своей жопой торговал. Ему противно-противно-противно… И он конченый двуличный кретин. — Мне нужно в ближайшие сроки, — отлепив язык от нёба, шепчет он, вынимая из внутреннего кармана пиджака портмоне, — я двойную заплачу, но чтобы сегодня же. Сону глаза выкатывает, когда Пак приличную кучку достаёт и кладёт аккуратно на край небольшого кухонного островка и, будто в замедленной съёмке, наблюдает за тем, как старший пиджак снимает. — Смотря что, — говорит Ким, откладывая блокнот, — я попробую, если это действительно важно, но, хен, я уже вижу, что там слишком много. Правда, я не могу взять с тебя так много, даже за временные рамки. У Сону паника на лице и полное непонимание, когда Сонхун начинает часы наручные снимать. — Ты стоишь намного больше, Сону, — и пусть он тоже урод, который установил цену его тела, это хотя бы неплохие деньги, они позволят жить младшему минимум пару месяцев без торговли собой. Конечно, если Сону захочется прекратить это. — Спасибо, но… зачем ты снимаешь одежду?! — Пищит испуганно Сону, бегая глазами-блюдцами по белоснежному торсу с еле заметными линиями пресса и редкими маленькими родинками. — Отменяй того кто там к тебе идёт, этой ночью ты мой, — Сонхун слишком резко начинает нависать над Сону, прижимая его поясницу к рабочему столу и обнимая пальцами за плечи. У Сону дар речи отняло и челюсть на пол упала, когда Сонхун его руку на свою ширинку кладёт и абсолютный вакуум, пока… — Ты что творишь, извращенец?! — Удар у Сону, стоит заметить, не ангельский. Крепкий такой, явно синяк на щеке останется, по которой младший кулаком и зарядил, заставляя Сонхуна отшатнуться. Вот как, торгует собой тут Сону, а он извращенец. Милая логика. — Пошёл вот отсюда, пока я полицию не вызвал, — верещит Сону во всё горло, забегая за стол письменный и выставляя перед собой в качестве орудия защиты деревянную линейку. — Да почему, блять? — Рычит Сонхун, отрывая ладонь от ушибленной щеки, зверея до гневного выражения лица, — значит с половиной универа уже перетрахался за бесценок, а со мной нет. Я что рожей не вышел или денег мало, так ты только скажи, я тебе ещё и на карту кину. Вот только не думай, что отделаешься потом своими фальшивыми стонами на пятнадцать минут. Сонхун рвётся обойти стол, чтобы подойти к Сону, но он отходит от Хуна и они бегают вокруг стола, кидая друг в друга молнии взглядом. — Ты что несёшь, пришибленный, с кем это я трахаюсь, какие деньги?! — Я, думаешь, дурак, ты каждые выходные тут траходром устраиваешь, а потом по универу деньги сшибаешь. Я у старших спрашивал, они там к тебе всем курсом ходят. Сону хватает ртом воздух наперегонки с возмущением и уже на ультразвуке кричит: — Кто тебе такое сказал? Не сплю я ни с кем, какой траходром, у тебя что, мозгов нет?! Был бы здесь Джей он бы положительно кивнул, закидываясь солёными орешками и сёрбая пиво. И был бы он на стороне Сону. Сто процентов. — Хватит врать, за что ты деньги то у студентов берёшь? — За рефераты!!! Они останавливаются друг напротив друга, а между ними все ещё стол. Сону машет руками в этот момент так, будто бы Сонхуна силой мысли на атомы может расщепить. А Сонхун не понимает ничего, как и обычно. — Рефераты? — Морщит лицо, переспрашивая. — Да, — чуть спокойнее рычит Сону, загибая пальцы, — я делаю на заказ: рефераты, курсовые, научные работы, дипломные работы… все старшие и младшие ходят ко мне за письменными работами! Ага, кого-то здесь явно наебывают и Сонхун надеется, что не его. — А стоны эти, ты тут каждые выходные трахаешся, — из последних сил давит Хун. Он задействует последний козырь, так сказать, пока в голове медленно всплывает неоновой вывеской «конченый кретин, ты пиздец как облажался». — Я на выходные домой езжу к родителям, а стоны… Это мой друг, он сюда своих парней водит, потому что с родителями живет и ему делать это негде. А чтобы его не обламывали всем говорит, что у него комната свободная есть. А. А-а. Так вот какой пазл всё-таки интересный. Сонхун его собирал, собирал, собирал и собрал в итоге какую-то какашку, когда цветы должны были получиться. Он стоит, хлопает глазами и не знает, что сказать. А что говорить то тут вообще? Пиздец. Сону его выгоняет так и не позволив объясниться, вышвыривает его вещи прямо в лицо, а кучку денег и часы аккуратно кладёт на пол, пока Сонхун со своего лица водолазку стягивает, и крикнув напоследок «извращенец», хлопает дверью. Да, это он ещё и легко отделался. — Ты с каждой нашей встречей всё краше и краше, — смеётся ехидно Чонсон с чужой замызганной одежды, синяка под глазом и волос не мытых уже третий день. — Это катастрофа, — только и изрекает Сонхун. — Ну, давай, рассказывай, — машет рукой Чонсон и после длительного выливания души, еле пытается удержать раскидистый крик чайки, но проваливается. Сонхун в травме по своим светлым чувствам, Джей под столом из-за дикого смеха. Все плохо для Сонхуна и для Чонсона будет, если он из-под стола не вылезет, иначе носок заострённый сонхуновского ботинка радо проедется по чужой морде. — И так, — Чонсон вылазит из-под стола красный и с заплаканным из-за смеха лицом, пытаясь смотреть на бледную рожу Хуна серьёзно, — говоришь, деньги он тебе вернул? Мрачный кивок. — Ну тогда бери их и беги в ближайший цветочный магазин, возвращаемся к плану «А», — всё-таки успокаивается Пак, отпивая остывший кофе из своего стакана. — Думаешь, он захочет со мной общаться? — Обречённо вздыхает Сонхун. — Не думаю, но стоит попытаться, в крайнем случае снимем тебе настоящую проститутку, без перспективы на учёную степень. Чонсон смеется снова, но Сонхуну как-то вовсе не до смеха. Что же, в любом случае, как друг и сказал, стоит попытаться. Сону, конечно, от него шарахается первое время и чуть ли не убегает, но Пак его медленно, долго и преданно обхаживает. Стопка денег заканчивается, комната Сону больше похожа на цветник, а в блокноте своем Сону теперь хранит цветные стикеры со словами извинений и тихой влюблённости. Может и получится что-то.

***