Любовная лихорадка Азерота

      Зин-Азшари. Великий город. Столица империи эльфов. Венец из жемчужно-белых башен, величественных изваяний и, конечно, дворца королевы, во славу которой переименовали город.       Зин-Азшари. Место, где нет лишних. Попасть сюда мечтает каждый эльф, независимо от возраста и пола. Это — сон наяву, ожившая мечта, роскошь, пользоваться которой позволяется лишь избранным. В особенности это касается самого дворца. Кто не стремится занять тёплое место под крылом Азшары? Кто по собственной воле отвергнет полный искушения шанс пробиться выше остальных? Купаться в богатстве, быть желанным любым эльфом, иметь завидную должность при дворе, знать все сплетни и интриги не только столицы, но и всей империи. Слишком хорошо, чтобы быть реальностью. Но это и есть реальность.       Мелитайн Шёпот Войны, уже порядком задержавшийся во дворце и не собиравшийся покидать его, всё ещё не мог поверить в свою удачу. Пить лучшие вина, спать на лучших тканях с лучшими женщинами, исполнять приказы лучшей из правительниц калдорай. Он выиграл эту жизнь.       Но в груди, несмотря на повторяющееся изо дня в день пение дифирамб новой жизни, росла пустота, которой не должно было быть. Все вокруг, услужливые, вежливые эльфы с милыми улыбками и заготовленными списками тем для разговора, казавшиеся такими... Правильными, стали проявлять свою настоящую суть.       Пустые сосуды для кривотолков. Пешки, ежедневно выполняющие одни и те же обязанности. Блёклые, однообразные, не отличающиеся меж собой. Всего лишь марионетки, сражающиеся за бо́льшее признание и внимание.       Он упорно не замечал этого. Делал вид, что всё так, как нужно и на своих местах. Год за годом, Мелитайн сильнее натягивал улыбку и убедительнее твердил самому себе: у меня есть всё, я не могу жаловаться.       Город, эльфы в нём, королева — что теперь имело значение? Потухшие взгляды, повторяющееся, словно по чьей-то указке, поведение, скопированные жесты и фразы.       Лица стёрты, краски тусклы, То ли люди, то ли куклы. Взгляд похож на взгляд, А день — на день. Я устал и отдыхая В балаган вас приглашаю, Где куклы так похожи на людей.       Волей судьбы, всё может изменить один рассвет. Он был на сборище фальшивых копий друг друга, которым и говорить было не о чем. Всё об Азшаре, да о её красоте, об Азшаре, о её красоте, снова об Азшаре. Это выматывало больше, чем он мог себе представить ещё в самом начале званого ужина прислуги королевы.       Кукол дёргают за нитки, На лице у них улыбки, И играет клоун на трубе. И в процессе представленья Создается впечатленье, Что куклы пляшут сами по себе.       Ничего интересного, достойного внимания. Мелитайн уже собрался покинуть ну очень весёлую встречу, ведь пробыл достаточно, чтобы никто не придрался, как заметил её.       Эльфийка, очевидно фрейлина, стояла с бокалом на балконе, провожая луну. Она была совершенно отличной от массы фальши, но иронично, что, дабы найти её взглядом, понадобилось досконально изучить толпу. Какой удивительный цвет — иссиня-фиолетовый. Как красиво ниспадают локоны на обнажённые плечи. В ней было идеально абсолютно всё, вплоть до редкой разновидности татуировок на лице. Мелитайн, одолеваемый порывом, подошёл к ней, избегая начинать бессмысленные толки. Приблизившись, он замедлил шаг и встал рядом. Как бы эльф ни заставлял себя смотреть на рассветное небо, его взгляд возвращался на девушку. Стоять в полном молчании было как минимум дурным тоном. Ну и ещё, Шёпоту Войны не терпелось услышать её голос.       — Могу ли я узнать Ваше имя? — начал он деловым тоном.       Эльфийка дрогнула и посмотрела на него, будто не замечала раньше. Какие губы!..       — Нет.       А голос, голос...       И какой неординарный ответ. Дворцовый этикет такого явно не предполагает. Почему, когда он впервые положился на правила, они не были соблюдены? Что за лиходейство!       — Но... Гхм... — Мелитайн стушевался, пытаясь намекнуть, что ожидал другого. — Леди, прошу прощения...       — За что?       Она издевается?       — Если позволите...       — А если не позволю? — уже в открытую лукаво улыбнулась фрейлина, поигрывая бокалом.       — Вы ставите меня в неловкое положение...       — Именно, поэтому можете смело возвращаться к этому балагану и продолжить увлекательнейшие беседы.       — А мы верим простодушно в то, что кукла может говорить, — усмехнулся Мелитайн. — Зачем мне возвращаться к ним, если я хочу быть с Вами?       — Со мной? — уточнила она. — Ну, раз так...       Эльфийка намеренно выпустила из рук бокал, и тот разбился на мельчайшие осколки. Красная жидкость, находившаяся в нём, заляпала подолы одеяний обоих эльфов и привлекла всеобщее внимание.       — Какой ужас! Прошу меня извинить, — состроила лик печали фрейлина. — Кажется, нам с Вами стоит привести себя в надлежащий вид?       Мелитайн не растерялся и тут же взял её под руку.       — Увы, увы... Как, говорите, Вас зовут?       — Аллари.       — Шалатиэль! — окрикнул эльфийку кто-то из гостей, раскусив ложь перед Шёпотом Войны.       Фрейлина поджала губы и, признавая поражение, на миг закрыла глаза, чтобы тут же распахнуть их, подавив гнев.       — Шалатиэль, — свернула она в коридоры, выбирая направление, — Шалатиэль Лунный Жемчуг.       Но вот хозяин гасит свечи. Кончен бал и кончен вечер, Засияет месяц в облаках. И кукол снимут с нитки длинной, И, засыпав нафталином, В виде тряпок сложат в сундуках. И кукол снимут с нитки длинной, И, засыпав нафталином, В виде тряпок сложат в сундуках.       Не было точной причины, по которой Шалатиэль тогда позволила ему приблизиться к ней. А может, она могла сказать, но не хотела признавать, что так же, как и он, искала осмысленные глаза, хоть одно маленькое отличие в каком-нибудь эльфе. Запустив механизм одним днём вместе, его ход было уже не остановить, впрочем, никто и не пытался. Пару раз Мелитайн ловил фрейлину на том, что она целенаправленно смотрела на него, гордо приосанившись. Однажды, в канун подготовки к празднованию, чья суть никому была точно не известна, проходя мимо, эльфийка якобы случайно приостановилась и переплела их пальцы незаметно для всех. Пожалуй, это стало её любимым трюком, ведь после удачного первого раза и полученного удовлетворения от смущения Мелитайна, она ловила его ладонь постоянно. С ней жизнь будто дополнилась маленькой, но очень важной частью. Его перестали волновать однотипные слуги и их цикличные разговоры. Безэмоциональность, пустота — всё это отступало, когда Шалатиэль придумывала новые способы добиться эльфа и ускорить биение его сердца. Он не отставал, но куда Шёпоту Войны тягаться с неуёмной выдумкой фрейлины? Напоминанием о ней стало и подаренное кольцо, которое мужчина впредь отказывался снимать.       — Теперь я точно узнаю тебя, — прошептала она тогда, стоя вплотную посреди кишащей народом залы и передавая эльфу кольцо.       — Ночь моя, тебе не кажется, что я должен делать такие подарки?       — Не кажется, — как всегда неподражаемо улыбнулась с долей хитрости. — Теперь я узнаю тебя, где бы ты ни был, по перстню на пальце.