***
Он с кем-то сталкивается; коротко ойкает, выпуская из рук груду бумаг. — Прошу прощения, — извиняется, опускаясь на колени за юношей следом, помогая собрать разметавшиеся по серому асфальту документы. — Вы не ушиблись? — Ничего страшного, — звонко отвечают ему; поднимается на ноги и, ухмыльнувшись, протягивает собранную стопку. — Всё в полном порядке, я тоже. Благодарно забрав бумаги из чужих рук, случайно мажет по гладкой белой коже кончиками пальцев. Снова говорит спасибо, но не успевает уйти, как юноша окликает его: — Извините ещё раз, но... — задумывается на секунду, нахмурив брови, — но мы с вами раньше нигде не встречались? И смотрит с прищуром; смотрит пристально. Заглядывает в сверкнувшие янтарём в свете умирающего солнца карие глаза напротив — спокойные-спокойные, но с плескающейся внутри огромной силой. Неуловимо притягательное, тянущее, манящее — свербит глубоко внутри. Будто напротив — нечто давно забытое, потерянное и найденное вновь, но что — вспомнить никак, чёрное влекущее пятно. Совершенное сумасшествие, полное безумие, глаз отвести не может. — Думаю, я бы запомнил, — отрицательно качает головой. Лёгкий ветер треплет длинные каштановые волосы, собранные жемчужной лентой в косу сзади. — Ваша правда, — неловко трёт шею. В нос бьёт фантомный запах морской соли, откуда — они во внутреннем дворике университета в центре Шанхая, а вокруг — лишь пыль дорог и рычание машин, погребённых в неоне. На мгновение закрывает глаза, а под зажмуренными веками рисуется картина, словно проливают разноцветные чернила на новый холст: бескрайний океан, шум волн. Бескрайний океан, освежающая влага — мягкая и утекающая сквозь пальцы, но своей силой способная разрубить на куски. — Думаю, это можно исправить. Не хотите вечером выпить чего-нибудь? Я знаю замечательное место в паре кварталов отсюда. Юноша смеётся в ответ, отбрасывая лёгким движением руки рыжую чёлку со лба — призрачный шелест воды; хохочет, а раскиданные веснушки по его лицу — точно солнечные поцелуи. — Не откажусь, — протягивает руку, — меня зовут Аякс. — Чжун Ли, — жмёт крепко, не отводя взгляда от искрящихся синевой глаз. — Освобожусь через полчаса. — Я буду ждать вас. Прозрачная в своей чистоте вода, ярко-голубое небо, свежий аромат распускающихся цветов, нежное дуновение ветра, вековые скалы. И сердце, пульсирующее сердце океана, спрятанное в мощных когтистых лапах. Навсегда утонувший в бушующей воде сверкающий янтарь.Часть 1
12 февраля 2023 г. в 21:13
Он смеётся; громко и звонко, со сквозящим безумием между. Танцует, стоя на помутневшей водной глади, двигается легко и непринуждённо, двигается как дышит. В руках водные клинки, острые-острые, разрубающие на части. Он не сражается, нет, слово совершенно неподходящее и неправильное, он — танцует, кружится под собственный довольный смех, чарующий в моменте, но смертельно опасный, на самое дно затягивающий, связывающий тело тяжёлыми вязкими песками.
Солнце бликами играет с лохматыми рыжими волосами, с кончиков которых капает вода, очерчивает бледную кожу, острые скулы, бежит вниз по сильной шее.
— Испытываешь меня, — доносится знакомый рокот, кусает слух, — снова.
— Так сразись со мной, — просто бросает в ответ, разворачиваясь. Напротив — драгоценное горящее марево, пылающее золото глаз. Тяжёлое дыхание, пышущая сила, от которой кровь бурлит, нагревается.
Волны шумно облизывают мокрый песок на берегу. Вода бушует, темнеет, поднимает со дна армию из потонувших мертвецов, готовя к вечному бою.
— Что, неужели Властелина камня всё же хвалят зазря? — шумит в ушах бросающий вызов голос, нарывающийся, задорный-задорный.
Дракон вьётся над водой, громко ревёт, вызов принимая; сверкающее золотом копьё сталкивается с сотканными из воды клинками, горящие глаза смотрят прямо в топящие голубые. Битва между друг другом, битва просто так, битва ради развлечения. Улыбка касается губ, расползается на лице против воли. Паршивец делает всё ради того, чтобы привлечь внимание, ради того, чтобы его мелкие шалости заметили наконец. Топит корабли, затаскивает за дно мелкие лодчонки, заплывшие слишком далеко по случайности во время рыбалки, режет клинками по телу разбивающих костры на самом берегу разбойников и воров.
По скале проходит трещина, глыба падает в океан.
— Думаешь отвлечь меня таким дешёвым трюком? — спрашивает сквозь смех. — Какая демонстрация, — и морская волна поднимается над головой по лёгкому взмаху ладони, падая на землю, утаскивая за собой растения.
Золотое копьё сверкает под лучами умирающего солнца. Они ложатся на вытянутое лезвие, слепят; мягкими касаниями трогают взмокшую кожу, прокатываются по переливающимся чешуйкам на скулах, нежно ведут по разветвлённым рогам, так же сверкающих на мохнатых твёрдых кончиках.
Сильная ладонь хватает за талию, сжимает, оставляя на обнажённом теле алеющий след после, рывком к себе прижимает, слегка когтями оцарапав.
— Тебя слишком долго не было, — говорит. Клинки растворяются, каплями падая в массивную гладь, сливаясь. Он влажными ладонями касается чужой шеи, цепляется, чувствуя жар. — Я скучал, — выдыхает в его губы, теплом опаляя.
— И поэтому ты устроил целое шоу, — перед фактом ставит, носом ведя по щеке, вдыхая острый морской запах, лёгкостью сцеловывая раскиданные по разомлевшему лицу веснушки.
Владыка вод жмётся ближе, кончиками пальцев проводя по линии роста длинных волос, собранных в густой хвост — тянет за чёрную ленту, распуская.
— У меня есть для тебя кое-что получше, — шепчет. Убирает одну руку с шеи, перед собой держа; вода поднимается к ладони, стекается в шар — и с всплеском падает обратно, а сквозь пальцы течёт тёмно-синий шёлк с чёрной жемчужиной по центру. — Что скажешь?
— Чудесна, — глаза прикрыв, отвечает незамедлительно. В груди — ком щемящей теплоты, пульсацией расходящийся по телу, передающейся. — Завяжешь?
Владыка вод неохотно выскальзывает из жарких, собирающихся тугим узлом внизу не скрытого одеждой живота, объятий. Обходит Властелина камня, пропускает сквозь пальцы длинные пряди, светящиеся янтарём на кончиках и нежно стягивает в хвост, перевязывая новой лентой. Любуется несколько долгих секунд, цепляясь за своё отражение в сверкнувшей жемчужине — и, не выдержав, губами прижимается к плечу.
— Спасибо, — рокочет мягко, — она до ужаса прекрасна.
— Ты прекрасен, — отвечает водяным шелестом.
Властелин камня разворачивается резко, выдыхает громко, молчит.
Долгая разлука в пару недель бурлит под кожей, пузырится нетерпением. Тянет прочь из воды под разливающийся в воздухе звонкий смех, такой любимый до утробного рычания, вырывающегося из самых глубин грудной клетки и расходящийся вибрацией. С ним — куда угодно, с ним — хоть на другой край вселенной, в дикие неизведанные земли, чтобы плечом к плечу прорубать путь и строить будущее рука об руку. Вода гудит, слабыми волнами окатывая пляж. Своенравный, нетерпеливый, звучит приглушённый голос Властелина камня, целующего наконец чужие солёные губы, улыбающиеся сквозь. Владыка вод льнёт ближе, мягкий в моменте, но сражающийся не до первой крови — до последней капли.
Дракон, полюбивший океан с первого взгляда много лет назад. Пролетающий высоко в небе, извиваясь мощным жилистым телом и создавая кольца в движении. Дракон, защитник этих земель и людей, вверяющих под его щиты свои многочисленные жизни, пожелавший наконец разобраться лично с проблемой. Какая неслыханная наглость! Появившийся из ниоткуда малец, буквально нарывающийся на сражение! Явившаяся из морских пучин драконья погибель, опрокидывающая изящным взмахом ладони огромные глыбы воды на кипящий жизнью город в попытках едва ли не смыть гавань с лица земли и оставить покрывающиеся водорослями руины. Он стоял тогда здесь же, на этом самом месте, с дерзкой улыбкой на губах, вызывая на бой. Сразись со мной, знаменитый Властелин камня, говорил, так ли ты хорош, как о тебе судачат тут и там?
Потрясающий в своём бесстрашии, раскидывающий руки в приглашающем жесте — спускайся сюда и попробуй меня сожрать. Проходящая дрожью по чешуйчатому загривку дерзость, манящая до мощных взмахов хвоста.
Бушующий океан, попавший в цепкие драконьи лапы. Поражённый исходящей от изогнутого тела силой, распахивая в охватывающем возбуждении синие глаза. Явился! Наконец явился! — смеялся довольно, кусая губы в искрящемся предвкушении. Сила, способная одним дыханием иссушить бурные воды, уничтожить, превратить в сушу, построить новый оазис и расширить свой горячо оберегаемый город.
Бушующий океан, угодивший прямиком в драконью пасть — выпитый до дна, запертый внутри. Усмиряющая золотая клетка, сквозь прутья которой можно с лёгкостью сбежать, вырваться неподконтрольным вихрем и погнаться за сладким запахом свободы.
— Владыка вод — лишь несносный мальчишка, — говорили адепты на вершине гор. — Слишком многое о себе возомнивший бог, что лезет в бой, не успев родиться, — фыркали, недовольно морща носы. — Его надо поставить на место, — причитали долго.
Владыка вод — бурный поток; воду нельзя усмирить, воду нельзя запереть. Воду нельзя подчинить, неумолимая.
А дракона хотелось сразить: узнать, на что способна собственная сила, он сам.
Битва за битвой, её ради. Битва за битвой в погоне за развлечением, в погоне за звонким смехом и за рокочущим рыком. Битва за битвой в погоне за чем-то большим, за мимолётными касаниями, за шумящими водными потоками и сияющим золотом. За разговорами до утра на вершине отвесной скалы. За умирающим солнцем перед глазами, окрашивающим вечернее небо в кроваво-красный, любимый морским дном и металлом разливающийся на длинном драконьем языке. За длинными прогулками по спешащей гавани, за жгучим интересом в глазах напротив, за тонной вопросов и детальных рассказах спокойным низким голосом, от которого зрачки топят синюю радужку. Битва за битвой; дракон спускается с горных вершин за сердцем океана и, получая, охраняет его, своё главное сокровище, заковав в камне и спрятав глубоко внутри себя.
Перед водной гладью склоняется вытянутая морда в покорности.
Ли Юэ начинает цвести с новой силой, раскидываясь дальше, возводя величественные здания с вычурными изогнутыми крышами и принимая у себя богатые корабли, приплывшие по успокоившейся морской воде из дальних-дальних краёв, о которых никто и не слышал раньше. Адепты хмыкают, следят пристально, когда видят на вершине гор Владыку вод — юного до сжатых когтей на лапах, расцелованного солнцем. Следят пристально, готовые броситься грудью вперёд за Властелина камня, но отступают смирно, видя топящую любовь в обычно дерзких синих глазах. Властелин камня жмурится довольно, махнув хвостом, выглядывающим из-под человеческой одежды. Нежно сжимает в своих ладонях чужую, подносит к лицу, оставляя чувственный поцелуй на сбитых костяшках. Горящий, словно вырезанная каменная метка, золотом переливающаяся.
Ли Юэ цветёт, окружённый прочным щитом из защиты своего покровителя и омываемый тихими водами океана. Дракон больше не проносится мимо, устрашающе рыча — и рык этот рокотом не прокатывается по разросшимся, будто ветви огромного дерева, улицам с аккуратными каменными дорожками.
Властелин камня прижимает к себе размякшего Владыку вод, чувствуя в его груди громкое сердце; целует до поджимающихся коленей и слабости в предательском теле. Спиной касается мягкого тёплого песка.
— Не исчезай так надолго, — шёпотом вырывается, — иначе я точно смою Ли Юэ, вот клянусь. Э? Чего ты смеёшься? Я серьёзно!
— Не исчезну, — длинными пальцами убирает рыжую чёлку с глаз, наклоняясь близко-близко, вновь целуя в нетерпении.
Разразившаяся война бьёт неожиданно: резко, сильно, воздух из груди выбивая.
Божественная война купается в разрушении, вихрями неся погибель всему, чего успеет коснуться. Боги бьются между собой; боги бьются за территории, бьются за господство, за пьянящую силу и власть.
Океан вновь приходит в движение. Бурлит, окрашивается в мутный синий из-за поднятых со дна зыбких песков под грозные взмахи драконьего хвоста в воздухе. Властелин камня крутит в сильных руках золотое копье, пинает одним резким движением в чужие головы, пробивая; заковывает в камни, обрушивает скалы.
Владыка вод безумно хохочет, сливаясь с клинками в руках. Режет, кромсает — пока синяя вода не окрасится в алый, пока нос не забьёт удушающе крепкий запах чужой крови. Неприступная вода, сражающаяся с любым, кто посмеет ступить в её владения; тянет на глубину, плющит хрупкие черепа перепадом давления, лишает кислорода и ликующе смотрит на всплывающие на поверхность бездыханные тела, волнами выбрасывая на берег.
Война бьёт нещадно, заставляет уйти далеко, защищая горами поставленные границы небольшой страны. Война окропляет землю кровью, в небе больше не видно умирающего солнца и ярко-синего неба, вместо — лишь непроглядный туман из пепла и запах разложения, крови, копоти. Холод смерти щёк касается, хватает за юркий хвост, меркнет в янтарном сиянии.
Властелин камня сражается где-то вдали за Ли Юэ, про него почти ничего не слышно — лишь нечастый драконий рык, эхом проносящийся по горам. Владыка вод хохочет в безумии — страхе за Властелина камня — громче, рвётся в бой отчаянно, израненный. Яркие голубые глаза теряют блеск, мутнея, как и вода на глубине, становясь холодной синевой. Вымотанный, лакомый кусок для пришедших врагов — новорождённый бог двухсот лет от роду!
Они встречаются редко: измученные, тоскующие до крепких объятий, боящиеся отпустить друг друга. Целующие с безысходностью, изголодавшиеся.
Между ними давно не любовь, между ними нечто намного большее, выходящее за рамки обычного понимания.
— Я должен остаться здесь, — положив подбородок на чужое плечо, устало выдыхает Властелин камня.
— Если ты будешь в гавани, то не сможешь отвоевать свои земли, — спиной чувствуя горячую грудь, Владыка вод переплетает их пальцы, с оставшейся нежностью проводя большим пальцем по загрубевшей от сражений золотой коже.
— Но буду рядом с тобой.
— Я способен защитить и себя, и стоящий в воде город.
Но Владыка вод героически погибает в середине божественной войны; погибает от рук другого водного божества. Неожиданно — пропуская молниеносным мгновением решающий удар, морским копьём пронзающий насквозь грудную клетку. Владыка вод успевает сильно ранить потоком из тысячи водных лезвий пришедшего врага, защитив посеревшую гавань.
Владыка вод героически погибает: дракон не рычит, дракон ревёт громогласно, оглушающим криком снося вековые деревья, выкорчёвывая из земли толстые корни, раскалывая скалы. Кольцами вьётся над затихшей мутной водой, золотыми глазами вглядываясь: вдруг, вдруг, вдруг-
Владыка вод погибает, спасая любимую гавань Властелина камня: но дракон ревёт, и рёв его силён настолько, что едва не топит клочок земли, любовно отстраиваемый многими столетиями. Тяжёлое тело оседает на берегу, принимая человеческий облик. На колени падает, лишённый силы стоять и руками в песок вцепляется, оставляя сглаживаемые затихшей водой полосы.
Божественная война пощады не знает. Она бьёт в самое сердце, кроша в пыль прочный камень. Океан молчит, а дракон рвёт врагов на части и бросается на старых друзей, забывшись; дракон ревёт, движимый горем — и топит Ли Юэ в крови и липком страхе, золотой вспышкой проносясь над домами с плотно запертыми дверьми и окнами. Океан молчит, а дракон обрушивает на землю каменные копья в поглощающем отчаянии.
Война отходит от Ли Юэ; ряды адептов заметно пустеют, погибшие или в сражении с чужими божествами, или с потерявшимся Властелином камня. Нерушимая драконья любовь, похожая на тысячелетний камень — такая же сильная и крепкая. Драконья любовь к бушующему и свободному океану — навеки скрепленный контракт между звонким Владыкой вод и спокойным Властелином камня.
Драконья любовь, ставящая на кон всё; божественное безумие. Адепты сражаются, выполняя свой долг — несмотря ни на что защищать Ли Юэ, устраняя любую угрозу. Дракон, объятый пламенем горечи, ревёт снова. В янтарных глазах мгновением проносится вспышка осознания и он, извернувшись в воздухе, брюхом падает на длинное копье ветряного якши.
И дракон, полюбивший океан, летит вниз, падая в тихую воду; грузное тело медленно опускается на самое дно.
Адепты склоняют головы, отдавая дань уважения Властелину камня; адепты склоняют головы, отдавая дань уважения Владыке вод.
Ветряной якша с силой сжимает зубы. Любовь всему божественному противоестественна, а драконью нельзя раскрошить, она — душ совершенное единение. Потерять часть — значит, потерять себя, нисходя с ума от разрывающего отчаяния и от поглощающей пустоты.
Океан, завороженный опасной силой, принимает дракона. И, быть может, хотя бы так они воссоединятся вновь.