25-й кадр

— Сань, проверь ещё раз звук, пожалуйста! — Костя крикнул парню, сидевшему напротив компьютеров чуть поодаль. — Слава, звук! — он щелкнул пальцами, привлекая внимание ведущего, который сидел на диване, глядя в телефон. Тот сразу поднялся, поправляя галстук-бабочку и закрепленный на воротнике рубашки микрофон. — А чего мне делать-то надо? — он улыбнулся, глядя на Костю. — Просто скажи что-нибудь, Саша послушает, нет ли помех, — оператор сразу отвёл взгляд, делая вид, что камера перед ним в разы интереснее Вячеслава. Тот начал читать заготовленное приветствие с излишней театральностью, отчего съёмочная группа начала хохотать, но Костя лишь выдавил слабую улыбку. — Кость, все отлично, — крикнул Александр, и тот поднял вверх большой палец. — Теперь свет. Слава, сядь на место, пожалуйста, — он выглянул из-за объектива. Тот с ухмылкой сел за стол и принял вид пай-мальчика. Все снова начали смеяться, и только Костя сосредоточенно настраивал фокус. — Мне не нравится тень. Тём, поверни немного… Левее, наверное… Вот, отлично, — он снова прищурился, глядя в объектив. Слава, смотря в камеру, послал ему воздушный поцелуй, и он фыркнул, пытаясь не показывать, что смутился. — Если никто не будет ничего двигать, картинка получится идеальная. — Значит все замирают и в этой позе ждут начала съемок! — воскликнул Слава, тоже начиная хохотать. Костя лишь махнул рукой со слабой улыбкой и, отдав последние указания, вышел из студии взять себе кофе. Он не мог понять свои собственные чувства. Хотя, нет, проблема всё-таки была в другом: он отлично их понимал. Просто они ему совсем не нравились. Потому что Панфилов и не заметил, когда этот худой паренек с густыми волосами, которые то и дело поправлял длинными музыкальными пальцами, вдруг стал так притягивать его взгляд, внимание и вообще его самого. Его хотелось оберегать, хотелось водить его на свидания, хотелось, чтобы его обворожительная улыбка, так редко появляющаяся на серьезном лице, предназначалась только ему, Косте… Он вздрогнул от этих мыслей. Нет, нельзя так думать — это же абсолютный бред. Не может такого быть: временное помутнение рассудка. — Костя! — голос Славы вдруг раздался за спиной. Тот резко остановился, оборачиваясь. — Ты за кофе? — Ага, — он подождал, пока тот его догонит, и они пошли бок о бок. — Я с тобой. Надо бы взбодриться. Костя усмехнулся. Заказы Славы в кофейне всегда казались забавными по сравнению с его собственными: он не понимал, как можно «взбодриться», взяв латте с сиропом. Однако провести лишние пару минут рядом с коллегой он был совсем не против, поэтому спокойно согласился. Они работали вместе пару месяцев: Слава уже давно вёл эту передачу, где в студию к нему приходили самые разные звёзды кино и музыки, и с ними велись беседы на всевозможные темы. Концепция программы заключалась в том, что основных тем, в рамках которых строился каждый выпуск, было три — прошлое, настоящее и будущее. Именно от них исходили все вопросы интервьюера, коим выступал Слава, и нередко удавалось узнать много нового как о жизни артиста до его известности, так и о дальнейших планах. Костя же имел уже неплохой стаж операторской карьеры и несколько лет до этого работал на съёмочных площадках фильмов и сериалов, где и заслужил свою хорошую репутацию. Однако трудно было долго выдерживать такой напряжённый ритм работы, поэтому Константин все-таки решил сменить вид деятельности и откликнулся на предложение продюсера этой передачи. Именно тут он познакомился сначала с ним самим, как и со всей съёмочной группой, а потом — с харизматичным ведущим по имени Слава. Мастерство Константина сразу было оценено по достоинству, и он, незаметно для себя самого, в команде стал выступать заместителем директора, когда того не было на площадке — и этими привилегиями он пользовался совершенно без злоупотребления, поэтому все безоговорочно соглашались с его положением. На новом месте работы все действительно было просто замечательно — до того момента, как Костя начал замечать за собой эти странные мысли, начал стремиться провести со Славой побольше времени, пытался стать к нему ближе… Он пытался прекратить это — но выходило плохо. И в конце концов он снова ловил себя на мыслях об этом очаровательном брюнете, снова стремился провести с ним побольше времени, снова ждал каждой встречи. Костя сам не до конца понимал, почему стал так усердно отрицать то, что явно было зарождающимися чувствами. Точнее, он неплохо знал причину такого поведения, но никак не мог себя пересилить и вести иначе. Однажды он уже влюблялся. И ему не понравилось. Нет, влюблялся он множество раз — это были его одноклассницы, студентки его университета, девушки младше, девушки старше, актрисы, с которыми он встречался на съёмочных площадках, коллеги по работе… В общем, любви в нем было много, но дальше секса обычно не заходило: серьёзных отношений он как будто боялся. Его напрягала ответственность, которой и без того было предостаточно на работе, не хотелось обременять себя еще и в личной жизни, поэтому он довольствовался этими встречами на одну ночь и не требовал большего. Но он до сих пор помнил ярко, словно это было вчера: однажды, в годы учебы в институте кино и телевидения, он влюбился в своего одногруппника. Сам не понял, как это произошло, но сердце пропускало удар каждый раз, когда тот заводил с ним диалог, а все органы делали кувырок при одном взгляде в глаза. И ничем хорошим это не закончилось — просто не могло: его объекту симпатии о чувствах рассказал человек, которого Костя наивно считал своим другом, и до конца учебы некоторые индивиды высмеивали его за его ориентацию. Первым в числе высмеивающих был тот, в кого Костю угораздило влюбиться. Он понял, что еще никогда так сильно не ошибался, и решил, что его если его сердце снова выдаст такой номер, то он больше на это не купится. И вот, когда появился Слава, ему оставалось только закрывать глаза и упрямо отрицать то, что было очевидно. — Добрый день, — Слава зашёл в кофейню, здороваясь и первым подходя к кассе. — Мне, пожалуйста, капучино с миндальным сиропом. И ещё… Кость, ты что будешь? — обернулся он вдруг на парня. Тот удивлённо захлопал глазами. — Я вообще и сам могу оплатить свой кофе… — Я в курсе. Но сейчас это сделаю я, — Слава склонился почти к самому его уху. — Какая разница? Просто скажи, что ты будешь. — Большой американо, пожалуйста, — произнес Костя почти нехотя, наблюдая за тем, как парень прикладывает карту к терминалу. — Тебе по номеру телефона перевести? — спросил он сразу, как только Слава отошёл от стойки со своим стаканом в руках, ожидая второго напитка. — Чего? Забудь, — у того в глазах смеялись чертики, — если скинешь деньги, я тебе их сам переведу обратно. Могу позволить купить тебе кофе? — Можешь. Спасибо, — тот был слегка удивлен и странно смотрел на него. Слава лишь подмигнул ему и вернулся забрать второй стакан, тут же протягивая его Косте. — Ваш американо, сэр. — Да ну тебя, — тот рассмеялся, принимая напиток из его рук. Их пальцы едва заметно коснулись, и Слава, кажется, даже не обратил внимание, а у Кости сердце пропустило удар, прежде чем затрепетать и сжаться в сладкой судороге. Какие холодные пальцы. Согреть бы… Костя мотнул головой, почти разозлившись, и Слава лишь бросил на него удивленный взгляд. Они вышли в небольшой двор здания, где находилась студия. До начала съемок было два часа, где-то через час должен был приехать гость сегодняшней программы, а пока у них оставалось время спокойно выпить кофе в тени деревьев и обсудить что-то свое. Но как только они сели на скамейку, то поняли, что говорить было особенно не о чем — им и молчать вместе было хорошо. Костя маленькими глотками пил свой американо, щурясь от солнца, бьющего сквозь листву. Слава наслаждался миндальным вкусом и с таким же прищуром смотрел уже на своего коллегу. Он не понимал этой неприступной стены, которую Костя тщательно вокруг себя выстраивал: хотелось сблизиться с ним, узнать его лучше, а он не позволял. Слава не смог бы объяснить себе, в чем дело, но было у оператора какое-то невероятное притяжение, внутренний свет, на который хотелось лететь. И Слава в этом удовольствии отказать себе не мог — однако не получал никакого ответа, кроме редких пристальных взглядов, будто втайне, и сухих реплик в ответ в диалогах. Костя не был грубым и не пресекал общение на корню — но он просто был каким-то… холодным. И Слава хотел во что бы то ни стало этот лед, корочкой застывший на нем, растопить: горячим кофе, улыбками, разговорами — да чем угодно, лишь бы это сработало. Поговорив ни о чем и обо всём сразу, они вернулись в студию. Следующие два часа прошли за оживленной подготовкой и нанесением последних штрихов. Слава выглядел настолько безупречно, что Костя, решивший заглянуть в гримерку, несколько секунд просто физически не мог отвести взгляд. Смольно-черные волосы были уложены несколько по-вампирски, макияжем ему подчеркнули и без того острые скулы, густые брови над темными задумчивыми глазами как обычно делали его лицо несколько хмурым и серьезным. Однако заметив взгляд Кости в зеркале, Вячеслав улыбнулся и обернулся на него. — На меня так последний раз смотрела влюбленная девятиклассница, когда я сам был в одиннадцатом, — хохотнул он, когда смущенный Костя подошел ближе. — Но даже у неё, пожалуй, взгляд был менее сумасшедшим. — Да, ты красивый. Очень, — признался вдруг тот, оглядывая его костюм: белоснежная шелковая рубашка, твидовые брюки, сверху — галстук-бабочка, жилетка на серебряных пуговицах и тонкий пиджак, небрежно накинутый на плечи. Обычно Слава выбирал образ в соответствии с гостем, и сегодня к ним приехал актёр, получивший известность за роль итальянского мафиози: в подобных костюмах он щеголял весь сериал, поэтому продюсер со стилистом умело подобрали ведущему костюм. — Спасибо, — Слава, кажется, и сам слегка смутился, потому что не ожидал такой прямоты. Но больше Костя ничего не сказал: посмотрел, как собирается остальная команда, бросил ещё один мечтательный взгляд на Славу и вышел обратно на площадку, занимая свое место за камерой. Выпуск получился интересным — по крайней мере, Косте так показалось, потому что он не особенно слушал ответы гостя. Все его внимание было приковано к ведущему: в полумраке, под ярким светом софитов, Слава выглядел ещё красивее, чем когда-либо, в этом костюме и с такой укладкой. Костя никогда в жизни не засматривался на кого-то с таким восхищением — даже девушек в его жизни не было настолько красивых, каким в этот вечер был Слава. Оператору в какой-то момент показалось, что он наводил ракурс на ведущего чуточку больше, чем на самого гостя программы, но решил, что записи с других камер помогут исправить ситуацию при монтаже. Только когда съемка наконец была завершена, Костя почувствовал, как болят спина и плечи от долгого нахождения в одном положении, и вдохнул полной грудью. Глаза чуть жгло от того же напряжения, и он зажмурился, потирая веки. Пока остальные начали ходить вокруг, выключая ослепительные лампы и убирая мусор, Костя вышел в гримерку. Слава стоял, опираясь спиной на свой столик, будто только его и ждал. — О, а вот и ты, — он улыбнулся, и тот сразу подошел ближе. — Как тебе выпуск? — Когда работаю, в диалоги особо не вникаю, — Костя пожал плечами. — При монтаже посмотрю и дам свой отзыв. — Ну, тогда я потом спрошу ещё раз, — он засмеялся, и ещё несколько секунд они просто смотрели друг на друга, а потом Слава вдруг спросил: — Что делаешь завтра? — Ничего. Выходной, — тот непонимающе пожал плечами. — Неправильный ответ, — Слава хохотнул, заставляя оператора нахмурить брови. — Завтра ты идешь со мной на свидание. Косте почти пришлось наклоняться, чтобы поднять с пола упавшую от удивления нижнюю челюсть. — Иду с тобой куда? — он спросил таким голосом, что Слава даже будто бы испугался: явно не ожидал отказа и теперь был в смятении. Пока он думал, как свести все к тому, что это была шутка, Косте стало жаль нервы парня и он поспешил его успокоить: — Всё нормально, я просто удивился. В смысле, ты серьезно? — Ну, если только ты не против, — улыбка Славы была смущенной. — Как я могу быть против, — Костя выдохнул с облегчением, глядя в светящиеся карие глаза. Больше можно было не отрицать. Свидание. Бог ты мой, как долго он этого ждал.