Под тотальным контролем

По моим подсчетам, прошло уже достаточно времени с тех пор, как сегодняшняя Игра закончилась. Мне кажется правильным начать дневник со слов о том, какой сегодня день, месяц и год. Но дело в том, что в бараке, где мы обитаем, нет ни часов, ни календарей, не говоря уже об электронике. Ее отбирают, как только мы подписываем соглашение об участии в Игре. Хотя единственный из нас, кто ведет подсчет дней, говорит, что сейчас 136 день с этих самых пор. Это долго. Это очень долго по нашим меркам. Я никогда не думал, что столько здесь продержусь. Я это сейчас пишу не как обычный герой реалити-шоу, которыq рассчитывали построить карьеру, добиться популярности, нет. Здесь ставки гораздо выше. Если Игрок пропустит хоть один критический момент, хоть одно мгновение, хоть одного Инфицированного, то погибну я. И, что добавляет Игре особого шарма реалистичности, у меня только одна жизнь. Она не в моих руках. Так как я надеюсь, что эта запись вылезет после окончания Игры, я все-таки поясню, что здесь происходит. В один день всем приговоренным к смертной казни пришло письмо, которое сообщало, что они будут амнистированы, если пройдут некую Игру. Все это восприняли несерьёзно, вернее большая часть. Но я, как тогда еще здравомыслящий человек, знал, что никакая информация просто так за решетку, а уж тем более в камеру смертников не попадает. Однако риск, думал я, оправдывает средства. Ошибался. Лучше уж сидеть в этих треклятых четырех стенах и ждать живительного укола смертельной инъекции и при этом быть точно уверенным в своем будущем, чем каждый день отключать свое сознание на несколько часов с риском потерять конечность или вообще под конец дня не оказаться в бараке. Единственный плюс – это общество. То, чего не хватало в камере-одиночке. В ней всегда есть только ты, стены, твои мысли, несколько крыс и голоса из-за стены. Разные голоса. Они всегда о чем-то переговаривались, смеялись, но я держался от них особняком. Я чувствовал себя как профессор, которому досталось место в поезде рядом с типичным деревенщиной. Не мог поддержать разговор. Здесь же много таких как я, по несколько лет бегавших от следователей, заметавших следы. И нас всех объединяют две цели, единые для всех :не умереть, остаться собой. С последней задачу каждый из нашей команды решает по-своему. Кто-то уже научился перемножать в уме четырехзначные числа, кто-то, как тот странный парень, сидящий в углу, считает дни Игры, кто-то пишет стихи на пыльном полу. Я решил вести дневник. Не помню, как мне удалось протащить сюда блокнот на клею и фломастер, но все-таки это удалось. Все остальное, что может хоть как-нибудь пригодиться, чтобы выйти из Игры самостоятельно, а не ногами вперед, проносить категорически нельзя. Мы не можем сбежать, мы не можем ничего сделать после того, как договор на игру был подписан. Итак, как проходит эта самая Игра. Мы просыпаемся по сигналу. Громкому, мерзкому, пищащему сигналу. Если бы комара заставить пищать в фонящий микрофон, то звук будет именно таким. Затем у нас есть несколько минут, чтобы заняться личной гигиеной. Это самый тяжелый момент. Тюрьмы, как гласит общеизвестный факт, группируются по возрастному принципу, в отличие от этого барака. А на подключение к датчикам мы должны выйти без мыслей вообще, что довольно трудно, если с утра тебя окружают не первой красоты и свежести, но все-таки женские тела. Во мне они, правда, пробуждают не желание плотских утех, а совершенно другое, противоположное, и являющееся прямой причиной моего попадания и в камеру смертников и в Игру. После гигиенических процедур нас подключают к Игрокам. Игроки рассредоточены по всему миру. Их отбирали специально. Самых-самых из тех, кто умеет возить мышкой по коврику и вовремя жать клавиши на клавиатуре. Из тех, кто практически все свое существование (не могу назвать это жизнью) посвятил видео-играм. Я слышал, что мой Игрок очень аккуратен и бережет меня во всех передрягах, всегда старается укрыть меня от Инфицированных и копит на то, что бы вызывать мне докторов. В это время моё тело мне не принадлежит. Мой разум, моя координация целиком в руках Игрока. Несколько дней были даны, чтобы Игроки научились нами управлять, все же живое человеческое тело – совсем не то, что нарисованные реалистичнсые модели. Несколько дней перед этим, что бы эти действия были доведены до автоматизма: стрельба из различного оружия, быстрый бег, различные приемы ближнего боя и прочие полезные для выживания навыки. Половина из этого мне уже была известна. Плюс, как каждый уважающий себя персонаж, я обладаю некоторыми особыми способностями. Мой фирменный прием – удар ножом снизу. Собственно, благодаря ему, родимому, я и угодил за решетку, уж очень был он нехарактерен для других людей, и так подходил для моих целей. К слову, персонажами или юнитами стали немногие, лишь те, которые оказались достаточно умны, чтобы быть покладистыми, лишь те, которые не агрессивны и совершали свои поступки, полностью отдавая себе отчет. Я – один из них. Наш разум отключают каждый день на 13 часов. Затем дают некоторое время для восстановления. Судя по всему, я уникален. Каждый раз приход в себя занимает все меньше и меньше времени, в то время как у остальных наблюдается обратная тенденция. И сейчас, когда я это пишу, меня окружают стоны и ужасающие крики. Сложно представить, учитывая тот факт, что из жертв всех находящихся здесь леди и джентльменов можно организовать довольно большое кладбище. Но нет, в лучших традициях моральных романов душегубы раскаиваются, кроме меня. Если быть точнее, кроме меня, парня с красными волосами сидящего в углу и рисующего прямые линии, и дамочки с жиденькими блондинистыми волосами и тонкими злыми губами. Мне такие не нравятся. Именно из-за них я и оказался в Игре. Она сидит, согнувшись вперед и, так же как и я, что-то пишет фиолетовым фломастером в блокноте без обложки. Волосы метут пыльный пол, собирая серые частицы песка и пыли. Она покачивается туда-сюда, словно медитируя. Если бы я не был таким уставшим, и если бы у меня было хоть какое-нибудь оружие, клянусь, я бы выпустил ей кишки. Она меня раздражает одним своим присутствием. Раньше я ее не замечал. Наверное из-за того, что народу было больше. Тогда меня раздражал парень. У него была вредная привычка причмокивать во сне. И вот, ты приходишь, уставший, пытаешься вспомнить кто ты и что ты из себя представляешь, как тут у тебя над ухом эта свинья начинает чмокать и чпокать. Впрочем, его Игрок сплоховал, и в результате его прикончили на начальном этапе Игры. Как же я был счастлив, не обнаружив этого урода после того как пришел в себя. Я выспался единственный раз за всю игру. Почему я не высыпался потом? Каждую ночь мне снилась Игра. По идее, все данные об Игре должны отсутствовать даже в подкорке моего сознания, но ,видимо, я совсем уникальный случай. Поле для Игры, согласно сновидениям, представляет собой декорации давным-давно заброшенного города. Вокруг чернеют остовы кирпичных зданий, небо – ярко-красное, вероятно, так специально задумано устроителями с целью нагнать больше драматизма. Я, раздражающая меня сейчас блондинка и еще какой-то парень, который в данный момент находится вне поля моего зрения, стоим, зажатые с одной стороны разрушенной черной кирпичной стеной, а с другой стороны на нас напирают Инфицированные. Их глаза после операций закатились так, что не видно зрачков. Их белая униформа давно представляет собой лохмотья, так как периодически они ей питаются. Организаторы Игры иногда смазывают ее чем-нибудь съестным, потому что так больше соответствует ожидаемому образу. Блондинка держит пулемет на перевес и пытается отбиться от этой биомассы. За ней, скукожившись и боясь выронить свой драгоценный телефон, стоит один из Наблюдающих. Ему явно страшно, но, похоже за близкие кадры Управляемых и Инфицированных ему пообещали огромные деньги. Игрок, управляющий мной, явно отличается излишней любовью к людям и человечеству, потому что я загородил собой этого бедолагу. И изо всех сил я отстреливаю Инфицированных, которые почувствовали наш запах. На поле очень шумно. Я же сам после этого ощущаю только боль в ушах. На самом деле здесь ревут Инфицированные (они еще те здоровяки), с оглушительными хлопкам вылетают патроны. Несчастный наблюдающий визжит, а когда у него устают связки, он молится. Но я знаю, что молитвы и обращения к любым высшим силам вообще никогда не помогали. В это время Игрок Красноволосого парня явно ищет пути отступления. Он принюхивается к каждому камню, к каждому разбитому вдребезги кирпичу. И в самый критический момент, когда сострадающее сердце моего игрока уже готово отдать на растерзание наблюдающего, он карабкается наверх. Инфицированные, при всей своей физической силе, не могут выполнить этого действия. Мы начинаем их отстреливать с верхних точек. Я плохо разбираюсь в огнестрельном оружии (больше предпочитаю молчаливый металл), но пулемет, штука очень неудобная. Через несколько минут очень ожесточенной перестрелки, Инфицированные лежат, поникнув. На их запачканные белые одежды льется темно-бардовая кровь. Она вытекает медленно, как густой вишневый сироп. Я догадываюсь, что будет дальше. Однажды заметил у одного из Инфицированных, ножевое ранение, которое было сделано моей собственной рукой, как я уже говорил, у меня очень специфичный удар. Организаторы экономят на Инфицированных. Они обрабатывают им раны, ставят обратно на ноги и опять выпускают на поле. Это оправданно, так как здоровенных бычар много не бывает. В то время, как в нашем бараке стоял такой вой от тех, кто был ранен, и у чьих Игроков не хватало средств для того, что бы вызвать врача или прислать обезболивающее. Что еще странно в этих снах, это то, что мы говорим голосами наших Игроков. Это довольно забавно. За Блондинку играет мужик с чистым раскатистым басом и столь мощный голос, вылетающий из ее узенького горла, зрелище довольно комичное. Я тут подумал, зачем я пишу все это. Потомки и так будут знать об Игре. Более того, я даже уверен, что она будет проводится и при них. Я это пишу, потому что мне интересно, что происходит, когда моё тело принадлежит другому человеку, в прямом смысле этого слова. А еще я не хочу потерять себя, как большинство находящихся в этой комнате, в бараке с пыльно-песочным полом. На сегодня все. Насколько я знаю, блокноты и фломастеры покупаются нам Игроками. С блокнотами тут два человека : я и Раздражающий Фактор. Похоже, наши Игроки любопытнее всех. Или заботливее всех? Что ж я придумал себе размышление перед сном, теперь мне будет гораздо легче заснуть. *** Идет 137 день Игры. Я считаю себя обязанным помечать все это в своем дневнике. Так же как и количество оставшихся Управляемых. Сейчас здесь ровно 10 человек. Как и вчера в себя быстрее всех пришли я , Блондинка и Красноволосый. Остальные, в большинстве своем, просто смотрят в одну точку и пытаются понять, как они здесь оказались. Это темное и гнетущее состояние. Кажется, что кто-то крадет у тебя твою жизнь. Не ты сам у себя, как многие, кто смотрит, или играет в этом шоу, а насильно, высасывая из тебя разум и сознание. При условии того, что управляемыми стали не глупые, в общем-то, люди. Например, один парень, которого, как мне кажется, съели дней 30 назад, убил 10 человек. В один день. И после этого еще долгих полгода оставался незамеченным, пока сам не решил признаться. Был он из тех, кто перепутал жизнь с детективным романом. Думал, что за ним начнется погоня, что он сможет играть в глубокомысленные игры с полицией. Но нет. Всем стало все равно после месяца. Затем повестка дня начала засорятся другой информацией, а единственному информатору, пришедшему в полицию – не поверили. Что касается моего случая – я допустил досадную оплошность. Можно сказать, что я и сам в каком-то смысле жертва детективных романов. За время моей охоты, у меня выработался свой своеобразный почерк. И вот, меня угораздило применить свой фирменный прием на том, кто просто имел несчастье быть моим знакомым и перейти мне дорогу. И да, в Игру я пошел не за амнистией. Я более чем уверен, что ни одному из находящихся здесь ее просто не дадут. Я пошел сюда за тем же, зачем люди идут на другие реалити-шоу. За тем же, зачем признался в своих преступлениях. У последнего выжившего есть право речи. Его отключат от игрока, и он сможет сказать все, что думает. Я очень хочу устроить фееричное представление. Дать зрителям то, чего они так жаждут : раскаявшегося убийцу. По поводу вчерашних размышлений. До меня дошло, что за люди такие, наши Игроки. Честно говоря, я придерживаюсь версии, что они просто гребанные нувориши. Управляющий Блондинкой, судя по моим снам, явно страдает комплексом Мессии. Он искренне верит, что сможет ее спасти. Мой Игрок – просто богатый человек, не обделенный интеллектом. По его манере игры, я могу сказать, что он очень увлекается оружием, жаждал служить в Армии, но по каким-то причинам не прошел отбор, и компенсирует это, управляя моим телом. Он действует вполне профессионально, но неуверенно. Он вполне может быть жертвой одного из Управляемых, и просто пытается довести меня до финала, что бы поквитаться с тем, кто разрушил его жизнь. Если его травма связана с тем, что он не может двигается, то нужно искать среди нас террориста-одиночку. Я почти уверен, что тут есть один такой. Или такая. Почему я всегда обращаю внимание на эту Блондинку. Слышал, конечно, о магической связи между убийцей и потенциальной жертвой, но я не верю в мистику. Она сидит, так же как и вчера: согнувшись и покачиваясь из стороны в сторону. Туда-сюда. Я более чем уверен, что ее Игрок получит ну очень слезливый дневник, состоящий из ее переживаний. Хотя нет, вряд ли. Она тут оказалась явно не из-за острых ощущений и бурных романов. Наверное, это меня и настораживает. И судя по тому, как она смотрит на меня, я ее настораживаю не меньше. Ее глаза – пронзительно–серые с узкими маленькими точками зрачков. Ее как будто синтезировали, потому, что такие, как она не могут родиться от живого, дышащего и переживающего. Их создают. Не важно из живых ли людей или уже мертвых, как Инфицированных, но факт остается фактом. Кстати, насчет Инфицированных. Мне они сегодня не снились. Очень похоже на то, что организаторы читают наши дневники, поэтому над моим разумом вчера очень хорошо потрудились. Мне снилась очень занятная вещь. Я снова маленький мальчик. Я сижу в темной, кое-как сколоченной лачуге. На улице идет дождь. В руке у меня игрушечный солдатик. Один из моих любимых, тяжелый, металлический, с грубо намеченным лицом. Он храбро держит свое ружье. Я заставляю его шагать по дощатому полу. Его шаги отдаются мерным гулким эхом. Через несколько секунд и после второй попытки борьбы с серым котом, отец говорит мне найти другое дело. Я продолжаю играть. Он говорит, что выбросит моего любимого солдатика. Папа подходит ко мне и вырывает солдатика из рук. Маленькая голова игрушки катится по полу, а из шеи хлещет настоящая красная кровь. Я думаю, стоит задаться очередным ночным размышлением. Таким, которое позволяет быстро заснуть и не слушать гул ветра за стенами барака. Может ли наш Игрок посылать нам сны ? Это очень странный вопрос, но после столь длительного времени, проведенного в замкнутом пространстве, такие вопросы покажутся еще вменяемыми. *** 138 день игры. Из тех, кто быстро пришел в себя, опять те же лица. Сегодня я поговорил с моим личным объектом раздражения. Её зовут Кэсседи. Она серийная убийца. Мне стало понятно, почему я так хотел ее прикончить. Каким-то непостижимым образом я чувствую женщин, на чьих руках есть кровь. Она рассказал много нового, видите ли, она профессионально добывает информацию. Это было ее мирной профессией-прикрытием. За несколько минут она могла накопать достаточно материала на каждого гражданина. И, по ее информации, да, среди нас есть террорист-одиночка. Красноволосый. Он унес больше жизней, чем все мы здесь. На моем счету – 12 человек, на счету Кэсседи – 9. Он умудрился убить 80. Это больше, чем количество игроков, это больше, чем Инфицированных. В одиночку он смог бы заполнить целое кладбище. Это страшно. Но, теперь я понял, чего хочет мой Игрок. Уничтожить Красноволосого. Судя по всему, он сильно повредил ему любую из конечностей. Кэсседи рассказывала, что она здесь по той же причине, что и я – высказать свое мнение о мире. Кэсседи – жуткая феминистка. Она хочет, что бы все узнали о правах второй половины человечества. Интересно, она сильно разозлится, если узнает, что ей управляет мужчина? Я думаю, очень сильно. Она говорит, что Организаторы читают все, что мы пишем. Я прочел несколько строк из ее дневника. Могу точно сказать, что желания публики она удовлетворяет на все 100 процентов, говоря о том, как сильно она раскаивается из-за убитых мужчин. Я бы хотел последовать ее примеру, но есть одна, очень неприятная загвоздка – я не умею врать. Даже в письменном виде. Мне снилась Игра. Игрок Красноволосого – явно очень богатый человек. Он с ног до головы увешен различным оружием. Мне кажется, у него есть все. Все виды доступного вооружения в Игре. И если он сумел предоставить Богу 80 душ, то явно был самым дорогостоящим из живых игрушечных солдатиков. Но его игрок не умеет пользоваться всем этим разнообразием, он замешкивается. А я во сне пытаюсь подавить смешок. Еще мне кажется, у Игрока Кэсседи тоже есть к ней личные счеты. Она, играя, становится в такие позы, которые не снились и моделям в эротических журналах. Я сейчас тихо посмеиваюсь, представляя, как подобные образы принимает ее Игрок, который является мужчиной с глубоким голосом. А вообще, может быть мне и не снилась Игра. Может быть, это просто мое воображение. Но, благодаря Кэсседи, я знаю, кого я должен убить. После чего меня возьмут и выведут из Игры. Или это будет зависеть от общественного мнения. *** Дайджест игры «Последний Человек». Дамы и господа, самое величайшее зрелище за всю историю телевидения и Всемирной Сети. Сегодня погибли три человека. Джеймс Энн, известный как Новый Потрошитель, не смог прийти в себя после частых переключений с Игрока на самого себя, и не был способен вернутся на поле. Эйнар Квинк, убивший и изнасиловавший 12 женщин был уничтожен нашими дорогими Инфицированными. Красноволосый парень, самый результативный террорист одиночка за всю историю, сегодня был съеден целой стаей Инфицированных. Некоторые зрители уверяют, что ему поставили подножку на одном из опасных участков. Но, если Управляемого уже нет, то любые правила Игры его уже не касаются. В игре остались два серийных убийцы : Кэсседи Честейн, более известная как Мужененавистница, на чьей совести жизни тех, кто по ее мнению, были жалкими сексистами и мешали женской доминации, и Альфред Джозеф Кларк, который убивал преимущественно женщин. Конечно, дорогие зрители, мы бы могли выставить их друг против друга, но их судьбу будете решать именно вы. СМС голосование считается открытым с этого момента. От вас зависит кому достанется большее количество инфицированных, от которых им не удастся отбиться. Линия закрывается ровно через 12 часов. Спешите! Напомним, что оставшиеся два финалиста сегодня встретятся со своими игроками, а так же запишут сегодня свое финальное обращение. Смотрите : Последний Человек сегодня в 20.00. *** Альфред был прав. У каждого Игрока был свой мотив управлять ими. Его собственный игрок был крепким мужчиной средних лет у которого отсутствовали ноги. Потерял он их во время теракта. У него был потрясающий талант – оказываться не в то время и не в том месте. И то, что он выжил, можно сказать было чудом. Можно сказать, это было единственное крупное везение за всю его жизнь. Сейчас он стоял перед Альфредом. Он чувствовал, что обладает некоторой властью над этим человеком и это было потрясающее ощущение. Но в то же время, он относился к нему как к ребенку, которому нужна опека и наставление на истинный путь. В целом, человек в инвалидной коляске был удовлетворен ходом Игры. Он смог отомстить за свои ноги и за свою покатившуюся под откос жизнь. Жаль, конечно, что Игра заканчивается, ему нравилось быть ее частью. И, несмотря на все злодеяния Альфреда, он очень хотел его спасти. Альфред каким-то образом чувствовал убийц и, наверное, делал этот мир чище. Когда показывали процесс над ним то человек в инвалидном кресле поражался правильно поставленными фразам этого преступника. И он бы отдал все деньги, что бы его спасти. *** В поле, являющемся площадкой Игры, стояли два финалиста. Оба вооружены до зубов, оба опасны, оба знали, что в будках из пуленепробиваемого стекла сидели их Игроки, управляющие движениями участников. Но судьба их была уже предрешена. Обе речи были показаны перед последним рывком. Феминистские движения по всей стране выбрали победительницей Кэсседи. К ним присоединились домохозяйки, и работящие женщины поддержали их. Альфред, проходивший под кличкой «женоненавистник», был обречен. На него выпустили заведомо большее количество Инфицированных. Самыми повторяемыми кадрами были те, как толпа неуправляемых Инфицированных откусывает голову Альфреду Джозефу Кларку.