Пламя и зола

Прятаться на широких улицах Верхнего Города от храмовников было занятием безумно тяжёлым. В Клоаке или хотя бы в Нижнем Городе можно было укрыться почти где угодно от этих церковных ищеек: улицы почти не освещаются, куча переулков и узких пространств, куда можно протиснуться и остаться незамеченным. В конце концов, есть много благодарных людей и эльфов, которые часто прятали своего единственного целителя у себя в подвалах и маленьких погребах. Здесь же всё иначе. Куча факелов на каждой стене, стражники – которых очень пыталась сдерживать святая Авелин – и храмовники зажимают почти с двух сторон, дверь откроют разве что у ворот Церкви, но это всё равно что самолично выжечь солнце у себя на лбу. Начнёшь кастовать скрывающее заклинание – на тебя тут же выскочат накаченные лириумом церковники со всех сторон. Иногда Андерсу казалось, что половина из них здесь просто прячется, чтобы ловить в подходящий момент таких неудачников-отступников, как он сам. Двигаясь по менее освещённой стороне улицы, Целитель проклинал себя сам. Какой демон из Тени его дёрнул вылезти из клоаки именно сегодня?! И вот зачем он попёрся именно в Верхний Город за травами?! «Внизу» тоже полным полно лавок, но — нет же! — ему ведь понадобилась та самая, что стоит на границе с обителью знати! Товар там лучше, а несчастному магу как раз отдали деньги за очередную самоубийственную вылазку с Хоуком! Андерс уже много раз ругал себя за то, что совсем расслабился, но ему везло ходить без приключений в эту лавку уже несколько раз, хоть он и рисковал быть пойманным. И каждый раз чихал на этот риск, ведь находились тяжелобольные люди, которым нужны были качественные снадобья. А везло ему лишь, потому что в последние два месяца все храмовники были заняты отловом тевинтерских магов-наёмников, которые уж больно часто стали наведываться в святая святых Вольной Марки. Посвящённые прекрасно знали, по чью они душу, да и непосвящённые уже начинали догадываться. Настолько популярная среди охотников за рабами личность в Верхнем Городе была только одна. И сейчас она была последней надеждой раненого и преследуемого мага. Дверь в это поместье никогда не запиралась, Андерс знал это точно. Да и замка на двери вроде даже не было. Заходите, кто хочет, и в качестве бонуса получайте кулак в грудную клетку. Андерс искренне надеялся, что для него сделают исключение, бонус не нужен был задаром. Блондин тихо прикрыл за собой деревянную дверь, наивно веря, что успел скинуть хвост, прежде чем проникнуть в чужое жилище. От адреналина в крови и долго бега целитель почти задыхался, рана от храмовничьего меча в боку сама по себе затягиваться не собиралась, но чтобы использовать магию, нужно было убедиться, что преследователи ушли. — Не помню, чтобы я тебя приглашала, маг. От неожиданности Андерс аж подпрыгнул на месте, едва подавив порыв закричать. Фенриса стояла в проёме прихожей (или того, что раньше оным называлось), и по её недовольному лицу было ясно, что гостей она действительно не ждала. — Я... Я думал, ты ушла на Рваный Берег вместе с Хоуком, — попытался оправдаться Андерс. На деле он прекрасно знал, что Фенриса уже неделю как снова заперлась в своём особняке и никуда не выходит, но не признаваться же, что он намеренно вломился к ней в дом, хоть и от безысходности. — Фена, пожалуйста, у меня храмовники на хвосте. Здесь они меня точно искать не станут. Я уйду через пару часов. — Не станут искать, даже если твой кровавый след приведёт их сюда? Андерс тихо выругался. Этого он не учёл. Клятая рана не только мешала нормально передвигаться, но и сводила все шансы скрыться от погони к нулю. И гремящие уже почти за дверью доспехи это подтверждали. Но маг всё же искренне надеялся, что воительница его выгородит. Хотя бы в память о том, что он не раз за эти годы спасал ей жизнь. Не ошибся. — Иди внутрь и сиди тихо. Я разберусь. Сил у мага хватило только на слабый кивок. Он едва успел скрыться за стеной главной залы, прежде чем Фенриса распахнула входную дверь прям перед носом у молодого храмовника. — Чего надо? Кажется, парнишка был либо совсем новеньким в ордене, либо лишь недавно поступил на службу в Киркволл. Иначе Андерс не мог объяснить следующую в иных обстоятельствах даже самоубийственную фразу: — Не знаю уж, с каких пор долийцы ходят в слугах в Верхнем Городе, но передай хозяину, что нам надо с ним побеседовать. Он сказал это с таким пренебрежением, что блондину даже стало немного жаль мальчишку. Андерс прекрасно знал, что сейчас могло начаться. Но ещё он знал, что у Фенрисы голова на плечах есть, и вступать в прямые конфронтации даже с таким бесноватым храмовником она не станет. Ну, во всяком случае, не на глазах у его старших товарищей. Фена лишь смерила презрительным взглядом необразованного юнца и повернулась к другим церковникам, что стояли рядом с ним. — Вы ему объясните, или это мне сделать? — Монна, примите мои извинения, он первый день в отряде. Ещё не знает, что здесь да как. О-о-о! Голос сэра Траска Андерс узнал бы из тысячи похожих. После того, как Хоук и Фенриса привели его дочь-отступницу домой живой и относительно здоровой, — вырвали её из лап магов крови — храмовник, кажется, молиться начал на них обоих. Андерс слабо верил в то, что Траск так и не понял, кем Гаррет является на самом деле, скорее, просто активно закрывал глаза на похожее на посох древко у мужчины за спиной (палка для игр с Лэсси, серьёзно?). А что касается Фенрисы, то бывшей рабыне храмовник всячески потворствовал, ловко мобилизуя отряды, когда слышал об очередных тевинтерских ищейках в городе. Полезное, в общем-то, знакомство, этого даже Андерс отрицать не мог. В отличие от Справедливости внутри него. — Сэр Траск. — Фена заметно расслабилась, когда увидела знакомое лицо. Даже на косяк облокотилась. — Рада, что вы в добром здравии, но никак не возьму в толк, что ваш отряд забыл у моих дверей, особенно в такой час. Траск недовольно глянул на наглого юношу, который резко побелел, видимо, сообразив, что совершил какую-то ошибку. Тот, видимо, решил больше не отсвечивать, и храмовник заговорил, слегка повысив голос: — Монна Фенриса много раз помогала нам выйти на след отступников. Она не станет укрывать одного из них. А вот это была, конечно, откровенная ложь. Единственный человек в этом городе, кто мог похвастаться систематической помощью лириумной девы – это Гаррет Хоук. Траск прекрасно знал, что Андерс здесь. Хотя, может быть, действительно терялся в догадках, зачем эльфийка его укрывает. Но ради безопасности дочери он готов был закрыть глаза на одного неуловимого целителя. — Но кровавый след ведёт к этому дому, — неуверенно отозвался один из храмовников. — Кровавый след? — Фена опустила глаза и посмотрела на алую дорожку, тянущуюся к её порогу. — Ах, вот оно что… Девушка отлипла от косяка и на несколько секунд исчезла в доме, после чего вывалила перед храмовниками труп тевинтерского малефикара. — Этого мага ищете? Или, может, вот этого? Или этого? Эльфийка ловко накинула в ноги воинам несколько свежих мажьих тел с вырванными сердцами. Судя по всему, Траск набрал с собой сплошной молодняк: все побелели, как полотна. А тот особо наглый так вообще спрятался за спины товарищей. — У меня таких ещё много, знаете ли. Выбирайте, кого хотите, можете всех забрать. Мне же меньше мороки. Один вроде сбежал, кровь, видимо, от него. Найдёте - скажу спасибо. — Г-хм… — Траск неуеренно кашлянул. «Доводы» Фены были вполне убедительными, храмовник даже вполне мог купиться. Но Андерс отчего-то считал, что интеллект у него выше среднего. — Видимо, мы потеряли след. Прошу прощения, монна. Доброй вам ночи. — И вам не болеть. Этих можете забрать, вам жалованья за них накинут. И захлопнула дверь. Андерс выдохнул только когда услышал удаляющиеся тяжелые шаги. Когда те стихли, он смог спокойно залечить свою рану под пристальный взгляд Фенрисы. — Спасибо, что прикрыла, — искренне поблагодарил целитель, поднимаясь на ноги. — Сейчас я пару минут отдохну и уйду. Тут до спуска в Нижний Город рукой подать. — Куда ты пойдёшь, идиот? — фыркнула воительница. — Они будут всю ночь за домом следить, не тупые ведь. Ты эти двести метров до спуска в Нижний Город просто не дойдёшь. — Что, разрешишь мне остаться на ночь? Целитель не смог сдержать своей фирменной ухмылочки. Но, честно говоря, в мыслях был изрядно удивлён. Первый раз на его памяти Фена так открыто вызвалась ему помочь, не имея с этого ничего взамен. Неужели действительно волнуется? — И, судя по всему, горько об этом пожалею. Я иду спать. Сиди тихо, и чтоб на рассвете духу твоего здесь не было. Напряжение от Фенрисы исходило чуть ли не волнами. Чувствительный до чужих эмоций Андерс это прекрасно ощущал, только никак в толк взять не мог, чего она так ёжится. Ну, в конце концов, что он, если так подумать, ей может сделать такого страшного, если даже тевинтерские искусные колдуны отсюда вылетают через минуту без жизненно важного органа? Правда, вот задумываться о недоверии Фенрисы у него не было ни сил, ни желания. Разрешила остаться – и на том спасибо, а её нервозность целитель списал на всем известное отношение к мажьему роду. — А можно я хотя бы около камина посижу? — спросил Андерс и даже слегка вздрогнул, когда Фена кинула на него убийственный взгляд. — Ну что? У тебя тут сквозняк похуже, чем на Расколотой Горе! Я так не доживу до рассвета! Понятное дело, что впускать мага в свою спальню Фена не горела особым желанием. Судя по её ещё более хмурому, чем обычно, лицу, он вообще испоганил ей какие-то планы на этот вечер. Целитель попытался придать себе уставший и заёбанный вид, держа маску того, что он сам не особо рад здесь находиться, но чувствовал, как она трещала по швам. Они с Фенрисой не оставались наедине уже… да, в общем-то, никогда. Общество блондина она могла предпочесть, наверное, только обществу Мерриль. И Андерс прекрасно знал, что ничего ему не светит с этой сумасбродной магоненавистницей, и всё равно продолжал любить её так же отчаянно и так же молча, как и три года назад. Целитель знал, что у них вряд ли получится даже один раз просто поговорить без конечного желания убить друг друга. И, откровенно говоря, он даже был готов поступиться своими принципами, проглатывать все нелицеприятные слова о магии, готов был даже смириться с вечными разговорами о Круге, если бы от этого всего был хоть какой-то толк. Какой смысл стараться для той, кто этого не оценит? Для Фены он навсегда останется одержимым магом, который просто объективно полезен и так важен её дражайшему Хоуку. Поэтому Андерс уже давно ни на что не надеялся. Сердцу не прикажешь, но и окончательно сходить с ума блондин не собирался. А сейчас он действительно хотел просто согреться. — Ладно, пошли. Но если разбудишь меня, маг, клянусь – я тебя вышвырну на улицу. Андерс даже удивился такой доброте в свою сторону. Выгородила перед храмовниками, разрешила остаться на ночь, теперь ещё и в комнату пускает – ну просто повозка неслыханной щедрости! Он что, попал на тот самый редкий момент, когда у Фенрисы хорошее настроение? Хоть и такое странное… Через пять минут маг уже отогревал руки у огня в камине. Фена завалилась в кровать с размаху, погасив все свечи в комнате, укуталась в одеяло почти с головой и отвернулась к стенке. Свет исходил только от камина, но целителю много освещения было и не нужно. Он облокотился на деревянную скамейку и умиротворённо смотрел на огонь, даже не поворачиваясь к Фене. Грустным и ироничным был тот факт, что он сейчас ближе всего к любимой женщине, чем когда-либо был и когда-либо будет. Что-ж, такой момент нужно прочувствовать на полную. Спокойно, тихо, безопасно. Андерс устроил голову на скамейке и уже почти задремал, когда из сонного состояния его выдернуло недовольное шипение Фенрисы. — Фаставасс… — Не можешь уснуть? — отозвался целитель, зевая. — У меня в сумке есть настойка снотворная, можешь взять, если хочешь. — Да иди ты в жопу к демонам со своими настойками… — О, Создатель! Это даже не зелье, просто настойка из корня валерьяны! — Твои склянки мне не помогут! — рявкнула Фенриса, резко сев в кровати. — Всё лучше, чем заливать бессонницу алкоголем. Андерс на полкорпуса повернулся к воительнице, всё ещё подпирая собой скамейку. Фена недовольно сверкала глазами в его сторону, утирая нос краем одеяла. Она что, заболела? С таким количеством лириума под кожей? Да ну бред. — Знаешь, мне тут маленькая пациентка на днях сшила игрушечного осьминога в подарок. У него вот такая же моська, как у тебя сейчас, — прокомментировал маг, во все глаза уставившись на такое непривычное зрелище. Редко когда эльфийка не вызывала желание бежать подальше при одном взгляде на неё. — Закрой рот. — Одно лицо, серьёзно. — Надо было сдать тебя храмовникам. — Так что же не сдала? Не поверю, что тебя остановила моя милая мордашка. Фена не ответила, только нервно облизала губы. Про себя Андерс отметил, что она какая-то слишком сегодня дёрганая, даже для себя. Может, бессонница длится уже не первую ночь? Такое вполне возможно, и в ином случае Андерс бы просто предложил усыпляющее заклятье, а потом прописал бы тот самый корень валерьяны на постоянный приём. Но это же Фенриса. Она себя доведёт до полного изнеможения, но за помощью обратится, только когда прижмёт уже до пола. Упёртая сука. — Фена, ну Создателя ради, выпей ты настойку и поспи, — вздохнул Андерс. Он уже устал от этих её вспышек злости за вечер. Обычно девушка просто ворчала себе под нос и свирепо зыркала глазами, но редко переходила к активной агрессии. Хотя бессонница даже Верховную Жрицу до нервного тика доведёт, что уж говорить о бывшей рабыне с расшатанной психикой. — Она крепкая и свежая. Отрубит минут за десять. — Ещё раз говорю - она мне не поможет. Нет, тут явно что-то не так. Было бы дело в заклятье, Андерс бы понял, чего эльфийка так ерепенится. Но за этими настойками она сама к нему несколько раз приходила. Скрипя зубами и недовольно ругаясь себе под нос, конечно, но приходила. И судя по периодичности её заказов, они всё же работали. Андерс был опытным целителем, порой ему хватало просто посмотреть на пациента, чтобы сказать, что с ним такое. Состояние Фены сложно было назвать обычным напряжением из-за бессонницы. Её слегка потрясывает, она вечно губы облизывает, щёки кусает, в одеяле этом чуть ли не в комочек сжалась… Да ладно?! — Ни слова, маг, иначе опустошу твою грудную клетку, — прорычала Фенриса. Видимо, своего удивления внезапным осознанием Андерс скрыть не смог. Шок был буквально написан на его лице, но целитель смог быстро взять себя в руки. В таком состоянии Фена действительно могла если не убить, то покалечить точно. А он-то думал, что румянец у неё на щеках от жара пламени в камине. Специально она, что ли, поленьев туда набросала? — Я всё же рискну открыть рот, — маг внимательно смотрел Фенрисе в глаза, — и сказать, что это совершенно нормально. Вопреки расхожему мнению, внезапные приступы возбуждения бывают не только у мужчин. Это неприятно, но скоро пройдёт само. — Вау, тележку тупых шуток по этому поводу тебе не завезли, хочешь сказать? — Я в первую очередь лекарь, — маг недовольно цокнул языком. — Не в моих привычках смеяться над естественными процессами организма. Лицо Фены в этот момент отражало все оттенки мнимого недовольства, и в купе с одеялом на голове, девушка смотрелась больше комично, чем угрожающе. Сообщать Андерс ей, конечно, об этом не собирался, но приводить свою раннюю угрозу в действие она похоже не собиралась уже в любом случае. Неужели она правда думала, что Андерс начнёт над этим шутить? Или ещё чего похуже... Фена поёрзала на простыне, ещё сильнее закутываясь в одеяло. — Эта хрень меня уже не первый день донимает, — тихо сказала эльфийка. — Как вечер наступает, так я чуть ли не на стенку лезу. И спать не могу из-за этого. — У тебя бывают дни кровотечений? — вдруг спросил целитель. — Ну, это когда… — Создатель, маг, я не идиотка! Я прекрасно знаю, что это такое. Да, они бывают. Начались недавно, с полгода назад, наверное. До этого их не было вообще. Ну, а что было совсем «до», я не помню. Андерс хотел было уточнить, откуда ей знать, что это такое, раз она столкнулась с основой жизни здоровой женщины только полгода назад, но не стал. Иной раз к нему приходили и маленькие дети с улиц, которые о собственных гениталиях знали больше, чем взрослые. О способах получения этих знаний Андерс старался не задумываться, хотя ответы были очевидны. — Ну, тогда в твоём состоянии нет ничего необычного. Это просто эмоциональные скачки. Сложно было бы ожидать чего-то другого, учитывая… ну…обстоятельства твоей жизни, так сказать. — И как от этого избавиться? Ну, если не сидеть и ждать, пока само пройдёт. — Я подозреваю, что классический… — Создателем клянусь, маг! — Фена явно уже готова была взвыть на манер волка, в честь которого её назвал Данариус. — Если ты закончишь это предложение... — Ладно, ладно, извини! Андерс едва сдерживался, чтобы не засмеяться. Да, ситуация была отчасти комичная, но проблема всё же была вполне реальной. И блондин прям нутром чуял, что если не помочь Фенрисе с её решением неклассическим способом, то он первый попадёт под раздачу. Как минимум, потому что больше никого здесь больше нет. — Навскидку, можно принять горячую ванну и переодеться в чистую одежду. И лучше сменить постельное бельё. — Ладно, подожду, пока само пройдёт. — Если ты имела в виду какую-нибудь волшебную настойку от этого, то таких не существует. — А жаль. — Ну, извините, при таких проблемах нормальные люди просто ведут активную половую жизнь. Что и тебе рекомендую. Как лекарь, разумеется. Ты всегда можешь помириться с Гарретом. — На этот праздник жизни я уже опоздала. Он недавно сошёлся с Изабеллой. И мы не ссорились, я просто сбежала. И маг хотел бы на это ответить нечто в духе «сама виновата, надо было раньше думать», но, видя, как Фенриса сгорбилась от собственных слов и уткнулась носом в колени, впервые за всё время знакомства пожалел её. Он вполне мог представить, каково это – не иметь возможности быть рядом с любимым человеком из-за страхов и предрассудков, которые не позволяют даже спокойно спать. Добивать сейчас было бы откровенным свинством, а Андерс всегда считал себя если не дамским угодником, то приличным человеком. В этом отношении точно. — Если примешь совет от одержимого и противного мага, — начал целитель после паузы, — то тебе всё равно стоит с ним объясниться. Не думаю, что это поможет возобновить ваши отношения, но недосказанность – всегда плохо. Она может отразиться и на дружбе. А Гаррет заслуживает знать правду. — Если ты такой весь из себя защитник чувств Хоука, то что же не прибежал к нему первым после меня? И это после стольких месяцев намёков и флирта? — Флирт – это всего лишь флирт, Фенриса, — вздохнул Андерс. Он снова повернулся к огню и меланхолично помешал кочергой полена в камине. — Я никогда не любил Хоука. Да, я был бы не прочь с ним переспать. И даже не один раз, он красивый и явно опытный мужчина, но у меня есть любимый человек. К сожалению, нам не дано быть вместе. Воцарилось долгое молчание. Андерс не поворачивался к эльфийке, его так разморило от горячего пламени, что не хотелось даже двигаться. А мягкая подушка на скамейке только усиливала ощущение комфорта и желание уснуть. Фена не ответила ни слова за всё это время, маг даже подумал, что она решила не продолжать этот разговор и всё-таки уснула, но потом девушка отозвалась совсем тихо и даже как-то робко: — Карл?.. Логичное предположение. Она была там, в Казематах, когда… когда Андерс избавил Карла от страданий. Когда они уходили оттуда, блондин увидел в глазах Фены что-то похожее на сочувствие. Наверное, сострадание ей всегда было не чуждо, просто тогда он этого почти не замечал. — Нет, не он. Мы были очень близки во всех смыслах, но это сложно назвать любовью в общепринятом смысле. Андерс про себя удивлённо отметил, что разговоры о Карле теперь не причиняют столько боли, как раньше. Неужели он смог это отпустить? Или всё дело было в столько редком интимном моменте? Но он не лгал, ведь любви к Карлу он и правда не испытывал. Наверное. Во всяком случае, сейчас уж точно. А копаться в своих прошлых чувствах и их значении у целителя желания не было вообще. — Мерриль? Андерс повернул голову на голос Фены. Эльфийка наклонила голову в бок и выглядела… заинтересованной? Магу даже показалось, что её остроконечное ухо дёрнулось. Он замечал подобный феномен у своих пациентов-эльфов, но рефлекторные подёргивания обычно были признаком невроза у представителей этой расы. Целитель не сомневался, что Фена и сама этим страдает, но сейчас она выглядела более или менее спокойно. — Зачем ты гадаешь? — Ну а если мне интересно? — Своей личной жизни нет, и решила залезть в мою? Боюсь тебя разочаровывать, но у меня там меньше интересного, чем у Себастьяна. — Просто я… в толк не возьму, почему ты говоришь, что не можешь быть с этим человеком, — Фенриса слегка поёрзала в постели, устраиваясь поудобнее, и привалилась спиной к стене. — Ну, разве что это не кто-то из храмовников или им подобных. Но это вряд ли. «Ну почему вряд ли? Ты почти угадала» — с усмешкой подумал про себя Андерс. Честно говоря, он бы сейчас многое отдал, чтобы понять, что творится в этой остроухой голове. Фена вообще не укладывалась в рамки своего обычного поведения. На его памяти эльфийка никогда не отличалась неуёмным интересом к чужой постели. Это «природа» на неё так действует? Или она интересуется с какой-то целью? Хоук как-то рассказывал ему, что Фена однажды в не очень трезвом состоянии выспрашивала у него, как понять, что ты кого-то любишь. Андерс мог представить, что ей тяжело разобраться в собственных чувствах и эмоциях, ведь её никто этому не учил. Да и самой научиться у неё возможности не было до недавнего времени, а это наука тяжёлая. Сам Андерс считал, что вообще непостижимая до конца. Если всё так, то можно понять, почему Фенриса вдруг так живо заинтересовалась этим вскользь брошенным фактом. Была ли у неё вообще когда-то возможность хоть с кем-то поговорить о чувствах и эмоциях серьёзно, получить ответы на вероятные вопросы? С Гарретом они с этой темы быстро съехали, Фена тогда дала заднюю, а Андерс сейчас удивлённо заметил, что этот разговор его никак не смущает и не отталкивает. Так почему бы не пооткровенничать? Справедливость что-то очень недовольно заворчал внутри, но Андерс быстро и незаметно заткнул его. Дух никогда не питал к Фенрисе тёплых чувств, а на абсолютно иррациональную любовь Андерса к ней реагировал скорее негативно. Объяснять тонкости человеческих отношений другу маг не хотел, да и не мог, по факту. Такое словами он точно не мог выразить. — Начать стоит с того, что мои чувства не взаимны. — А, то есть был неприятный разговор? — Нет, разговора не было, но в этом случае он не нужен. Я этому человеку неприятен, мягко говоря. Фена замолчала на несколько секунд, будто бы собираясь с мыслями. Андерсу казалось, что все тяжелые мыслительные процессы были нарисованы у девушки на лице. Брови сведены, глаза в потолок, нижняя губа закусана… Андерс поймал себя на том, что не может отвести взгляд. Интересно, Фенриса вообще знает, насколько у неё выразительная мимика? — Иногда это не показатель… — наконец заговорила девушка. — Может быть, тот человек чувствует не совсем то, что показывает. Или вообще не то. — Ну, тогда это лицемерие. — Почему сразу лицемерие? — Фена надулась и как будто бы даже обиделась. — Может, это страх? Андерс даже удивился такой самоосознанности у бывшей рабыни. Очевидно было, что Фенриса проецирует своё собственное поведение на гипотетического несостоявшегося партнёра мага. Кажется, он ошибся, и со своими тараканами Фена всё-таки начала разбираться. — Может быть, — целитель пожал плечами, — но мне от этого не легче. Я не умею читать мысли, а вслух этот человек в мою сторону высказывается не самыми лучшими словами. Снова пауза. — И тебя это ранит? — Ну, разумеется, но я взрослый мальчик. Переживу. Со мной случались вещи и пострашнее, чем издёвки от конкретных остр… острых языков. Андерс едва успел прикусить язык, начал забываться. Что поделать, атмосфера была чересчур интимная, провоцировала откровенничать. Но нужно видеть грань. Фена слегка подалась вперёд, стянув с худых плеч одеяло. Не хмуро-задумчивой она выглядела по-настоящему красивой. Сейчас выражение её лица можно было назвать даже милым: складки на лбу разгладились, губы поджаты, глаза широко открыты в приступе любопытства (кстати, отличительная черта, Андерс давно успел заметить), густые чёрные брови приподняты. Хоть картину рисуй. Жаль, Андерс не был художником. Зато придумал любимой девушке очень «классную» викторину. — Себастьян? — Ты за кого меня принимаешь?! — деланно оскорбленно воскликнул маг. — Тогда не знаю. Кто это? — С чего это я должен тебе рассказывать? Это, вообще-то, личное. — Ну, я единственная, у кого хватит совести не выкладывать это Варрику для его новой книги. Аргумент был, конечно, неплохой, но только в том случае, если бы Андерс целенаправленно искал, на чью бы голову можно вылить свои страдания от неразделенной любви. А он, как бы, не искал. Фена скакала с темы на тему, как гарлок по Глубинным тропам. Что с ней происходит вообще? Андерс, конечно, читал в разных медицинских трудах, что дни перед кровотечениями могут сильно влиять на поведение и настроение женщины, но чтобы так? — Я не то что бы вообще собирался кому-то это сообщать. — Рассказывай давай, иначе пойдёшь на улицу к злым храмовникам. На угрозу не похоже ни капли. Учитывая, что Фена даже позволила себе улыбку, ею и не являлось. Но такая настойчивость всё равно была ей не свойственна. — Ну, во-первых, как ты сама сказала, у тебя есть совесть, а значит к храмовникам меня не выпнешь. А во-вторых, я всё в толк не возьму, для чего тебе эта информация. — Мне интересно. — Почему? — Просто. — Это у Изабеллы бывает «просто интересно», а не у тебя. — А может, это в целом женская черта, а не только Изабеллы? — Ты что-то слишком много говоришь для той, которая только недавно собиралась спать. Фенриса умолкла. Андерсу на секунду даже показалось, что в глазах у нее промелькнуло что-то похожее на легкую неловкость. Любопытный и веселый взгляд сразу потух, снова скрывшись за привычной маской серьезного лица. Наверное, сообразила, что уже и так наговорила много лишнего. И абсолютно неожиданного. Андерс едва удержался от того, чтобы дать ей какую-то еще призрачную зацепку, лишь бы эта «игра» продолжилась еще несколько минут. Такой раззадоренной и думающей она была действительно прекрасна, несмотря на конфуз, который привел ее в это состояние. Она была такой… живой. Да, именно так. Маг вдруг понял спустя столько лет, что именно отличало Фену от их и так далеко не типичной группы по интересам. И это был вовсе не постоянно недовольный вид, не дурацкие принципы, заставляющие ее жить в почти разрушенном особняке, и даже не полсотни банок лириума у нее под кожей. В ее глазах не было огонька жизни, и это неудивительно, учитывая, через что лириумной деве пришлось пройти. Андерс и сам не мог похвастаться залихвацким пламенем в отражении своих очей. Но сейчас он понял, что, вероятно, оранжевые языки все же пляшут в душе Фенрисы хотя бы иногда. Она просто прячет их за холодной сталью собственных доспехов. Это немного утешало мага, хоть сейчас он и все испортил. — Чтобы к утру тебя тут не было, — буркнула Фена и, резко запахнув одеяло, снова повалилась в кровать, отвернувшись к стенке. «Почему ты ей не сказал?» — голос Справедливости в голове пришелся абсолютно некстати. Андерс едва удержался от тяжелого стона и только приложил два пальца ко лбу в попытке утихомирить вдруг пробудившегося друга. «Я не смог бы тебе это объяснить, даже если бы очень хотел. Так что не будем об этом» «Почему ты не рассматриваешь вариант, что твое влечение может быть взаимным? Она выглядела заинтересованной» «Потому что у меня не влечение, а любовь. Я вполне допускаю, что ей бы в качестве средства облегчения и я бы сейчас сгодился, но это не чувства. Она не может полюбить меня» «Почему?» «Потому что мы две стороны одной монеты. И никогда не встретимся» «Но ты ведь любишь ее. Значит, уже встретился с ней. А это означает, что и она встретилась с тобой, ведь односторонняя встреча невозможна» Андерс чувствовал, как начинает болеть голова. Нет, суть и назначение метафор и аллегорий он уже отчаялся донести до Справедливости, но в чем-то его друг был даже прав… наверное. Во всяком случае, слова духа заставили мага задуматься, отчего же он действительно столько лет тихо страдает о женщине, с которой ему ничего не светит. Создатель видит, было столько шансов сойтись с Хоуком. Он ведь даже намекал целителю на это, после того, как Фена с позором сбежала из особняка Амеллов и ясно дала понять, что возвращаться не собирается. Андерс же упорно делал вид, что всего себя отдал своей миссии и пациентам, но каждый раз внутри сжимался от странного чувства, едва заслышав тихое шарканье босых ног по полу его клиники. Что же это такое? Морок, наваждение? Проклятье? Злой рок, наказание Создателя за то, что отступился от пути Света? С Феной у них не было ничего общего, кроме работы и сильного чувства злости, да и то, к диаметрально противоположенным вещам. А он сидит, словно Лэсси у кровати Хоука, под дверями её души и слепо надеется, что их когда-нибудь для него откроют, прекрасно зная, что этого не произойдет. — Пожалуй, я действительно идиот… — Спорить не стану, но ты только сейчас это понял? Андерс от неожиданности едва успел подавить порыв вскрикнуть, но дернулся в сторону, потеряв опору в руках, и шлепнулся на пол спиной, круглыми глазами уставившись на сидящую рядом Фену. Воительница искренне попыталась не засмеяться, но улыбки не сдержала. — Да не сдам я тебя храмовникам, что ты прыгаешь, как гарлок из пещеры? — Ты… Ты чего тут? — выдавил из себя маг, с трудом но приняв вертикальное положение. — Спать же пошла. — Не могу. Все равно не спится. Грудь сдавило, и дышать тяжело в лежачем положении. — Это из-за лириума? — Да. Так часто бывает. Андерсу показалось, что сквозь не очень плотную ткань старой рубашки он увидел знакомое голубоватое свечение на груди Фенрисы. Он и не знал, что ее татуировки могут активироваться в отдельных местах в разное время. Он даже не стал предлагать унять дискомфорт — Фена все равно не дастся. Вдобавок Андерс не был уверен, сработает ли, потому что это не проверенное заклятье лечения. — Горячая вода помогает снять спазм, — как бы между прочим заметил целитель, стараясь сделать голос ровным после испуга. — А мне иногда помогает просто у огня посидеть. Андерс не стал спорить, пусть делает, как знает. Он снова уставился на источник жара в комнате и погрузился в свои облачные раздумья. Только вот мысли больше никак не хотели выстраиваться в стройный ряд… — Это ты. — Что? — Та, которую я люблю. Это ты. Андерс уставился в огонь, словно на первое пламя Создателя. Краем глаза он видел, как Фена медленно повернулась к нему, но не мог заставить себя взглянуть ей в глаза. Зачем он это сказал? Ведь несколько минут назад он думал о том, что этого делать не стоит: все равно не поможет. А его признание может разрушить тот хрупкий мир, который был установлен между ними общими усилиями… Точнее, уже разрушило. Он сам только что все спалил дотла. — Если выкинешь меня за это на улицу, всем расскажу, что ты бессовестная. Глупая попытка свести сказанное к какому-то подобию шутки, но тишина напрягала сильнее, чем спорное чувство юмора. Фена все еще молчала. А Андерс не мог набраться смелости хотя бы скосить на нее взгляд. — Не выкину, — успокаивающе изрекла девушка. — И на том спасибо. Мы можем забыть о том, что я только что сказал? — Нет. Когда Фена резко дернулась в его сторону, Андерс рефлекторно снова попытался отпрыгнуть, но был тут же перехвачен сильными руками. Он и подумать не успел о том, как глупо будет умереть из-за признания в любви, как вдруг ощутил тепло чужих губ на своих. Его словно молнией прострелило. Фена отстранилась от него почти мгновенно, но этого секундного поцелуя хватило, чтобы перевернуть все понимание реальности у бедного целителя с ног на голову. Прошла секунда, две… И Фена вдруг, судя по всему, осознала, что сейчас сделала: она испуганно вытаращилась на него, будто видела в первый раз, даже уши к голове прижала неосознанно. Андерс мог поклясться, что именно так она выглядела перед тем, как сбежать из особняка Хоука в ту ночь, хоть и не знал этого наверняка. Но он не мог допустить, чтобы она сейчас и из собственного дома побежала. Или выкинула его самого с окна. Тут смотря по ситуации. — Не уходи. Он мягко обхватил тонкими пальцами ее запястье и попросил об этом почти шепотом, понимая, что голос его сейчас едва ли звучит твердо и уверенно. — Напомнить тебе, что это мой дом? — Фена отвечала ему в тембр, словно тоже боялась после внезапного признания и поцелуя произносить слова вслух. Опасалась, что этот хрустальный момент может расколоться от одной лишней вибрации. — Тогда не выгоняй меня. — Я ведь уже сказала, что не выгоню, маг. А дальше всё покрылось каким-то туманом. Андерс не уверен, что слышал и видел хоть что-то, кроме её — Создатель, каких же прекрасных — стонов и бездонных зеленых глаз. Эти изумруды поглощали его всего, затягивая в себя даже обычно режущий глаза свет от лириумных татуировок. Он чувствовал их, но не видел. Чувствовал, когда скользнул ладонями к такому долгожданному телу, когда она вжала его спиной в несчастную скамейку, когда проехалась обнаженной кожей по паху, зарядив в него тысячи разрядов, даже не владея магией. Он чувствовал, и не только притяжение лириума, но и её жар, когда стянул с нее рубашку и прошелся губами по шее, по груди… Он чувствовал и слышал, как она царапается и шипит вперемешку со стонами, когда он скользнул языком по животу и спустился ещё ниже, тут же осознав, насколько сильным было ее возбуждение. Ему показалось, что Фена даже вскрикнула и выдернула ему клок волос своей стальной хваткой. Но кровь так сильно стучала набатом в ушах, что он не мог быть уверен. Он знал свои ощущения. Вкус ее возбуждения на языке и ощущения его вязкости во рту, а потом резкий и громкий стон освобождения от того, что мучило ее весь вечер. Он знал, что она — самая красивая женщина на всем белом свете, когда смотрел в ее подернутые дымкой похоти глаза. В свете разгоревшегося в такт их страсти огня её изумруды сияли еще ярче, и каждый тяжелый вздох ему в губы отдавался незримым блеском в самую их глубину. Когда Андерс сделал первый толчок внутрь ее разгоряченного тела, он думал, что позорно кончит в этот же миг от ее утробной хрипоты в этом оглушающем стоне. Фена проехалась ногтями по поддерживающей ее руке, вырвав из голоса Андерса долгожданный экстаз, смешанный с почти незаметной в тот момент болью. Он двигался медленно, не отрываясь от ее губ практически ни на миг, словно хотел впитать в себя каждую толику происходящего, но Фенрисе, видимо, нужно было другое: она швырнула попавшую неудачно под руку кочергу куда-то в сторону горящего огня и толкнула Андерса в грудь с такой силой, что у него из легких на секунду выбило весь воздух. Маг больно ударился спиной о жесткие доски пола, но все это стало абсолютно неважным, когда Фена в буквальном смысле оседлала его. От ее резких, быстрых движений вперемешку со всеми известными ей ругательствами Андерс не мог даже привстать, моментально отъезжая обратно в эти яркие, почти болезненные разряды по всем нервам сразу. Он уже не слышал свой собственный голос. Кажется, он стонал даже громче нее. Притянул ее к себе за плечи, насколько хватило сил, целовал и кусал ее уже почти в беспамятстве, а Фена возвращала ему всё в стократ. Он впился пальцами в ее бедра, и ему казалось в больном бреду наслаждения, что лириумные татуировки перетекают в его руки из ее кожи, и этот галлюционный бред вырвал из мага всю выдержку, которая только имелась. Он обхватил стройное тело эльфийки руками и толкнулся в её жар еще раз. Ещё и ещё, до тех пор, пока она не зашлась в новом крике, стиснув ногами его бока почти до хруста в костях и до потери сознания. И он не выдержал, почувствовав, как разорвался внутри горящий фаербол. Каждая его раскаленная частичка прошлась по всему телу, отключив бедного мага от реальности в последний момент… *** Он очнулся внезапно, как будто что-то вырвало его ото сна обратно в реальность. Андерс так и спал головой на скамейке, с подотканной под макушку подушкой, укрытый собственной мантией. От пылающего огня в камине осталась одна зола, а за занавешенным окном, кажется, уже встало солнце. Фена сопела носом к стенке, почти с головой укрытая одеялом и вообще не подавала признаков бодрости. Все было… было… — ...сном, — одними губами прошептал маг, подавив в себе низменный порыв зарыдать в эту самую подушку прямо здесь. Для сновидения было слишком ярко, но коли уж он до сих пор здесь, значит, все же не попал в ловушку Похоти. Целитель понимал, что ему нужно уйти. И лучше прямо сейчас. Вчера, прежде чем уснуть, Фена ясно дала понять, что не хочет его тут видеть по пробуждении. Маг быстро напялил на себя скинутые вчера у камина сапоги и забрал от стены свой посох. Тихо поднялся, почти покрался к двери, желая уйти незамеченным, но не преуспел в этом: скрипучие половицы сдали его с головой. Теперь он понимал, почему к Фенрисе никто никогда не может подкрасться в этом доме. Эльфийка сонно встрепенулась и посмотрела на мага, потирая заспанные глаза: — Андерс… Который час?.. — Не знаю, полудня еще нет точно. Я ухожу, не волнуйся. Скажи Хоуку, что меня не будет несколько дней. Фена лишь что-то угукнула спросони и завалилась обратно в постель. Андерс не был уверен, поняла ли она вообще, что он ей сказал. Маг решил забить на это и тихо скользнул в холодный коридор, потирая странно ноющую руку. Он приложил вторую ладонь к залеченному боку, но не нашел на ощупь и следа от вчерашней храмовничьей раны. Только все равно почему-то болело… Маг прикрыл за собой дверь в спальню и незаметно растворился в коридорах особняка, а потом и в переулках Нижнего города. Никто не обратил на него никакого внимания, словно и не гнался за ним вчера ночью отряд храмовников. Но даже когда он добрался до клиники, его не покидала мысль, что что-то не так. Как будто он чего-то не заметил. Но быстро забыл об этом, так как дома его уже ждала целая очередь из пациентов. И пока он осматривал очередную занозу в босой пятке у мальчика-попрошайки, Фенриса, фыркая и ругаясь на всех известных ей языках, доставала из золы камина обуглившуюся и полурасплавленную кочергу.