Он просто человек

Рука холодела от стекла. Это морозящее чувство сквозь пальцы шло дальше по телу, постепенно достигая каждого его уголка. Пронизывая каждый сосуд, каждый нерв, оно постепенно заставляло холодеть и душу. И скорее не от самого этого колкого чувства, а от осознания, что там за стеклом, оно есть. А в другой руке с немым потрескиванием колебалась небольшая бумажка. Гладко свёрнутая, содержащее внутри то, что непременно травило, создавая этот столь противный ранее запах, но в то же время теперь ставший практически тем единственным здесь, что было способно успокоить… И грело руку… Тепло, что, в противовес холоду в теле, пыталось ему противостоять. Это необычное чувство - чувство нахождения в двух крайностях сразу, одновременно. Он вновь поднёс пальцы к пересохшим губам и, проведя рукой по грубой щетине, убрал ладонь прочь, выдыхая этот ядовитый и опасный дым. Опасный не тем, что он заработает рак лёгких, хах... Теперь ему вряд ли до этого дожить. А тем, что каждый треск сигары сжигает драгоценный кислород, которого вскоре может и вовсе перестать хватать. А ведь когда-то сигары были знаком престижа... Табак, что с бережностью выращивали люди, обрабатывали его, берегли. Коридор с мигающими лампами, открытый в стене щиток с оборванными проводами и инструменты, находящиеся рядом. Он движется к ним спиной, словно плывя, вновь вдыхая этот умирающий крик листьев, что когда-то были живыми как и он, но ставшими такими же сухими и сморщенными, как его губы и пальцы. Люди придумывали разные способы употребления табака: создавали резные трубки, делали изящные сигары. Вспомните хоть Черчиля или Сталина. Табак для людей был как вино, как чахотка в Российской Империи - болезнью, но болезнью богатых. А теперь... Он отпустил окурок из пальцев, не боясь, что этот кусочек бумаги может что-то поджечь. Потому что Он уже мёртв. Он вытянул из него все соки своими лёгкими, наполнив их успокаивающим дымом, ведь даже яд будет лучше пустоты. Он потянулся за следующей сигарой в табакерку, подписанную чужим именем. Он никогда не курил. Бросив опустошённый взгляд на щиток, он двинулся дальше. Эти лампы не так важны. Приблизившись к монитору, он бросил безнадёжный взгляд на радар. И взгляд этот был оправдан: вокруг распространялись волны - он видел это. Три коротких звука, стучащих по ушам, а после - три столь протяжных, будто небольшим лезвием проводят по груди и от болевого шока становится трудно дышать. А потом это повторялось снова. Снова и снова. Так шёл день за днём, и на мониторе кроме него не было ничего боле. Лишь тёмные пиксели, что не могут передать ту истинную пустоту, тот истинный холод, от которого его спасает лишь тонюсенький алюминиевый слой. Будто беспомощный питомец в клетке, брошенный в океан, барахтается от решётки к решётке, но даже у него есть выход. Возможность сломать её, выплыть наружу и снова задышать чистым воздухом полной грудью. Шанс очень мал, кажется, это почти невозможно, но у такого питомца он всё же есть. В отличии от него. У сего океана нет верха, нет низа. У него нет конца. Лишь бесконечная пустота на миллиарды миль во все стороны. Молчаливая и гнетущая. Он так и не поджёг сигарету. Запаха в комнате уже было достаточно. Возможно, он уснул, но это было не важно. Желудок давно не чувствовал голода, а голова от этого едкого дыма была в помутнении уже примерно всегда. Всё же он добрался до щитка, взял инструменты и начал работать. Да, раньше это были великие люди. Лучшие из лучших. Они должны были шагать в неизведанное, быть готовому ко всему. Кумиры нескольких поколений вперёд! Они могли выжить в холоде Сибири и Аляски, в жаре Сахары и Мексики, на водах Атлантического и Тихого. Но место, куда они отправлялись было страшнее чего-либо из этого списка. Через некоторое время нужные провода были спаяны, перекручены, рычаги и кнопки проверены, и лампы вновь горели без перебоев. Может, лампы и не нужны, но некоторые системы имеют последовательный характер. Погибнет один элемент - умрут и все остальные. Они, те люди, были героями своих народов, запечатленные на картинах, плакатах, памятниках и книгах. Смелые люди, отправившиеся в другой мир. Мир без воздуха, без магнитного поля, без птиц и ручьёв. Это было давно... А он. Он электрик. Он просто человек. Такими темпами сигареты действительно сожгут весь кислород, но с этим дымом он хоть не чувствует это всасывание желудка от немого голода. Мокрые глаза посмотрели сквозь стекло. Руки, лишаясь тепла, коснулись его. Бесконечная темнота с будто разлитым молоком. Яркая белая точка, и ещё, и ещё. Они вырисовывают причудливые картины, которым древние давали имена. Точка за точкой. Точка, точка и точка. Тире, тире и тире. И этот звук со звоном и эхом всё повторялся. И повторялся. Ведь он. Просто человек.