Dolbanutye

      Питер никогда не любил общаться с Алексом. Они не находили множества тем для разговоров, чтобы действительно считаться друзьями. Всё их общение заканчивалось на вечерних встречах всей компании, да общением в школе. Они никогда не считали друг друга близкими людьми. Они не делились чем-то сокральным, когда виделись, не общались о чем-то важном. Лишь в те редкие дни, когда они получали хороший torch со всем известного молока, ребята могли пообщаться. В компании лишь друг друга, они высирали всё дерьмо своей жизни, рассказывая о всём derrme. И им этого было достаточно. К тому же, кто может поспорить, что они не друзья? А кто поспорит, получит по tykve. Когда Алекс попал в тюрьму из-за Тёма и Джорджа, Питер не слишком волновался. Он знал, что это однажды произойдет. Быть может, он мог проявить сочувствие, но желания подобного он в себе не нашёл. Хотя уже тогда точно знал, что неравнодушен к Алексу. Такая странная влюбленность. Сравни желанию вырвать ему кишки и обмотать вокруг люстры. Навязчивое, но неисполнимое. Пит несколько раз навещал Де Ларджа. Кратко делился последними новостями, бросая краткое: "Ну, бывай, милый". И то, приходил он только первые месяцы, пока окончательно не пропал. Он хотел начать новую жизнь, забыть о том, что творил с Алексом. Де Лардж злился. Питер бесил таким отношением, бесил своим существованием. Он как назойливая муха маячил возле головы, жужжал, но никак не уходил. Будто специально пудрил мозги. И ведь Алекс не был против такой расстановки дел. Ему никогда не была интересна жизнь возлюбленного, но в те редкие моменты он мог заставить себя выдавить глухое: "Люблю тебя". Искреннее или нет, никого не волновало. Да и вообще, стоит ли волноваться в этом sranom мире? Слишком много нервов на одного человека. Даже когда он выпустился из тюрьмы, Алекс двинулся к Питеру домой. Из родного жилища его выперли с позором. Оставалось лишь униженно ползти к старому возлюбленному. — Выпустили из тюрьмы? – насмешливо спрашивает Пит, всем своим видом высказывая омерзение к человеку. Он никогда не отличался хорошим характером. — Нет, bliatt, сбежал, чтобы тебя увидеть, svolotch. – огрызается Алекс, заходя в квартиру. Всё та же старая двушка, только теперь без predkov, которые благополучно слиняли в квартирку поменьше. Скинув с себя мокрую от дождя одежду, Алекс расстегнул рубаху. Она и так неприятно прилипала к телу. — Иди в ванну, я принесу одежду. – скомандовал Питер, бросая Алексу то, что он оставил на входе. – Положи свою одежду в стиралку. – и ушёл. Наверное, чтобы заварить чая. Кажется, он всегда так делал, когда приходил абсолютно любой гость. Де Лардж же принял горячий душ. На улице он сильно замёрз, а теперь отогревался, чтобы не заболеть. Вскоре в ванну прилетела какая-то футболка и штаны. Видимо, вещи Пита. Напялив их на себя, Алекс выполз на кухню. Drug как раз разливал чай по чашкам, из которых тут же начинал выходить пар. Они молчали. Достаточно долго, раз напиток успел остыть, а телевизор показать полноценную передачу новостей. — Может расскажешь что-нибудь? – прервал это молчание Алекс, складывая руки на груди. Видимо, ему надоело сидеть в такой тишине. Но ответ получился достаточно исчерпывающий. — Мне нечего рассказывать. – а после него глоток, будто показывающий, что Питер не хочет говорить. Однако, парень уже не отступает. Ему всё равно не то, что общаться с ним не хотят. — Уж за это время точно что-нибудь, да произошло. Поройся в своих небольших mozgah. – Питер поморщился. Видимо, хотел уже было послать druga куда подальше, но всё же, растягивая слова, начал рассказывать. — Ну, Джордж sdoh. Я вот работёнку нашёл. — Стал pai-mallchikom? — Перестал быть таким уродом, как ты. А так, вообще, жизнь получше стала. Как перестал duriu маяться, так и лучше зажил. О тебе, вот, перестал думать. — Неужели совсем не скучал? – с насмешкой спросил Алекс, делая глоток чая. Питер пожал плечами. — Немного. Всё-таки, в какой-то степени ты был мне дорог. — В какой-то степени? — Будто бы я для тебя что-то значу. – Алекс пораздумал несколько секунд. Быть может, придумал что-то едкое в ответ. Однако, ответил он удивительно непринужденно. — Я никогда не отрицал, что люблю тебя. Ты сам это знаешь. – Питер хмыкнул. Конечно знал, только вот думал, что Алекс уже давно перестал к нему что-то чувствовать. Налив в опустевшую кружку ещё чая с парой ложек сахара, он стал помешивать жидкость. Отвечать он не торопился. А что сказать? Что они не такие, как все pediki? Что долбанутые настолько, что могли ebatt одну kisu вместе? Что для них это могло вполне зайти за romantic? Об этом странно говорить. — Ты считаешь это любовью? — Относительной и индивидуальной. — И всё же... – неуверенно начал Питер, но был перебит. — Но это любовь. И отбрыкнуться от неё ты не сможешь. К тому же, ща такое количество времени ты не стал заводить себе подружку. Значит, не предал меня. – парень цыкнул, будто бы его застали врасплох. Алекс позабавился с такой реакции. Пит всегда был таким. Dolbanutym и strannym. Этим, наверное, и нравился Де Ларджу. Влив в себя остатки чая, "преступник" зевнул. Да уж, он изрядно устал после болезненного tolchka Билли и Дима. Надо бы отдохнуть. — Ладно, я пойду podryhnu. – помыв чашку, он подошёл в Питу. Потянувшись, чтобы поцеловать паренька, он поймал druga за волосы на затылке, чтобы не отвернулся. Крепко оставив поцелуй, он потрепал его по голове и пошёл в спальню юноши. Унижать себя и спать на диване он не собирался. Правда, часа через два он почувствовал небольшой tolchok в бок. Видимо, Питер сдвинул его поближе к краю, чтобы тоже поместиться на кровати. Такие были у них отношения. Абсолютно dolbanutye. Зато их личные.