Лучшая тюрьма острова Ватацуми

Впервые Хэйдзо слышит о нем от Сары Кудзё. И это не удивительно, учитывая, как сложно избегать ее теперь. — Они такие надоедливые, — мрачно бормочет она, ни к кому конкретно не обращаясь. — Думают, что раз ее превосходительство Наруками Огосё, Электро архонт изменила свое мнение, им теперь все обязаны. Кучка жалких придурков. Хэйдзо задумчиво поджимает губы. Ему, если честно, нет никакого дела, но он крайне заинтересован в том, чтобы она не сменила тему и не спросила его о том, почему он продолжает пропускать ужины. — Да? И кто именно тебя так напрягает? К счастью, она ведется. — Думаешь, Кокоми Сангономия, да? Хэйдзо торопливо кивает, делая оскорбленный вид, словно ответ слишком уж очевиден. — Ты не прав. — Сара бьет по столу, за которым они сидят, так, что тот сотрясается. Интересно, как столы в комнате отдыха еще не пали под гнетом бумажной работы и гневом Сары. — Хуже всех — генерал Горо. Боготворит свою Сангономию так, словно она — одна из Семерых, прямо второе пришествие Гидро архонта. Хэйдзо тактично умалчивает, что знает кое-кого, кто точно так же боготворит их архонта, и этот кое-кто сидит буквально напротив него. Сара продолжает ворчать о том, как ее раздражают переговоры с представителями Ватацуми, но Хэйдзо уже не обращает на нее внимания. Честно говоря, его редко можно было застать врасплох — что физически, что морально. Но иногда случается такое, что все-таки выбивает его из колеи. И мысли о генерале Горо — как раз такие. Он множество раз бывал на Ватацуми, и все равно Горо никогда к нему не подходил. И это не показалось бы странным, если бы не то, что он, должно быть, ненавидит комиссию Тэнрё — раз уж Сара так жалуется. Разве ему не хотелось бы проследить за детективом? Впервые с момента, как Хэйдзо возобновил дело о необычном холоде на Драконьем Хребте, ему становится любопытно. И да, он в курсе, что прошла только неделя. Он просто сам по себе очень любопытный, ладно? Через день Хэйдзо оказывается на Ватацуми. И это даже не его вина! Он не из тех, кто продумывает все тщательно. У него есть интуиция. И прямо сейчас она говорит ему, что нужно обратить на себя внимание генерала Горо, так что именно этим он и собирается заняться. Он мог бы просто погулять по острову, как нормальный человек, но нет. Если раньше Горо это не волновало, то и в этот раз вряд ли сработает. А потом он обнаруживает странную банду нобуси и нарочно попадает в плен, а Путешественник приходит его спасать, и вот тогда наконец-то становится интересно. *** Хэйдзо не вполне понимает, что на него нашло, раз он согласился остаться на Ватацуми с повстанцами, против которых так долго боролась его комиссия, с людьми, которые больше всех остальных презирают его работу. Их сомнения понятны и без интуиции детектива. По всем практическим прикидкам — это ужасная идея. И Горо, кажется, с ним согласен, потому что он продолжает спорить. — Ты понимаешь, что делаешь, Сиканоин? — нерешительно спрашивает он. Хэйдзо думает, что это немного жестоко — предлагать ему подобный вариант, когда Горо ступает так, словно был готов к такому повороту событий. Словно он знает, что Хэйдзо не откажется от своих слов. — Конечно. — Хэйдзо отвечает именно то, что Горо, наверное, хочет услышать. — Ватацуми очень красивое место. Думаю, ты уже заметил, как мне нравится слоняться вокруг. Горо тихо выдыхает. Он идет уверенно, но слегка запинается, немного замедляясь. — Приму это за согласие. А потом вдруг говорит: — Это выбило меня из колеи, — и его лицо тут же чуть-чуть краснеет, будто ему неловко это признавать. — Ты выбил меня из колеи. — Правда? Горо смотрит на него. Хэйдзо просто смеется, позволяя его взгляду немного задержаться. Генерал Горо — открытая книга. Если бы Хэйдзо был менее осмотрительным, он бы решил, что это очаровательно. — Я действую тебе на нервы? — спрашивает он, хотя уже знает ответ. И поэтому ему нравится его дразнить. Вперед, подайте на него в суд. — Ты наблюдал за мной издалека, потому что мое присутствие тебя смущает? Может, сейчас он просто подливает масла в огонь. Может, это создаст дипломатический инцидент, на который Сара будет жаловаться ему, даже не зная, что он стал причиной. И все равно Хэйдзо считает, что хорошо понимает людей, а Горо просто-напросто самый открытый человек во всей Инадзуме. Позади Горо наступает в грязь, выдавая то, как сильно отвлекся. — Может, ты замолчишь уже, — бормочет он. Но Хэйдзо бросает на него взгляд — и никакие нюансы его уже не волнуют, потому что Горо краснеет, а его уши топорщатся кверху, словно маячки, и ему так явно стыдно за собственную положительную реакцию. Это загадка. Загадка Горо. Хэйдзо нравятся загадки. *** Почему-то вместо того, чтобы разместиться там, где его должны были разместить, Хэйдзо оказывается у Горо. У него в целом просторно, и комната выглядит подходящей главнокомандующему, но явно кажется пустой и слишком чистой — как и у всех, кто живет один. Хэйдзо думает, что за долгое время он первый человек, который здесь оказался. — Ну? — спрашивает Горо, хвост замирает у его ног. — Что думаешь? Хэйдзо размышляет, стоит ли соврать ему во благо — что-нибудь безобидное, — но ему кажется, что честность Горо понравится больше, точно так же, как сам Хэйдзо почувствовал бы его ложь. — Мило, хоть и кажется, что здесь редко кто-то бывает. К его удивлению, Горо вздыхает, слегка улыбаясь. — Ты прав, — бормочет он. — Я обычно тут не ночую, в казармах лучше. Неудивительно, что место выглядит таким… обезличенным. Горо похож на человека, который заполнил бы свое пространство всем, что ему нравится — картинами и фотографиями, — раскрасил бы все в цвета такие же яркие, как и он сам. Застелил бы коврами пол, а стены завесил картинами и гобеленами. Он бы создал обстановку, которая кажется компактной, а не просторной, роскошной и безликой. Хэйдзо гонит эти мысли от себя. — Придется это изменить, — заявляет он. И хотя он просто дразнит, он все равно тут же падает на диван и устраивает ноги на подлокотнике. — Разуйся, дикарь! — возмущенно восклицает Горо и стягивает с него одну сандалию, бросая ее через комнату. Хэйдзо стягивает вторую и прячет прямо под желтую подушку над головой. Словно в отместку, Горо нависает сверху, пытаясь дотянуться. Хэйдзо свободной рукой хватает его за ногу, и Горо падает на него, так и не ухватившись за нужную подушку. Хэйдзо победно ухмыляется — и неважно, что его практически пригвоздило к дивану. Но стоит ему устроиться поудобнее, как Горо локтем давит между плечом и шеей — давит сильно, даже синяк появится, — и Хэйдзо отвлекается, цепляясь за подушку, и Горо тут же тянется за сандалией и бросает ее в сторону. И потом, к огромному восторгу Хэйдзо, понимает, что они лежат так, что их лица разделяет лишь пара сантиметров, — и тут же стремительно краснеет. Хэйдзо внимательно на него смотрит — тому явно неловко, и поэтому стоило бы как можно скорее отодвинуться. Но Горо медлит, замирая рядом дольше, чем позволяет реакция любого лучника. Это странно. Причудливо. Захватывающе. Горо собирает сандалии и оставляет их у двери, свои скидывает в ту же кучу. — Вот так, — сообщает он таким тоном, словно вопрос исчерпан. — В этом месте принято разуваться. — Это и мое место тоже, — провоцирует Хэйдзо. Шерсть на хвосте Горо встает торчком, когда тот оборачивается. — Временно, — спорит он. — Это мой дом, пока я этого хочу, а твой — пока я тебя не выгоню. Звучит властно, но без особой угрозы. В этой фразе совсем не слышно генеральского тона. Интересно, каким лидером он был — таким же мягким и заботливым, каким кажется сейчас, раз уж его эмоции так легко прочитать? — Ты сказал «дом», — вместо этого произносит Хэйдзо. — Это другое. — Ты!.. — Горо резко выдыхает, но не так, словно он раздражен. — Ты понял, о чем я. — Понял, — уверяет Хэйдзо, довольный собой, решая пытку не продолжать. Горо на мгновение кажется умиротворенным, немного смягчается, будто наконец собирается отдохнуть. И все равно его движения остаются зажатыми и неловкими. Это единственное, что в Горо сложно разгадать. Единственное, что Хэйдзо не понимает. Это не отпугивает. Наоборот, Хэйдзо становится еще интереснее. Он ловит взгляд Горо, немного горделиво вскидывает бровь. Горо отворачивается первым — конечно же, он отворачивается первым, потому что его так легко смутить. Следующие несколько месяцев пройдут великолепно. *** Ночует Хэйдзо на диване. Но он не жалуется, потому что диван, глубокого синего цвета, просто замечательный — на нем столько подушек, что улечься с комфортом не составляет труда. Просыпается он оттого, что кто-то ходит по дому. От этих звуков он рывком садится, а потом вспоминает, что он не у себя на Наруками да и в нынешней компании волноваться не о чем. Он тихо выбирается из-под одеяла и осторожно выглядывает из-за стены, подбираясь к кухне — оттуда звуки и доносятся. Хэйдзо удивлен и одновременно совершенно не удивлен тем, что видит там Горо у плиты. Сковороду с этого места не видно, но веселья ради Хэйдзо пытается угадать, что же там внутри. Ушки Горо топорщатся от усердия, он держит плоскую лопаточку, наверное, готовясь что-то перевернуть. Омлет? На Ватацуми с яйцами туго, но, возможно, вся эта заварушка с контрабандой решила проблему. — Утро, — приветливо говорит Хэйдзо. Горо подпрыгивает. — Омлет? — Что? — потрясенно спрашивает Горо. У него все еще немного дрожат ноги, и стоит он неровно, слегка повернувшись к Хэйдзо. На нем бирюзовый фартук, и этот оттенок напоминает Хэйдзо об одной советчице из издательства. Хэйдзо откладывает эту мысль на потом. — Что ты готовишь? — он неопределенно машет в сторону сковороды. — А. — Хвост Горо расслабленно опускается, а к лицу возвращаются былые краски. — Нет, не омлет. Блинчики. — Мне казалось, у вас проблемы с зерном. Горо пожимает плечами. — Не совсем. С момента… Ну, я думаю, ты понимаешь, в чем дело, так что нет смысла притворяться. Раз уж теперь нам не нужно закупать медикаменты на Рито, у нас, по сути, на всех хватает зерна. Объяснение логичное, и ничто в Горо не выдает, что он что-то утаивает, поэтому Хэйдзо верит его словам. К тому же, солдаты из отряда Путешественника говорили, что цена на зерно упала, так что данные сходятся. Он замечает миску с тестом у плиты и недоумевает, почему не увидел ее раньше. — А тебе… тебе нравятся панкейки? От этих слов Хэйдзо приходит в себя. Беспокойство Горо очевидно — начиная волнением в голосе и заканчивая тем, в какую тонкую линию сжаты его губы. — Да, конечно, нравятся. Горо улыбается, немного расслабляясь. Он все еще держится слегка настороженно, но Хэйдзо списывает это на близость к служителю комиссии Тэнрё. Другой вариант, который приходит на ум — единственный, который приходит ему на ум, — то, что проблема в нем самом, и эта мысль ему не нравится. Хэйдзо вел себя исключительно вежливо, ну, может, только дразнил слегка, но это не повод для того, чтобы Горо было некомфортно. Да и Хэйдзо знает, что дискомфорт проявляется не так, потому что он долгое время изучал людей и гордится тем, что знает язык тела, как свои пять пальцев. То, что чувствует Горо, совсем на это непохоже. На самом деле он даже, кажется, расслабляется в присутствии Хэйдзо. Хэйдзо решает не задумываться об этом. Скорее всего, Горо просто хочет за ним присмотреть. — Ой! — Тот издает какой-то странный звук, словно разочарованный чем-то, и отворачивается к сковороде, спешно переворачивая один из панкейков — в целом, не подгоревший, но чуть более румяный, чем должно быть. — Ну, можешь съесть этот, — заявляет Горо. — Я? — ошеломленно спрашивает Хэйдзо. — Ты мне предлагаешь? — Ну да. — Горо улыбается, и это совершенно не та реакция, которая, по логике, у него должна быть. — Ты все равно гость. Думал, что в собственном доме я оставлю гостя без завтрака, да, Сиканоин? — Я ведь еще и детектив, который работает на вашего бывшего врага, — не к месту напоминает Хэйдзо. Он расстраивает собственные планы и понятия не имеет, что им движет. — Тот, кто обнаружил, что ты связался с контрабандистами, и может в любой момент доложить об этом комиссии Тэнрё. Горо выглядит пораженным, словно он даже не думал об этом. — Я не гость, — горько выплевывает Хэйдзо. — Я пленник. Большая разница. Свою ошибку он понимает в ту же секунду, как Горо скрещивает руки на груди и поджимает хвост. Легко догадаться, что эти слова его обеспокоили, тут и экспертом быть не нужно, — а мнения их явно не совпадают. — И все равно я приготовил тебе панкейки, — тихо произносит Горо. — Это ведь нормально? Такой Горо кажется странным. Хэйдзо предполагает, что у всех есть комплексы, но ему больше нравится другая версия Горо, пусть и иногда слишком уж чувствительная. — Да бог ты мой, — бормочет Хэйдзо себе под нос. — Более чем нормально. Спасибо, генерал. — Не зови меня так. — Это должен быть приказ, но из уст Горо больше похоже на мольбу — особенно при том, что он в своем бирюзовом фартуке льет тесто на сковороду. Хэйдзо думает подчиниться в любом случае, так что это неважно. — Не зови меня «генерал». Мне от этого кажется, что мы враги. — Хм-м, — уклончиво тянет Хэйдзо — и это первый признак его озорства. — И как мне тогда тебя называть? Горо, я думаю, не подойдет. — Нет, Горо вполне подходит. — Горо ведется — и это восхитительно. — Полагаю, в этом случае мне решать, — Хэйдзо притворно задумывается, постукивая кончиком пальца по подбородку. Обычно, когда он думает, то беспокойно перебирает в руках все подряд. Никаких стереотипных постукиваний, но не суть. — Я бы лучше звал тебя как-нибудь иначе. Дорогой? Милый? — ухмылка расцветает в полную силу, Хэйдзо больше не сдерживается. — Хороший мальчик? Горо издает звук — по-другому это просто не описать. Хэйдзо понятия не имеет, что это, но то, что он такого добился, отзывается внутри трепетом. И отчетливее этот трепет чувствуется от того, что румянец расползается по лицу Горо, а хвост скручивается колечком. — Ты меня дразнишь, — воет Горо. Хэйдзо лениво пожимает плечами — виновен. — Ты не ответил на мой вопрос. — Нет! — мех на его ушках встает дыбом. — Хотя бы… хотя бы не на людях. — Ну так сейчас тут никого нет, дорогой. Горо сует ему в руки тарелку, кладет в нее три панкейка прежде, чем Хэйдзо успевает среагировать, и выпихивает его обратно в гостиную. Хэйдзо смеется, но оставляет Горо в одиночестве. Он ведь гость, в конце концов. Не стоит быть таким надоедливым. Только доев последний, Хэйдзо понимает: тот, подгоревший, Горо ему все-таки не положил. *** Дни проходят относительно спокойно. Горо уходит ранним утром, легко помахав на прощание и оставив для него завтрак. Это мило. От этого что-то внутри теплеет — от того, как приветливо Горо к нему относится, несмотря на явное недоверие. Ощущение приятное, пока после двухсекундного внимательного обдумывания Хэйдзо не понимает, что он, похоже, кажется, стопроцентно влюбился. Впервые в жизни Хэйдзо жалеет, что так хорошо понимает свои эмоции. Не то чтобы у него проблемы с чувствами. Нет, конечно! Хэйдзо очень эмоциональный, и им всегда движет интуиция. Но проблема в том, что Горо с ним ведет себя скованно — или, как минимум, настороженно. И наглядный пример — то, что он ни разу не разрешил Хэйдзо выходить из дома. Хэйдзо, конечно, выходит — берет запасной ключ с ключницы и гуляет по самым живописным местам. Но он всегда возвращается до того, как вернется Горо. Ему не кажется это проблемой, но было бы лучше все-таки получить какое-то разрешение. Проходит неделя, и он ждет, что Горо уйдет, как обычно, по своим делам, но вместо этого — Горо будит его. — Что? — тут же вскидывается Хэйдзо и с тревогой оглядывает, во что тот одет. — Что случилось? — А, да ничего, — смущенно отвечает Горо, машинально пряча хвост за спиной. Хэйдзо очарованно следит за движением. — Не пялься. — Не-а. Ты забавный. — Заткнись. — Горо огрызается раздраженно, но получается больше скомканно, словно он сдерживает смех. — Я… Я хотел позвать тебя с собой. — А? — Хэйдзо тут же обращает внимание на его слова и принимается собираться, выискивая все необходимое. — На свидание? Я абсолютно точно «за». — Нет! — Горо, словно упрямый ребенок, возмущенно скрещивает руки на груди. — У меня… рабочая встреча на Наруками, и я подумал, что ты хотел бы пойти со мной. Ну, знаешь, встретиться с друзьями и коллегами. Я недолго, так что ты не успеешь написать рапорт, или я пойду с тобой, если так будет лучше. — Это… — Неожиданно. Подозрительно. Невероятно доверчиво. — Мило с твоей стороны. А на самом деле тебе на Наруками зачем? Горо выдыхает, ушки прижимаются к голове. — От тебя ничего не скроешь, да? — Ты одет не как обычно, — замечает Хэйдзо. — Более свободно. К тому же, на переговоры Кокоми пошла бы с тобой, и я знаю, что их проводят на нейтральной территории при участии третьих лиц в качестве посредников. Твоя сумка забита под завязку, а ты предпочитаешь путешествовать налегке. Единственный логичный вывод — ты делаешь что-то тайно. — Ну, да, — нехотя признает Горо. — Но это все еще работа. Технически. — Ага, — соглашается Хэйдзо, вспоминая цвет его фартука. — Твоя подработка в роли мисс Хины, да? Горо ошарашенно таращит глаза. Хэйдзо кивает, удовлетворенный подтверждением своих подозрений. — В Издательском доме Яэ очень хорошо платят. Ну, во всяком случае, платили, когда я для них писал. — Он фыркает, замечая недоверчивый взгляд Горо. — Всякие сплетни, — поясняет он. — Информаторы для разного могут сгодиться. — Они правда хорошо платят, — неохотно сдается Горо. — В любом случае, ну, ты пойдешь со мной? Именно так Хэйдзо, тактично не столкнувшись с Этцу, оказывается в отгороженной комнате Великого Храма Наруками рядом с Яэ Мико, настороженно держа в руках камеру. — Хэйдзо, дорогуша, спасибо большое, что согласился помочь, — приторно улыбается Яэ. — Всегда рад, — подыгрывает Хэйдзо. — Но я здесь ради Горо. Я не фанат мисс Хины, но, может, после этого передумаю. — Ну эй! — шипит Горо из-за шторки, и в его голосе явно слышится смущение. Хэйдзо прикрывает ухмылку рукой, и Яэ, он видит, делает то же. — Он такой милашка, — вздыхает Яэ. В груди от ее слов становится как-то тревожно. В голове тут же всплывает картинка: смущенный и очаровательный Горо, довольно усмехающаяся Яэ, стоящая перед ним. На языке оседает горький привкус, словно что-то умерло и сгнило. Скорее всего, гордость Хэйдзо. Мысль о том, что кто-то еще может так дразнить Горо, ему не нравится. — Просто его слишком весело дразнить, — продолжает Яэ, но смотрит она сдержанно и отрешенно. Ждет реакции. Хэйдзо знает. Он сам так делал. Лучший ответ — безразличие. Он отчаянно хочет сдержаться и не отреагировать, как обычно. Но вместо этого заявляет: — У меня получается лучше. Яэ выгибает бровь, но больше никак не реагирует. Штора перед ними шуршит. Хэйдзо пристально наблюдает, как Горо выходит из-за нее, одетый в платье с огромным бантом на талии и чересчур вычурными свободными рукавами, прикрывающими руки в перчатках так тщательно, словно из демонстрация запрещена законом. Это должно выглядеть глупо. Это должно выглядеть нелепо. Горо, отвернувшись, вертит руками, у него краснеют щеки, и Хэйдзо тут же решает, что ему нравится. — Завершающий штрих, — тянет Яэ, выуживая палетку и почти угрожающе касаясь кожи Горо кистью. К счастью для психики Хэйдзо, Горо это не смущает, а пугает. Съемка проходит хорошо. Горо выполняет все указания Яэ, хотя по его виду заметно, что он лучше бы занялся чем-то другим, и Хэйдзо предполагает, что оплата явно стоит таких усилий. У него самого начинает болеть палец — так часто он щелкает затвором, — и тогда Яэ наконец решает, что они закончили. — Хорошего вам вечера, — напевает Яэ. Горо замирает от этих слов. — Как вы поняли, что мы будем вдвоем? — О, знаешь, — уклончиво начинает Яэ, но это не скрывает ее уверенности в своих словах, — Хэйдзо, дорогуша, у тебя там что-то на шее. Хэйдзо задумывается над значением сказанного, но то, как Горо отчаянно краснеет и начинает запинаться, помогает вспомнить: в их битве за сандалии Горо напал на него, и этот след майка Хэйдзо не скрыла. Он знает, на что это похоже, и в обычной ситуации бы все объяснил, чтобы пресечь слухи, но реакция Горо слишком уж умилительная, так что он даже не пытается. Горо спешно переодевается и умывается, избавляясь от доказательств. Вещи он даже не складывает — просто запихивает в сумку, полную секретов. — Спасибо, — бормочет Горо, когда они спускаются из Храма. — Ненавижу пересекаться с ней в одиночку. Хорошо, когда рядом кто-то есть. Хэйдзо легко улыбается — искренне и открыто. — Без проблем. Я насладился представлением. Горо бьет его сумкой по плечу. — Осторожнее, — дразнит Хэйдзо, и его улыбка обращается в усмешку. — Ты же не хочешь оставить еще один след, правда? Я думал, прошлого раза тебе хватило. — И ты туда же, — воет Горо, но из-за того, как он улыбается, Хэйдзо смотрит на него нежнее необходимого. — Давай, пойдем домой. Хэйдзо не напоминает о том, что они планировали заглянуть на Наруками. Ему там все равно не нравится, да и он там никому не нравится тоже. А даже если и нет, против его отсутствия никто возражать не будет. Может, в участке и расстроятся, что лишились своего лучшего детектива, но он так часто отсутствовал, что связь с Санго у них уже налажена. Никто не будет по нему скучать. Горо оборачивается. — Идешь? На Наруками никто не будет по нему скучать. На Ватацуми же кому-то не плевать. — Ага. Пойдем. *** — Что тебе вообще нравится? Хэйдзо отрывает взгляд от романа — какой-то детектив, забавный и вместе с тем безгранично глупый. — Ты, — бездумно отвечает он. — Нравится есть, — уточняет Горо. — Ну, знаешь, еда, — добавляет поспешно, видимо, понимая, что Хэйдзо может ответить. Теперь ему и отвечать не нужно — Горо уже краснеет от одной мысли о его возможных словах. Превосходно. Хэйдзо пожимает плечами. — Что-нибудь жареное. Еще лучше — хорошенько отжаренное. К его удивлению, Горо смеется — мягко и расслабленно. — Надо как-нибудь сделать пончики, — предлагает он. Его голос раздается совсем близко, и Хэйдзо запоздало понимает, что Горо уселся на диване рядом с ним. Действительно близко. — Хочешь внимания? — откровенно спрашивает он. — Поэтому стараешься быть рядом? — Угу, — спокойно тянет Горо. — Наверное. Такое бывает, особенно когда мне комфортно с людьми. Мне нравится разговаривать. Нравится проводить время в компаниях. Хэйдзо терпеть не может доверять людям, но иногда приходится это делать. Он мало что знает о гибридных расах, но он много знает о Горо после столь долгого наблюдения. И прямо сейчас Горо выглядит абсолютно расслабленным, настолько открытым, что он с подозрением относится к его словам. Потому что все это совершенно не сходится с тем, как Горо вел себя до этого момента. — Ты уверен? — спрашивает он осторожнее, чем обычно. Горо вздыхает. — Я в порядке, Сиканоин, — резко отвечает он прежним голосом. — Со мной все нормально. Я не сделаю ненужных выводов просто из-за того, что привык к твоему присутствию. Я тебе все еще не доверяю. — Конечно, — бормочет Хэйдзо, притворяясь, что верит. Потому что — не верит нисколько. То, как Горо сидит рядом с ним, выражает только доверие, настолько он беззащитен и уязвим. Хэйдзо убирает книгу и кладет подушку рядом с бедром. Горо тут же ложится на нее лицом и закрывает глаза. Ладонь Хэйдзо замирает над ним на секунду, а потом он решает — к черту — и ласково почесывает его за ушками. — Что ты хочешь на ужин? — произносит Горо в подушку, и голос его звучит странно поломанно — сонно и радостно одновременно. — Не знаю. Хэйдзо продолжает лениво поглаживать его. Горо вздыхает и вжимается в подушку сильнее. — Жареные грибы с горошком? Вместо ответа Хэйдзо согласно угукает. — М-м-ладно, — довольно выдыхает Горо. Глаза его по-прежнему закрыты, поэтому Хэйдзо пользуется возможностью его рассмотреть. Горо выглядит спокойным, совершенно не похожим на генерала, чью роль он исполняет днем. Даже в собственном доме он не носит свободную одежду, отдавая предпочтению чему-то более солдатскому. Хэйдзо не спрашивал, но он думает, что уже знает ответ. Дело в резковатости движений Горо. В том, что он всегда берет с собой колчан, когда выходит из дома. В том, что он добровольно задерживается в казармах с солдатами, даже если ему давно пора. Хэйдзо вполне не против о нем позаботиться. Но вместо этого он просто не прекращает ритмично поглаживать его по голове. Решение не идеальное, но, возможно, и этого будет достаточно. *** Проведя достаточно много времени у Горо — так много, что даже синяк на плече успевает зажить, — Хэйдзо наконец-то просыпается раньше него. Горо каждое утро встает с рассветом, если не раньше. Хэйдзо в такой час еще спит, но он всегда по уровню его энергии может сказать, как давно тот проснулся. Он не пьет кофе — и это странно, потому что в комиссии Тэнрё все, и Хэйдзо тоже, кофе пьют в таких объемах, словно не их желудкам его переваривать. Горо, узнав об этом, купил ему кофе и каждое утро заваривал для него кофейник. И это, наверное, лучший в мире подарок. Суть в том, что Горо для него делает все и никогда не жалуется на это. Ему, кажется, даже приятно, но Хэйдзо все равно чувствует себя виноватым, а эту эмоцию он терпеть не может. За окном еще темно, поэтому Хэйдзо приходится зажечь множество свечей, чтобы хоть что-то увидеть. Он страдает у плиты — проливает на себя горячее масло, даже почти режется об нож. Но результат стоит всех его мучений. Горо просыпается, как по команде, сонно моргает и трет глаза. — Утречка, — мелодично тянет Хэйдзо. — Утречка, — машинально отвечает Горо, а потом удивленно таращит глаза. — А? — Я приготовил завтрак, — объясняет он, расставляя тарелки на небольшом кухонном столе — его как раз хватает на двоих, и они всегда пользуются им, потому что от обеденного стола дом кажется слишком большим. — Конджи и ютяо, этому я научился в Ли Юэ, и пончики, как в Фонтейне. И еще джем — клубничный и из фиалковой дыни. Целое мгновение лицо Горо не выражает ничего. Целое мгновение Хэйдзо неловко переминается с ноги на ногу. Целое мгновение он переживает, что перешел черту. Но все переживания проходят, когда Горо широко улыбается. — Это, пожалуй, самое милое, что для меня делали за последние пару лет, — тихо произносит он. — Спасибо. — Это же просто завтрак, — бормочет Хэйдзо, но Горо уже с явным удовольствием вгрызается в пончик. — Потрясающе, — выдыхает Горо. У него на губах остаются крупицы сахара. Хэйдзо хочется дотронуться и стереть их прикосновением. — Ты потрясающий. Хэйдзо внимательно оценивает его слова. В них слишком много смысла, он точно знает, но он не хочет этого показывать. Его часто хвалят, и похвала для него никогда ничего не значит. Коллеги каждый день называют его работу шедевральной. Преступники в узких кругах вздрагивают лишь от упоминания его имени. Чиновники восторгаются его эффективностью и действенностью его методов. Но Горо… Горо другой. Он знает почему. И почти жалеет, что знает. В ушах эхом отдаются его слова. Я тебе все еще не доверяю. — Я в курсе, — просто отвечает он. Пончики на вкус — восхитительны. После этого Хэйдзо больше не готовит завтраки, потому что Горо по-прежнему просыпается раньше, но несколько раз в неделю он готовит им ужин. Горо всегда спорит, говоря, что это не обязательно, но он каждый раз так ярко улыбается, что Хэйдзо ни за что не готов прекращать. *** Если Хэйдзо что и понял за время своего добровольного заточения на Ватацуми, так это то, что диван Горо — просто удивительно удобный. Вполне возможно, самый удобный из всех, на которых ему доводилось спать. Подушки у него в меру мягкие, а по размеру он как раз такой, что Хэйдзо прекрасно на нем умещается. Поэтому он не предлагал что-то изменить. Иногда по вечерам он видел, как Горо замирает в дверях, направляясь в спальню. Как оборачивался к Хэйдзо, свернувшемуся на диване с книгой. Он явно колебался, и хвост его подрагивал беспокойно. Но каждый раз, без исключений, Горо молча уходил к себе. Хэйдзо не идиот. Он знает, о чем Горо думает, о чем хочет спросить. Но Хэйдзо об этом тоже никогда не заговаривал, потому что его абсолютно устраивает текущее положение вещей. Этот вечер — как раз из таких. Горо стоит в дверях, прижимая подушку к груди. Одежда, в которой он спит, больше похожа на домашнюю, и видеть это приятно. Он пялится, и это слишком уж очевидно. Хэйдзо притворяется, что не замечает, — ради них обоих. Все в порядке. Горо уйдет через пару секунд. Хэйдзо переворачивает страничку, даже не прочитав. — Сиканоин. Он поднимает взгляд. Он ждет, что Горо сейчас начнет предлагать, заикаясь, что будет извиняться за то, что диван неудобный, или пожалуется, что кровать слишком холодная. Скажет что-нибудь смущенное, неуверенное и сдержанное. Покажет ту свою часть, которую можно увидеть только наедине, когда ему не нужно быть уверенным генералом, оправдывая ожидания других. И поэтому его так ошарашивает то, что Горо смотрит ему прямо в глаза и говорит: — Пойдем со мной. — У тебя отличный диван, — по большей части, из вежливости отвечает Хэйдзо. На самом деле он просто выигрывает время, не в силах решить, согласиться ему или отказаться. С одной стороны — ему очень хочется. С другой — интуиция все еще молчит. Горо не отступает. — Я знаю, — мягко и уверенно говорит он. Его голос все еще не похож на голос человека, ведущего за собой армию, но Хэйдзо знает об этом не так уж много. — Но кровать удобнее. Хэйдзо медлит. Прежде чем он принимает решение, Горо подходит ближе и пригвождает его взглядом, на который интуиция, словно отголоском сна, отзывается громким ревом в ушах. На это ответ не требуется. Горо уходит, и Хэйдзо идет за ним. Ни больше, ни меньше. Дверь за ним закрывается с тихим щелчком. Этот звук — финальный, обязывающий аккорд. Звук ошибки, но от этого только правильнее. Хэйдзо здесь уже бывал, но всего пару раз. Спальня Горо из всех комнат, кроме кухни — которую можно взять в расчет лишь потому, что Хэйдзо сам обставил ее всякими безделушками, чтобы сделать свое присутствие ощутимым, — кажется самой обжитой. В целом спальня выглядит, как обычно, с той лишь разницей, что кровать, днем застеленная хрустящими темно-синими простынями и сине-зеленым покрывалом, сейчас расправлена, а в центре кучей свалены подушки и одеяла. — Как тут все отличается, — тихо выговаривает Хэйдзо — потому что говорить громче в этой комнате кажется кощунством. Горо, сонный, на это не отвечает, только говорит: — Забирайся. Хэйдзо лишь теперь замечает его, зарывшегося в эту кучу. Хвост обвивается вокруг уголка одного из одеял, а к груди он прижимает подушку. — Ну если ты настаиваешь, — тянет Хэйдзо и пробирается под одеяла, ворочаясь, пока не чувствует что-то мягкое и теплое под пальцами. Он слишком поздно понимает, что это Горо, свернувшийся калачиком. Слишком близко и, вместе с тем, слишком далеко. Хэйдзо пытается отстраниться, но Горо ловит его за руку еще до того, как он двигается всерьез. — Не надо. Я… Я правда не против. — Тебе нравится, — заключает Хэйдзо. Горо смущенно подтверждает его мысли. — Ладно. Если ты так хочешь. Вместо ответа Горо только двигается ближе — так, что теперь всей спиной прижимается к груди Хэйдзо. Это, по большей части, приятно. Хэйдзо нравится. Очень нравится. И это пугает. Поэтому он лежит, боясь шелохнуться, чтобы Горо ничего не заметил. В конце концов он расслабляется под приятной тяжестью одеял и от тепла Горо и засыпает. Он знает, что ему что-то снится, но утром ничего не может вспомнить. Он уверен, что проснется один. В конце концов, не впервые ведь. И Горо в любом случае просыпается раньше, так что Хэйдзо особо ни на что не надеется. Но нос щекочет шерсть, он обнимает что-то теплое, а через окно пробиваются солнечные лучи. Хэйдзо просыпается резко. Горо все еще здесь. Он провел рядом всю ночь. Не проснулся, как обычно, рано утром, а значит, проспал дольше, чем всегда. Хэйдзо знает, что Горо не похож на тех, с кем у Хэйдзо были интрижки — они уходили на рассвете, оставляя на столике подписанное соглашение о неразглашении, — но ощущения все равно странные. — Ты по-прежнему здесь, — шепчет Хэйдзо, просто чтобы убедиться, что не спит. Горо что-то неразборчиво бормочет во сне. Хэйдзо разглядывает его дольше, чем нужно. В животе что-то приятно сжимается — самое замечательное и ужасное чувство впервые за долгое время. Так ощущается свобода. Так ощущается закрывающаяся дверь клетки, что он построил собственными руками. *** Происходящее быстро становится проблемой. По отдельности все просто замечательно: Хэйдзо знает, что каждый кусочек информации в отрыве от остальных не несет в себе ничего криминального. Ну точнее, его разум знает. А вот сердце — нет. Два и два никогда не дают пять, это очевидно, но Хэйдзо нравится представлять, что все их моменты своеобразного взаимодействия больше, чем есть на самом деле, похожи на то, что он хочет. Легко притворяться — когда просыпаешься в постели Горо, завтракаешь с ним и каждый день ждешь его возвращения домой. Легко притворяться, когда Горо по-прежнему краснеет каждый раз, когда Хэйдзо придумывает очередную глупую кличку. Проблема в том, что притворяться становится все сложнее, стоит Хэйдзо вспомнить об остальной жизни Горо. Проблема в Кадзухе Каэдэхаре. — Тебе он понравится, — уверяет Горо, закрывая за ними дверь. Покидать дом вот так, наблюдая, как Горо собирает все необходимое, — до странного по-домашнему уютно. — Он замечательный. — Не сомневаюсь, — мрачно бормочет Хэйдзо. — Серьезно, Сиканоин, — Горо вздыхает, но все равно идет вперед. Хэйдзо идет следом — как всегда. — Что с тобой не так? Хэйдзо фыркает. Пристально смотрит на свои сандалии, не поднимая взгляд, пока они спускаются к пляжу. — Понятия не имею, о чем ты. — Ты раздражен, — не к месту заявляет Горо. — Я же вижу, что ты как-то странно себя ведешь. Обычно ты быстро ходишь и всегда глазеешь по сторонам, когда мы куда-то ходим. И постоянно об этом говоришь. — Горо легко улыбается на этих словах, но Хэйдзо решает не задумываться об этом. — И ты даже не назвал меня никакой глупой кличкой сегодня. — Я просто устал, — Хэйдзо лжет сквозь зубы, ненавидя то, что сам себя выдает. Каждый шаг в сторону пляжа, словно шаг на собственные похороны. Горо тяжело вздыхает и тянет его с дороги, вынуждая остановиться. — Хей, скажи мне, что не так. Хэйдзо не говорит. — Мы никуда не пойдем, пока ты не скажешь, — требует Горо. — Нельзя заявиться на праздник Сопротивления в таком настроении! — Праздник Сопротивления, — огрызается Хэйдзо, цепляясь за эту фразу, хотя причина его раздражения вовсе не в этом. — Мне кажется, тебе не стоит приглашать шишек из Тэнрё на такие праздники, разве нет? Горо пару мгновений молча думает над его словами, мило поджав губы. — Почему нет? — Почему нет? — удивленно переспрашивает Хэйдзо. — Я твой враг. Я борюсь за то, что ты ненавидишь. — Война закончилась, Сиканоин, — тихо произносит Горо. Какая ирония — это говорит ему человек, который спустя столько месяцев продолжает носить с собой колчан. — Если бы ты переживал из-за этого, ты бы на Ватацуми никогда не приехал. Не хранил бы нашу тайну, чтобы защитить нас. Тебе не плевать, Сиканоин. Я знаю, что нет. Это правда, но слышать такое от Горо — из всех людей-то — все равно странно. Может быть, это самое откровенное признание доверия, которое Хэйдзо когда-нибудь от него услышит. От этой мысли, хоть и должно было полегчать, становится только хуже. У Горо, наверное, нет никаких проблем с тем, чтобы сказать кому-то, что он им доверяет. У него нет проблем с тем, чтобы сказать Каэдэхаре, что он ему доверяет. Нет, только Хэйдзо этого не заслуживает. Горо терпеливо сжимает его плечо. — Что на самом деле не так? — Каэдэхара, — неохотно ворчит он. Признание дается ему тяжело. — Серьезно? — Горо смеется легко и свободно. — Я же говорю, он тебе понравится. Он потрясающий. У него тоже анемо глаз бога, так что вам будет, о чем поговорить, да? — А еще он пират, пишет стихи, ведет себя сдержанно и ни за что не отвечает, — раздраженно перечисляет Хэйдзо. — А еще он, готов поспорить, милый, да? Одного со мной роста? Вежливее? И явно с лучшими моральными качествами? Хэйдзо затихает, высказав все свои изматывающие мысли. В его голове еще тысяча сравнений, но ему не хочется все это проговаривать. Большинство из них касаются настолько глубоких тем, что с легкостью выдадут истинную причину беспокойства Хэйдзо. Уверен, он точно знает, что тебе нужно, и дает тебе это, ничего не спрашивая. — Сиканоин, — медленно произносит Горо, и улыбка на его губах слишком уж напоминает усмешку, — ты ведь ревнуешь, да? Хэйдзо вообще-то очень хороший лжец. Но сейчас он не может выдавить из себя ответ. Да это и вопросом-то не было. — Ревнуешь, — заключает Горо с абсолютно довольным видом. — Знаменитый детектив Сиканоин ревнует к бывшему преступнику без единой моры в… — Хватит так меня звать, — перебивает Хэйдзо. — Сиканоин. Горо на секунду замолкает. Он выглядит сбитым с толку, но быстро приходит в себя. — Хэйдзо, — задумчиво тянет он. — Хэйдзо, — он широко улыбается. — Мне нравится. Хэйдзо — вполне предсказуемо — чувствует эгоистичное удовлетворение от того, как Горо произносит его имя. Может, это больше похоже на признание. Может, он просто хочет почувствовать, что они с Горо ближе, чем есть на самом деле. Может, то, как Горо зовет его, просто успокаивает его ревность, словно знак верности, показывающий, что Хэйдзо удалось занять в жизни Горо важное место, что он не просто пленник, которого держат здесь, чтобы он не смог доложить в комиссию. — Теперь можем идти? Хэйдзо почти хочет отказаться. Странно думать, что Горо знает так много людей, даже похожих на него, но Хэйдзо знает, что ему там и правда не место. Горо пригласил его в знак перемирия, и поэтому нужно взять от этого вечера все, что получится. И Хэйдзо кивает. Так называемый праздник Сопротивления на праздник совсем не похож. Те, кто там служил, просто собрались вместе, и в этом нет никакой угрозы. Хэйдзо весь вечер чувствует себя хорошо и даже знакомится с парой человек, на которых когда-то жаловалась Сара. То, что Горо от него не отходит, помогает — он таскает его за собой, словно с трудом добытый приз, и все время зовет по имени. Кадзуха Каэдэхара не появляется. Кокоми извиняется за него, говоря, что он сейчас с Путешественником на каком-то архипелаге. Хэйдзо почти не стыдно за то, что его это радует. И потом, когда вечер заканчивается, в постели Горо оказывается он. И если Хэйдзо намеренно обвивает его ноги своими, никому не нужно об этом знать. *** — Ты не скучаешь по Наруками? Хэйдзо чуть не роняет пакет с шоколадными круассанами. Горо вздрагивает. — Извини, — бормочет он, открывая дверь. — Я проснулся и не нашел тебя. Подумал, что ты сбежал или еще что-нибудь. — Я принес завтрак, — говорит Хэйдзо, и это не ответ на вопрос. Горо забирает пакет, его ушки встают торчком от явной радости, когда он заглядывает внутрь. Хэйдзо мысленно хвалит себя, направляясь на кухню: то, что Горо сладкоежка, не то чтобы секрет, но тот все равно продолжает уверять, что у него нет предпочтений в еде. — И все же… Хэйдзо приходится смириться. Он надеялся избежать разговора на тему «Когда ты собираешься сбежать» во многом потому, что не хочет признаваться — эти месяцы на Ватацуми были едва ли не лучшими в его жизни. — Я никуда не собираюсь, — произносит он, хоть и знает, что этого недостаточно. Горо оборачивается к нему с двумя тарелками круассанов. Хэйдзо, конечно, удивился, обнаружив здесь пекарню, в которой можно найти круассаны, как в Фонтейне, но жаловаться не на что. Надо признать, они довольно вкусные. — Не понимаю, — с набитым ртом выговаривает Горо. — Ты же сам сказал, что ты здесь пленник. Если все так, то почему ты не ушел? Я хочу, чтобы тебе здесь нравилось. — А как иначе. Мне бы здесь в любом случае понравилось. Здесь все равно лучше, чем на Наруками. — Ты врешь, — заявляет Горо — так уверенно, несмотря на то, что это неправда. — Нет. — Хэйдзо со вздохом отодвигает от себя тарелку. — Хочешь начистоту? Горо кивает. — Мне там не нравится, — выдыхает он так, словно это большой секрет. — На Наруками. Все чего-то от меня ждут. Всем нужен детектив, но никому не нужен просто Хэйдзо. На Наруками всем плевать, кто я, кем хочу быть. Их волнует только то, что я делаю благодаря своему уму и наблюдательности. Но здесь… Думаю, здесь я больше похож на самого себя. Это мой побег. Здесь мне нравится. Он замолкает. С языка почти срывается «я люблю тебя», но Хэйдзо проглатывает эти слова, как и всегда. Горо обдумывает сказанное в многозначительной тишине. Хэйдзо снова кусает круассан, но вкус его уже не так хорош. — Тебе разве не хочется вернуться туда из-за чего-нибудь? — подсказывает Горо. — Из-за кого-нибудь? Его выдает то, как меняется голос. Хэйдзо тут же за это цепляется. — Я ни с кем не встречаюсь, — отвечает он, улавливая верный смысл в вопросе Горо. — У меня нет никаких причин возвращаться на Наруками. — Ты… — Горо очаровательно, стыдливо краснеет. — Ты ни с кем не встречаешься. — На Наруками, — перефразирует Хэйдзо. Горо чуть склоняет голову, и его ушки опускаются вслед за движением. Какое же влияние он оказывает на Хэйдзо, просто ужасно. — А здесь? Здесь ты с кем-нибудь встречаешься? И — Хэйдзо хватается за эту возможность. Ладно, Хэйдзо всегда хватается за возможность, но обычно его интуиция молчит. Но сейчас его интуиция очень настойчиво толкает его предпринять хоть что-нибудь. — Смотря по обстоятельствам, — медленно произносит Хэйдзо. Он понимает, что не ошибся в выводах, когда Горо громко и рвано выдыхает. — Каким? — Поцелуешь ты меня в следующие десять секунд или нет. Горо не тратит время на слова. Кончиками пальцев он невесомо касается подбородка Хэйдзо, а затем — врезается в губы поцелуем. Получается неловко, но Хэйдзо нравится, потому что Горо, даже вжавшись бедрами в стол, умудряется выглядеть совершенно отчаявшимся, словно пытается проявить себя. Глупая мысль — Горо множество раз проявлял себя до этого. Хэйдзо отстраняется на мгновение. Горо смущается целых пару секунд, пока Хэйдзо не утягивает его к себе на колени и не зарывается пальцами в его волосы. Он касается его губ зубами и вместе с этим тянет за прядку у самого ушка, и удовлетворенный стон, что раздается в ответ, стоит абсолютно всего. О круассанах, конечно же, еще очень долго никто не вспоминает. *** О случившемся они не разговаривают. Горо уходит на встречу, и эту тему никто не поднимает. Хэйдзо не покидает дом. В обычное время он бы пошел прогуляться или еще что-нибудь, что помогло бы немного успокоить мысли. Но сегодня он лежит на диване и вспоминает, каково это было — спать на нем. — Я приготовил ужин, — говорит он, когда слышит щелчок замка. Это явно Горо, вернулся домой на закате, как обычно, измотанный. Тот оставляет лук у двери с таким облегчением, словно тот оттягивал его плечо весь день. — Суп из редиса и картофельные крокеты. — Спасибо, — выдыхает Горо и берет тарелку. Хэйдзо молча кивает. Неловкость между ними — ощутима, но он правда не знает, что сказать. Ест суп. Горо напротив делает то же самое. Хэйдзо старается не пересекаться с ним взглядом. — Мне нравится, когда ты так делаешь, — произносит Горо, и Хэйдзо чувствует смущение в его голосе до того, как видит румянец на щеках. — Готовишь для меня. Хэйдзо комплимент не принимает. — Я думал, тебе нравится готовить. — Мне нравится помогать людям, — признает Горо, опуская ложку в тарелку. — Но я… — он краснеет еще сильнее, и Хэйдзо бы напрягся, не знай он об этой его особенности. — Когда обо мне заботятся, мне тоже нравится. — О. — Ага. Хэйдзо кусает крокет. — Я не хочу, чтобы все это было только на один раз, Си… Хэйдзо. — Румянец на щеках Горо не пропадает, но смотрит он уверенно. — Я хочу, чтобы все продолжалось. Ты м… — он прокашливается, явно пытаясь избежать этих слов. — Мне нравится с тобой разговаривать. Мне нравится с тобой целоваться. Хэйдзо хочет произнести вслух то, чего Горо так боится. Хочет сказать ему, что еще никому не было дела до его настроения, еще никто не старался сделать так, чтобы ему стало лучше, еще никто не терпел его рядом так долго, как Горо. Он знает, что иногда его бывает много. Сложно о таком забыть, когда на работе постоянно об этом напоминают. — Тогда одним разом мы не ограничимся, — отвечает он. Произнести это оказывается легко, но еще легче — растаять от прикосновения губ Горо. *** И действительно, одним разом они не ограничиваются. И даже двумя, и тремя, и четырьмя. На третий день Хэйдзо сбивается со счета, а он вообще-то в этом очень хорош. *** В Мондштадте говорят: все хорошее когда-нибудь заканчивается. В Ли Юэ говорят: праздники не длятся вечно. Наверное, в Инадзуме говорят что-то вроде: вечность длится столько, сколько того пожелает архонт. Хэйдзо ненавидит все эти поговорки, потому что знает — они правдивы. Ему нравится на Ватацуми. Ему нравится жить у Горо и платить ему за это поцелуями — утром, вечером, когда угодно. Но, как Горо и говорил в самом начале, дело заняло всего несколько месяцев. Как раз до момента, пока сегунат не освободит от налога необходимые Ватацуми товары. Потом у Хэйдзо больше не будет причин оставаться. — Сегодня. Хэйдзо, даже не спрашивая, знает, о чем идет речь. Он не поднимает взгляд от своей тарелки, вглядываясь в идеальное соотношение риса и жареного яйца. — Я думал… ну… — палочки Горо опускаются на стол с легким стуком. — Думал, что ты захочешь отправиться со мной на переговоры. Это не проблема. Раз уж ты работаешь в Тэнрё, то сможешь официально к ним присоединиться. Хэйдзо выгибает бровь. — Ты хочешь, чтобы я на них присутствовал? — Конечно! — вскидывается Горо, и его хвост распушается за его спиной. — Почему нет-то? — Ну, не знаю, — отгораживается Хэйдзо, опуская палочки и так и не пробуя свою идеальную порцию. — Просто потому, что кто-то еще присоединится к оппозиции на самых важных на сегодняшний день переговорах. Действительно, почему же. — Оппозицию?.. — Горо хмурится. То, как легко его понять, просто очаровательно, но иногда Хэйдзо жалеет, что не может найти своим навыкам более полезное применение. — Хотя ты же будешь на нашей стороне. То есть я держал тебя в плену последние три месяца и отпущу, только если переговоры пройдут успешно, — Горо фыркает, словно это не что-то серьезное. Отпустит. Хэйдзо машинально понимает эту фразу как выгонит. Звучит неприятно. Ужасно. — К тому же, — уже мягче добавляет Горо, — я был бы рад, если бы ты пошел со мной. Хэйдзо обдумывает правдивость этого высказывания целую долю секунды, прежде чем Горо не решает все за него, целомудренно целуя в уголок рта, и Хэйдзо сдается. Не потому, что Горо его убедил, а потому, что он очень, очень слабый человек. — Хорошо. Я пойду с тобой. Широкая улыбка Горо рассеивает все сомнения. По дороге на переговоры Хэйдзо успевает передумать несколько раз. От телепортации его подташнивает, а от фиолетовых флагов сегуната веет плохо скрываемой угрозой. Пара солдат Ватацуми узнает его и приветливо машет. Пара солдат Наруками — тоже, но они только недоуменно пялятся. Он никому не отвечает, вместо этого следуя за уверенным шагом Кокоми. — Доброе утро. — он слышит голос, раздающийся со стороны огороженной под переговоры территории, и почти ухмыляется, потому что он хорошо ему знаком. — Ваше превосходительство. Генерал Горо. — Сара Кудзё, — Кокоми приветствует ее искренне, но холодно. — Поскольку нашу сторону представляют два человека, мы решили, что будет логично предложить кого-то и комиссии Тэнрё. Хэйдзо старательно давит усмешку, выходя к ним, но опасности удается избежать. То, как Сара Кудзё бледнеет, — бесценно. — Сиканоин, — шипит она. — Здравствуй, — вежливо приветствует он. Сара выглядит так, будто хочет схватить ближайшее копье и вогнать ему в живот, затем наступить ему на грудь и вырвать глаза. В целом, это ее обычное состояние. — Пожалуйста, — Хэйдзо непринужденно машет рукой — этому он выучился у чересчур богатых дипломатов, — не стоит из-за меня задерживать обсуждение. Сара закрывает глаза и делает глубокий вдох — так громко, что слышно даже с другой стороны стола. — Хорошо, — говорит она с явным усилием. — Давайте начнем. На повестке сегодня обсуждение кризисного положения острова Ватацуми. — Согласно статьям 3 и 18 уголовно-процессуального кодекса военного времени, Ватацуми находится в состоянии масштабного кризиса, — начинает Кокоми. Судя по теням под ее глазами, она явно тщательно подготовилась. — Мы просим полной отмены налоговых сборов и импортных пошлин на товары первой необходимости, ввозимые с острова Рито. Хэйдзо чувствует странную гордость, пока она перечисляет дефицитные товары. Конечно, как представитель комиссии Тэнрё он должен выступить против их предложения, но стоит признать — у нее получилось впечатляюще и очень, очень убедительно. Даже слишком убедительно, потому что Сара кивает и записывает все в свою учетную книгу. Хэйдзо знает, что для Ватацуми — это огромный шаг вперед. Их жизни станут лучше, туризм на острове расцветет с новой силой, у жителей появится гораздо больше возможностей. Все могло бы стать легче. Все станет легче. Для каждого. Но Хэйдзо эгоистичен, потому что об этом он не думает. Под эхом отдающиеся в ушах слова Кокоми, под шелест пера Сары Хэйдзо не может заставить себя думать о хорошем. Он решается взглянуть на Горо, сидящего напротив с таким видом, словно они по-прежнему враги. Он притворяется, что они по-прежнему враги. Горо смотрит исключительно на Сару. Обидно. Хэйдзо может думать только о том, что, когда переговоры закончатся — явно в пользу Ватацуми, — у него больше не будет причин там оставаться. Он может приехать как турист, конечно, но это другое. За последние несколько месяцев Хэйдзо каким-то образом умудрился задурить себя тем, что он особенный. И не только для Ватацуми, хотя лучше об этом не задумываться. На Наруками знают его имя, но не знают его самого. На Ватацуми ему не нужно быть Хэйдзо Сиканоином, выдающимся детективом комиссии Тэнрё. На Ватацуми ему не нужно так много притворяться. Когда Сара передает окончательную версию договора для подписи Кокоми, сердце Хэйдзо пропускает удар. — Все прошло успешно, — говорит Сара сухо, но искренне. — И правда успешно, — соглашается Хэйдзо. Даже ему самому эти слова кажутся вымученными. Горо бросает на него странный взгляд, но больше никто не замечает. Хэйдзо улыбается ему, и неосознанная шутливость скрывает то, насколько он жалок, словно занавес, хранящий секреты фокусника. Он хочет, чтобы Горо заметил. Чтобы сказал что-нибудь. Поспорил с ним — прямо здесь, прямо сейчас, на глазах у пары десятков солдат каждого региона. Он хочет, чтобы Горо спросил, почему он недоволен результатами, и тогда он изо всех сил прокричит о своем нежелании насильно покидать Ватацуми. Горо разворачивается. Догоняет Кокоми на пути обратно и идет за нею шаг в шаг. Сердце Хэйдзо не разбивается. У него нет никакого эмоционального срыва. Он просто почти с презрением смотрит на Сару и уходит следом за Горо. *** Официально договор вступает в силу всего через два дня. Хэйдзо чувствует неприятное удивление. Обычно в комиссии Тэнрё про эффективность никто не знает. Иронично, что единственный раз, когда он хотел, чтобы процесс замедлился, они взяли себя в руки и сделали, как положено. — Полагаю, пора прощаться, — говорит Горо, прочитав новости. И наконец-то, наконец-то Хэйдзо находит своему умению понимать людей подходящее применение. Потому что это явно неправда или правда, но не все. Горо улыбается широко, тут не придраться, но улыбка кажется неискренней, словно ей чего-то не хватает. Его хвост совсем не двигается, тоже не сочетаясь с его напускной радостью. Это просто маска. Хэйдзо позволяет себе надеяться, что Горо тоже не хочет, чтобы он уходил. — С чего бы? — Хэйдзо на пробу говорит это нейтральным тоном. Горо громко вдыхает — неровно, резко. . — Не знаю, — выдыхает он. — Просто подумал, что ты захочешь уйти как можно скорее. Ну, знаешь, раз уж я тебя все это время держал в плену. Хэйдзо, в целом, не самый умный человек. Он хорошо раскрывает дела благодаря своему неуемному любопытству и тому, что подмечает детали, которые другие люди сознательно игнорируют. Многие считали его невероятно надоедливым, пока он не нашел место, в котором нашлось применение его талантам. Но если дело касается импульсивности и здравого смысла — у Хэйдзо с этим большие проблемы. И именно поэтому он отвечает: — В плену ты держал только мое сердце. К огромному удивлению, Горо тяжело вздыхает в ответ. Он впервые не краснеет, не смущается так мило, как умеет только он. — Не шути со мной, Сиканоин. Я знаю, что тебе плевать. Все в порядке. Я знаю, что дело не во мне. Сиканоин. Это больно. Он знает, что Горо больше не скажет «Я тебе не доверяю», но фамилия в этой ситуации означает то же самое. — Я думал, что теперь ты зовешь меня Хэйдзо. Горо пару мгновений смотрит на него нечитаемым взглядом. А потом опускает глаза, защищаясь, и это совершенно не вяжется с образом победоносного генерала. — Нам пора перестать притворяться. Теперь уже Хэйдзо пялится на него. — Я тебя отпускаю, Сиканоин. Хэйдзо не понимает почему. Хоть убейте, не понимает. Даже как гость он относился к Горо приветливо и ласково. Разве он обманывал его последние несколько недель? Несколько месяцев? Хэйдзо, конечно, точно знает ответ. Почему Горо в нем сомневается? Непонимание вспыхивает внутри, но внешне Хэйдзо никак этого не выдает. Вместо этого он придает лицу самое нейтральное выражение. — Я уйду вечером, — обещает он. Горо кивает. — Меня все равно не будет, так что не проблема. Открывает дверь. — Подожди, Горо!.. Он оборачивается. Стоит одной ногой за порогом, но не двигается. — Пока ты не ушел, — тихо поясняет Хэйдзо и целует его быстро и отчаянно. Горо удивленно вдыхает, пока Хэйдзо берет от поцелуя все, что возможно, стараясь изо всех сил оставить хорошие воспоминания. Не только Горо, но и самому себе, собственной памяти. Он не хочет забывать, что здесь случилось. Не хочет забывать, каким Горо бывает — его прикосновения, голос, вкус. Горо ошарашенно смотрит на него, а его губы припухли и покраснели от поцелуя. — Ты… Хэйдзо пожимает плечами так обыденно, как только может. — Если я должен уйти, то считай это моим прощальным подарком. — Если ты… — Горо смотрит на него так, словно видит что-то абсолютно незнакомое. — Если ты должен уйти? — Я был бы не против задержаться. — Хэйдзо выбирает самую нейтральную формулировку, но должно сработать. — В смысле на Ватацуми? Или… или со мной? — И то, и другое. Горо, вздохнув, заходит обратно и закрывает за собой дверь. — Хэйдзо, — медленно говорит он. — Хэйдзо Сиканоин. Известный детектив комиссии Тэнрё, который проводил подозрительно много времени на Ватацуми в последние полгода и даже во время войны. Замеченный в отношениях с людьми из других комиссий, даже с иностранцами, и никогда не задумывающийся о последствиях. — Они обычно подписывали соглашение о неразглашении, — добавляет Хэйдзо, и это совсем не помогает. — Так что поздравляю вашу разведку. — Я не об этом, — перебивает Горо, шагая по прихожей и сжимая прядки у самых ушек. — Я о том, что как, по-твоему, я себя чувствовал, когда ты начал проявлять ко мне интерес? И до Хэйдзо наконец-то доходит. Ему хочется рассмеяться. Он никогда так долго не ухаживал за кем-то, не делая попыток сблизиться, и к тому же, в большинстве случаев люди сами к нему подходят, а он обычно не отказывается от нового опыта. И для работы это тоже полезно. Он в курсе, что он не единственный, кто следует этой тактике, учитывая невероятно блистательную репутацию управляющего клана Камисато. Как Горо мог подумать, что он хоть чем-то похож на кого-то из тех, с кем у него были интрижки? — Ответь-ка мне, — медленно начинает Хэйдзо. — Я хоть раз просил тебя держать хоть что-нибудь в тайне, не говоря уже о соглашении? Горо молчит. — Думаешь, я бы стал месяцами разговаривать, жить с кем-то из них? Думаешь, я делал все это просто так? — Хэйдзо… — шепчет Горо. — Ты особенный, — договаривает Хэйдзо, и он уверен, что смотрит на Горо с обожанием, но ему плевать. — Ты другой. Горо, кажется, льстят его слова, судя по тому, как пушатся его ушки. — Правда? — Они все были всего лишь симпатичными. — Это вырывается само, и Хэйдзо впервые за все проведенное здесь время чувствует, что краснеет. — Мне они никогда не нравились. Не так, как нравишься ты. И ты тоже симпатичный, но дело не только в этом. И никогда не было. — Я тебе нравлюсь? Хэйдзо надеется, что ему удается сохранить благоразумие. — Да. Горо, едва фраза заканчивается, хватает его за майку, сжимая ткань в кулаках, и тянется к нему, компенсируя небольшую разницу в росте. — Докажи, — тихо произносит он. Хэйдзо мог бы быть требовательным. Мог бы прижать Горо к стене и довести их обоих до состояния, когда дышать станет так трудно, останется только смеяться. Он мог бы укусить, ранить и втянуть его в битву, в которой он бы точно выиграл. Но он пытается доказать свою правоту. Горо нервно глядит на него в ожидании. Поэтому Хэйдзо медленно приближается, будто бы чтобы не напугать, и касается его подбородка. — Ты мне нравишься, — шепчет он, почти касаясь ушка Горо губами, а потом тянется навстречу и ловит его губы своими в медленном, ласковом поцелуе — таком, который в несбывшихся мечтах все представляют в свой первый раз. Хэйдзо одной рукой ритмично поглаживает его ушки — он заметил, что Горо это успокаивает, и сейчас получается тоже, потому что тот довольно выдыхает и обнимает Хэйдзо за шею. Хэйдзо отстраняется, понижая голос: — Доказал, дорогой? Он уже знает, что выиграл, когда Горо смеется, а не пытается оспорить прозвище. — Не уверен, — произносит Горо. — Возможно, тебе придется повторить. Хэйдзо ухмыляется — и подчиняется. *** — Опять кто-то пропал? — неверяще спрашивает Паймон у Катерины. Та вздыхает и качает головой, выражая и тревогу, и согласие одновременно. — Хэйдзо Сиканоин, — рассказывает Катерина. — Последний раз его видела мадам Сара Кудзё на переговорах с представителями острова Ватацуми. Сиканоин пришел и ушел вместе с генералом Горо, предположительно, отправился на Ватацуми, поэтому есть основания полагать, что он все еще там. Паймон чуть хмурится, но все равно говорит: — Он опять исчез? Думаю, мы возьм… — Нет, — перебивает Итэр и поясняет в ответ на недоумевающий взгляд Паймон: — Думаю, Хэйдзо не потерялся. — Он смотрит куда-то вдаль. — На самом деле, думаю, он наконец-то нашелся. Паймон смотрит на Катерину и показательно закатывает глаза.