Вишенка на торте

В общей квартире Антона с Арсением всегда царят особый уют и атмосфера теплой любви. Многим друзьям нравится проводить здесь пятничные вечера, устраивать посиделки без какого-либо повода или, как сегодня, отмечать праздник. В день рождения Антона гостиная полнится близкими людьми, которые с удовольствием пришли поздравить друга с таким знаменательным днем. Макар громко обсуждает с Горохом правильное приготовление шашлыка, в то время, как Позов вместе с Сережей, подсев как можно ближе к телевизору, играют в приставку и спорят о том, кто же из них выиграет. На двух мягких креслах рядом с играющими сидят Косицыны и громкими возгласами поддерживают Диму, на что каждую минуту получают от Сережи гневные просьбы замолчать. Вишневый торт, по-честному разрезанный на равные части, стоит на небольшом столе в компании алкоголя и фруктовой нарезки, навевая знакомую всем атмосферу дня рождения. Почти все подарки уже давно отданы, но один, самый главный, так и остался не подаренным, и именно эту проблему Антон очень хочет исправить прямо сейчас, без всяких промедлений. Он обводит взглядом всех присутствующих в поисках одного конкретного человека и довольно усмехается, когда замечает Арсения. Тот сидит на диване в компании Кати и слушает увлекательный рассказ о достижениях Савины в фигурном катании. Цель найдена, теперь осталось только получить свой законный подарок. — Кать, я украду у тебя ненадолго Арса? — спрашивает Антон, уже обвивая пальцами его руку. — Никак не могу найти настолку, нужна помощь, — и, не дождавшись какого-либо ответа, тянет Арсения в сторону, сразу уводя к выходу из гостиной. — А ты не сядешь за воровство человека? — весело спрашивает тот, направляясь в спальню, и немного удивляется, как Антон не смог найти настольную игру, ведь она всегда лежит на одном и том же месте: на верхней полке в шкафу. — Если я и сяду, то только на твой член, — шепчет в самые губы Шастун. Дверь тихо закрывается на щеколду, отсекая всем остальным доступ в спальню, и по комнате тут же начинают разноситься звуки быстрых и жадных поцелуев. — Еще можно сесть на лицо, я не буду против, — Арсений ловит губами тихий смех Антона и сжимает его ягодицы через ткань свободных штанов, притягивая как можно ближе к себе. Член тут же отзывается на близость и начинает пульсировать, отчего на щеках выступает еле заметный румянец, а когда пальцы Антона наглым образом касаются джинсов и надавливают сильнее, с губ Арсения слетает еле слышный стон куда-то в его шею. Температура в комнате ощутимо поднимается на несколько градусов, а дыхание в моменте сбивает у обоих. Антон вслепую ведет их ближе к кровати и надавливает на плечи Арсения, заставляя сесть. Тот не сопротивляется, но все же издает удивленный вздох: он-то думал, что все закончится на долгом поцелуе, после чего они вместе найдут настольную игру и вернутся в гостиную, но планы Антона, кажется, совсем не совпадают с мыслями Арсения. — Настольную игру, как я понимаю, мы искать не будем? — грустно спрашивает Попов, однако озорной блеск в глазах выдает в нем совершенно другие эмоции. — Правильно понимаешь, — Антон садится перед ним на колени, по-собственнически разводит ноги шире и запускает ладони в большие дырки на джинсах, оглаживая оголенную кожу под ними. — Я предлагаю тебе поиграть в другую игру. Арсений на это молча усмехается, даже не думая останавливать чужие руки, и хитро прищуривается. Ему нравится такая резкая смена праздничной атмосферы на возбуждающую, а наличие друзей в соседней комнате только сильнее разогревает желание продолжить. Весь вечер эти дырявые джинсы сводят Антона с ума и так сильно дурманят сознание, что он успевает несколько раз спросить самого себя, как ему удалось продержаться так долго и не увести Арсения в спальню еще несколько часов назад. Он наклоняется к самой ширинке и проводит по ней языком, чувствуя, как член под плотной тканью ощутимо твердеет, после чего сверху слышится тихое шипение, намекающее, что пора бы с этим что-то сделать. Довольно улыбаясь и не имея никакого желания тянуть с этапом раздевания, Антон быстро расстегивает рваные джинсы, дожидается, пока Арсений чуть привстанет, и резко стягивает их вместе с бельем. Взгляд зеленых глаз приковывает вставший член, а кадык дергается, когда Антон жадно сглатывает накопившуюся слюну. Покрасневшая головка сочится естественной смазкой, умоляя, чтобы с нее слизали эти прозрачные капли, и Антон неосознанно сравнивает ее со сладкой красной вишенкой на торте. Такая вишенка манит своим видом и заставляет собственный член в штанах дернуться от нетерпения. Ее хочется сосать, мокро облизывать, чувствовать на вкус. По ней хочется медленно провести языком и глубоко насадиться горлом, и от понимания, что все это можно сделать, Антон облизывает пересохшие губы, чуть сминает пальцами бедра Арсения и поднимает на него глаза. В его взгляде нет вопроса «точно можно?», нет страха или сомнения, только тотальное желание и приятный мандраж от предвкушения. Арсений рассматривает чуть приоткрытый рот и нетерпеливо ерзает на кровати, желая наконец коснуться чувствительной головкой этих блядских губ, блестящих от слюны. Терпение утекает сквозь пальцы быстрее песка и оставляет после себя только горячее возбуждение, обжигающее щеки, шею и самый низ живота. — Тебе можно не только смотреть, но и трогать, — тихо говорит Арсений, наблюдая за тем, как после его слов Антон, отмерев, самым кончиком языка касается головки и медленно облизывает, но взгляд от синих глаз не отводит — хочет в этот момент видеть, как сменяются эмоции у того на лице. А сам Арсений рвано выдыхает и поджимает губы, готовый поклясться, что впервые за долгое время прикладывает так много усилий, чтобы не кончить от одного этого движения. Член Антона уже болезненно стоит колом и норовит выскочить из штанов, требуя разрядки, но он терпит и не трогает себя, сильнее сминая оголенные бедра Арсения. Шастун знает, что тот хочет почувствовать его длинные пальцы на своем члене, что хочет горячий рот целиком и полностью, да так, чтобы головка упиралась в щеку. Арсений любит резко, глубоко, мокро, чтобы слюна текла по подбородку, а губы возбуждающе сверкали от смазки. Однако в этот раз все будет не так — день рождения сегодня у Антона, а это значит, что именно он решает, какой подарок попросить на праздник. И подарком этим становится алая, сочащаяся вишенка. Хочется сорваться и прямо сейчас насадиться на член Арсения, но Антон не ведется на желания, идущие вразрез с совершенно другими мыслями, ведь вишенка на торте на то и вишенка, чтобы ею наслаждаться: медленно, неспешно, растягивая удовольствие. Ее нельзя так просто взять и за секунду проглотить, нет, вишенку нужно сосать, размашисто облизывать и наблюдать за тем, как голубые глаза от всех этих действий загораются синим пламенем. О да, уже только ради этого зрелища Антон готов сосать ее хоть целую вечность и позабыть о стояке в штанах, потому что самое интересное сейчас происходит не там. Облизывая и громко посасывая головку, он еле заметно улыбается, думая, что этот подарок занимает лидирующую позицию в списке всех полученных за сегодняшний день подарков. — Антон, — на выдохе хрипит Арсений, мечась взглядом с чужих глаз, на губы, а дальше слова просто не идут. Антон отстраняется. Недалеко, всего на несколько сантиметров. И дышит на головку так жарко, что Арсений успевает пожалеть о том, что вообще начал говорить. Уж лучше бы тот продолжал посасывать головку, чем совсем перестал ее касаться. — Что? — вопрос звучит так невинно, а ресницы хлопают несколько раз так по-ангельски мило, что Арсений снова сдерживается, чтобы прямо сейчас не кончить в приоткрытый рот. — Ты меня убить хочешь? — спрашивает он, все-таки найдя в себе силы говорить. — Давай, приоткрой рот чуть шире и возьми полностью, — Арсений ныряет пальцами в кудрявые волосы и тянет голову Антона ближе, сгорая от желания насадить его рот на свой член, но тот не поддается ни на уговоры, ни на томный взгляд сверху вниз. — Это мой подарок на день рождения, — Антон старается ответить спокойно, однако голос все равно предательски срывается под конец фразы, а уголки губ дергаются в улыбке. Ему хочется измучить сочащуюся головку кончиком языка, в то время как Арсению хочется с силой сжать на затылке кудрявые волосы и трахнуть чужой влажный рот так, чтобы от горячей волны оргазма закружилась голова. — Что именно? — спрашивает Попов, тяжело сглатывая. — Мой инфаркт от перевозбуждения? — Нет, твоя вишенка. Антон бы с огромным удовольствием приоткрыл рот шире и вобрал член полностью — он и сам находится на пределе — но нет, не сейчас. Под градусом крепкого алкоголя и веселья его настроение колеблется на отметке «пошло измучить», а язык так и просится снова коснуться красной головки, обвести ее по кругу и пощекотать под уздечкой. — Блять, — в полустоне тянет Арсений, когда Антон исполняет задуманное, и наблюдает за тем, как губы того расплываются в довольной улыбке. — Ещё несколько таких движений, и я точно кончу. — Потерпи. Ты же не хочешь оставить меня без подарка в мой собственный день рождения? Арсений быстро качает головой, словно боится, что Антон подумает, якобы он действительно может позволить такому случиться, и жадно сглатывает. Лишить себя этого влажного рта? Отказаться от лицезрения такой пошлой картины между своих ног? Нет уж, Арсений не идиот. Если Антон хочет получить его член в качестве подарка на свой день рождения, он с большим удовольствием предоставит ему эту возможность, ведь дарить подарки так же приятно, как и получать. Честно говоря, Арсений готов дарить такие подарки хоть каждый день, и можно даже по нескольку раз, он совсем не против. Утром вместе с завтраком в постель и вечером во время просмотра фильма, в душе и на кухне, в машине и подсобке офиса. Широко улыбаясь, Антон ненадолго отстраняется от покрасневшей головки и тянется к прикроватной тумбе, доставая из ящика небольшой темно-красный тюбик. — Вишневая смазка? — удивленно спрашивает Арсений, с интересом рассматривая предмет в руке. — Съедобная вишневая смазка, — довольно протягивает Антон, открывая крышку, и радуется, что у него получилось произвести впечатление. — Когда ты успел ее купить? — Когда сегодня забирал из кондитерской торт с вишней, — Шастун выдавливает немного смазки на указательный палец и демонстративно медленно проходится по нему языком, облизывая и причмокивая. — Захотелось чего-то сладкого и вишневого, — он переворачивает тюбик и заворожено наблюдает за тем, как смазка капает на покрасневшую головку, прозрачной каплей медленно стекая по члену вниз. И теперь это в точности выглядит как спелая, блестящая ягода на самой верхушке торта. Вот он — главный подарок на день рождения. Бери и делай с ним все, что хочешь: пробуй, облизывай, покрывай поцелуями, насаживайся медленно, соси быстро, наслаждайся. Все это можно сделать, ведь это твой подарок. С днем рождения. Антон несколько раз моргает, убирая пелену с глаз, и не дает капле смазки спуститься к самому основанию члена: быстро слизывает ее языком, ведет вверх и плотно смыкает губы на головке, начиная посасывать. В нос тут же ударяет одурманивающий вишневый аромат, а смазка быстро смешивается со слюной, образуя во рту сладкий сок. Вкусная, манящая вишенка сводит с ума сладостью, кружит голову сильнее любого алкоголя и испепеляет своим жаром абсолютно все терпение, поэтому Антон, не в силах больше тянуть, плавно двигает головой вниз и насаживается ртом на член. За стеной слышится громкая музыка и коллективный смех, умело перебивающий пошлые звуки в спальне, так что Арсений без всякого стеснения издает громкий стон на выдохе, давая понять, насколько желанным было это движение ртом. Антон сосет пошло, пьяняще медленно и до капающей с подбородка слюны возбуждающе. Руки плавно массируют оголенные бедра Арсения, однако кончики пальцев начинают мелко подрагивать от желания выпустить свой член из штанов, сжать ладонь у основания и облегчить болезненное напряжение. — Хочешь себя потрогать? — ухмыляясь, спрашивает Арсений, на что получает затуманенный взгляд снизу, говорящий громче любых слов. — Нет, Антош, сегодня без рук. Давай, я знаю, ты прекрасно справишься и без них. Он откидывает голову назад, сильнее сжимает в кулаке растрепанные волосы и активнее толкается в жаркий рот, разнося по всему телу до невозможности приятные чувства. — Ты же тоже хочешь, чтобы я трахнул твой рот, ведь так? — хрипит Арсений с усмешкой, и от собственных слов внизу живота так сладко тянет, что с губ срывается еще один протяжный стон. Антон утвердительно мычит в ответ, продолжая двигать головой, и этого хватает, чтобы Арсений сильнее надавил на его затылок, насаживаясь глубже. В спальне пахнет диким желанием вперемешку с вишней, пошлая картина между ног не дает ни на секунду оторвать от нее взгляд, а звуки причмокивания и посасывания заставляют дыхание участиться в несколько раз. — Я же сказал — без рук, — строго повторяет Арсений, когда Антон уже хочет обхватить пальцами его член в попытке себе помочь. — Сегодня особенный день, поэтому я буду чувствовать только твой рот и ничего больше. Слюна медленно стекает от края губ к подбородку и капает на ковер, но Антона это волнует в самую последнюю очередь: сейчас ему вкусно, жарко и так приятно, что думать о чем-то кроме члена Арсения просто не получается. Он хотел попробовать вишенку — он ее получил, и оторваться теперь от дегустации приравнивалось бы к потере воздуха. Горячая головка со вкусом сладкой вишни — именно то, что так сильно хотелось заполучить. Ни один вишневый торт, каким бы искусным кондитером он ни был создан, никогда не сможет сравниться с лакомством, которое сейчас так старательно сосут и облизывают. Антон чуть двигает бедрами то взад, то вперед и старается потереться хотя бы о ткань трусов, чтобы унять поднявшееся напряжение. Спустя минуту таких действий член судорожно вздрагивает, и Шастун кончает прямо в белье, с такой силой сжав бедра Арсения, что у того явно останется несколько покрасневших пятен от подушечек пальцев. На самой волне оргазма хочется издать громкий стон, но у Антона получается лишь протяжное мычание, приятной вибрацией приходящееся по всему члену Арсения. Глаза сами закрываются от переизбытка чувств, слюна начинает обильней стекать по подбородку вниз, а сам Шастун, не обращая на это никакого внимания, продолжает с наслаждением двигать головой, чувствуя на языке вишневую сладость. — Посмотри на меня, — хрипит Арсений, громко дыша, и Антон незамедлительно слушается: открывает глаза, несколько раз хлопает ресницами и выбивает последний воздух из легких Арсения. — Блять, какой же ты… Покорный взгляд снизу вверх становится последней каплей в переполненной чаше терпения. Арсений пару раз толкается резко, но оттого не менее нежно, и изливается в широко открытый рот Антона, продолжающего смотреть прямиком в потемневшие синие глаза. Антон вылизывает член с наслаждением, медленно и размашисто, в точности так, как в самом начале посасывал головку, и Арсений мысленно ругает себя за то, что не взял с собой телефон: сделать несколько фотографий такого Антона хочется просто безумно. После оргазма, с расширенными зрачками, влажным от слюны подбородком и нежным взглядом снизу вверх тот кажется до невозможности покорным и таким возбуждающим, что Арсений совсем не против подарить ему еще один подарок всего через несколько минут. — С днем рождения, — с усмешкой тихо говорит он, нежно поглаживая большим пальцем скулу Антона. Закончив вылизывать член, тот демонстративно медленно проходится языком по губам и поднимается, садясь на колени к Арсению. — Жаль, что день рождения только раз в году, я бы хотел получать такие подарки ежедневно. — Я думал об этом почти все то время, что ты сосал, — Арсений обвивает Антона руками и притягивает ближе, целуя теперь не жадно и быстро, а нежно и трепетно. Привкус вишневой смазки вперемешку со спермой еще чувствуется на языке Антона и передается Арсению, отчего тот ненасытно рычит в поцелуй и нетерпеливо заползает руками под чужую футболку. Он так сильно любит Антона, что, кажется, никогда не сможет насладиться ни поцелуями, ни его телом, ни этим родным ароматом. Антона хочется всегда и везде, стоит ему только облизать свои губы или еле заметно коснуться чуть выше колена Арсения, как глаза того тут же начинают сверкать озорным огоньком, а член вздрагивает, желая получить нежные прикосновения. — Нас, наверное, уже все потеряли, — сбивчиво говорит в поцелуй Антон, но отстраниться даже и не пытается. — Арс, слышишь? — уже в полустоне тянет он, когда чужие руки спускаются со спины на ягодицы и норовят стянуть штаны вместе с бельем. — Нужно идти. Если мы пробудем здесь еще хотя бы минуту, Сережа точно не удержится от сотни шуток про секс. — Если я тебя трахну, то шутки станут обычной констатацией факта, — в самое ухо заманчиво шепчет Арсений, ведя кончиком носа по шее и вдыхая такой любимый аромат дома. Он уже готов подарить Антону еще один подарок. Ему так сильно хочется прямо сейчас. До хриплого крика, до закатывающихся глаз, до сладкой истомы после, но хрустальная ваза из желаний громко разбивается о жестокую реальность праздника: за стеной пьют, веселятся и отдыхают друзья, которые наверняка ждут возвращения виновника сегодняшнего торжества. — Возьми в шкафу настолку, а я пока переодену трусы, — найдя в себе силы, Антон наконец отстраняется и пересаживается с колен Арсения на кровать. Тот издает разочарованный вздох, но спорить не решается: все-таки заниматься сексом в квартире полной друзей не самая лучшая идея. Влажными салфетками Арсений неспешно вытирает еле заметные остатки не слизанного с члена удовольствия и натягивает белье вместе с джинсами. Дожидаясь, пока Антон переоденется, он достает из шкафа настольную игру и кидает заинтересованный взгляд на кровать, где остался лежать темно-красный тюбик. — Я хоть и наелся сладкого и вишневого, но от еще одной порции торта не откажусь, — довольно улыбается Антон, забирая из чужих рук игру. — Я всегда знал, что ты еще тот любитель сладкого, — Арсений, подмигнув, притягивает Шастуна ближе к себе для еще одного долгого поцелуя, и чувствует на языке еле уловимую сладость. Уже перед самым выходом из спальни он снова кидает взгляд на вишневую смазку, а пошлые мысли так и заползают в сознание: когда они наконец останутся только вдвоем, Арсений подарит Антону подарок, от которого тот будет громко стонать, царапать его спину и просить не останавливаться. От предвкушения сладкой ночи со вкусом вишни на лице Арсения загорается еле заметная хитрая ухмылка, которую он даже не пытается скрыть, и выходит из спальни вслед за Антоном. Темно-красный тюбик так и остается лежать на кровати, ожидая наступления глубокой ночи, а дверь тихо закрывается, чтобы через несколько часов впустить в спальню жадно целующего Арсения и Антона, желающего снова попробовать сладкую вишенку.