Сломаться

Когда я сломалась, был конец октября. До того наши отношения напоминали обоюдный стокгольмский синдром. Я когда-то причиняла тебе боль, а ты это простила. Ты тоже причиняла мне боль, и причиняешь до сих пор, но это помогает чувствовать себя живой. Дает силу. Я держалась, когда ты говорила о своих любовниках, выгибаясь под моей рукой, когда ты возвращалась за полночь, но ведь возвращалась же, когда кричала и плакала, сыпала упреками и проклятиями. Я держалась. Когда ночью мне звонили все, кому ты дала мой номер телефона, а это был каждый, кто не подошел тебе в постели или просто не понравился в попытке подкатить, мне приходилось говорить с ними. Ты ведь бывала в одних и тех же местах и хотела от меня идеального выполнения роли ширмы, а я держалась. Когда ты пропадала на несколько суток, не снимала трубку, не сообщала о себе, я как проклятая обзванивала всех твоих подруг, последних любовников, несколько раз побеспокоила даже родителей. Раньше они меня ненавидели. Теперь все больше жалеют. Когда ты в очередной раз вляпывалась в неприятности, зависая на чужих квартирах, я брала травматический пистолет и ехала за тобой. И не скажу, что он мне не пригодился. Но я держалась. Даже когда я вытаскивала тебя из постели очередного любовника, даже если это была наша с тобой постель, я держалась. Мое обещание было нерушимо, обещание позволять любые отношения с мужчинами, какие ей понадобятся. Я прощала ее интрижки с сопливыми девчонками, у которых иногда так и хотелось спросить паспорт, и, видят небеса, ты о них говорила с большей нежностью, чем обо мне, об их чистоте, нежности, свежести. От наших отношений ждать такого не приходится. Даже несколько твоих пьяных дебошей, все, как один, заканчивающихся звонками в дверь от соседей, я выдержала. Успокаивала, отрезвляла, откармливала, отмывала, укладывала спать, трогательно подоткнув одеяло, разбиралась пару раз с нарядами милиции. Но держалась. Сломалась я тогда, когда ты, поморщившись на мои слова о давней знакомой, пытающейся затащить меня в постель, брезгливо заметила: «Я этого не понимаю. Мне это вообще неинтересно. Спи, с кем хочешь. И вообще, спать или не спать – твое личное дело, не вмешивай меня во все это». Я поняла, как грязна для нее. А когда ты через несколько часов опять улетела куда-то по своим делам, я собрала все твои немногочисленные пожитки, аккуратно сложила их в коридоре, позвонила в банк, договорилась о ежемесячных переводах с моего счета и села ждать тебя. Ты наверняка приедешь веселая и слегка пьяная, пахнущая чужой туалетной водой, возбужденная и легкомысленная. Чистая. Тебе не место рядом со мной, замаранной, запятнанной, не место – моей мучительнице, моей убийце. Ты выше этого. Я сдаюсь.