Их вещь

— Уйти задумал?! Локи Бикер кричит так, что дребезжит стакан, оставленный на журнальном столике. — Податься к этому Кьюриосу, чтоб его алиены еще раз побрали?! Да кем ты себя возомнил, ублюдок? Он подгребает к себе Нервного за воротник рубашки, сминая ткань жесткими пальцами и едва не оторвав пару пуговиц. — Твоё место — здесь, — слюна брызжет на лицо Нервного сквозь стиснутые зубы Локи. — Ты даже не сим, понятно тебе?! Понятно?! На лице Нервного, как обычно, не отражается ничего. Только где-то в глубине матово-черных глаз плещет страх. Привычный, впитанный с детства. Нервный молчит. Он никогда не отвечает. Никогда — если с ним решает заговорить Локи. Локи отвешивает ему пощечину. Голова Нервного мотается в сторону на хлипкой шее, но из тонкогубого рта по-прежнему не выходит ни слова. А Локи бы не отказался узнать, что такого нашел Паскаль Кьюриос в их с Цирцеей Объекте — этот хлюпик, вбивший себе в голову, что ученый не должен позволять себе быть жестоким. Локи еще раз встряхивает Нервного. — Проси прощения, ублюдок. Проси как следует. С ненавистью глядя на впалые щеки и выбритый череп — на сжатые губы, из которых от страха не вырывается ни единый звук — Локи знает, что всё равно не стал бы слушать никаких объяснений. Внимательно вслушиваться в несвязный, полуребяческий лепет — это всё равно что признать, что у Нервного Объекта есть личность. Но это не так. Нервный — не сим; Нервный — кукла, напичканная инстинктами. Они с Цирцеей доказали это еще пятнадцать лет назад. Нервный — их вещь. И Локи Бикер может делать со своей вещью всё, что угодно. Он бросает Нервного на поверхность стола — стакан падает и разбивается с жалобным звоном. Кто знает, отчего — но всякий раз, когда Нервный вновь выводит хозяина из себя, кровью наливается не только лицо Локи, но и его член. Конечно же, Локи этим пользуется. Мало какой другой способ так прост — и так эффективен. Локи коротко усмехается, сдергивая с Нервного серые мешковатые штаны, и наотмашь бьет его по ягодицам. Раз, другой, третий. Тот вздрагивает — едва заметно, — но не делает даже попытки вырваться. Вещь. Кукла. Локи тянет вниз «молнию» своих брюк, наваливается на Нервного сверху. Привычные, быстрые движения — и вот, он уже толкается внутрь, и это выходит словно бы легче обычного: не иначе, с Кьюриосом ублюдок не только за ручку держался. Тем хуже. Нервный судорожно всхлипывает — если прислушаться, можно различить звуки, беспомощные, жалкие и чересчур тихие для нормального сима, которого без всяких церемоний трахают в задницу. У которого — не в первый и не в последний раз — вообще не считают нужным спрашивать о согласии. Локи прикусывает губу, сверля взглядом затылок Нервного и не прекращая злых, ритмичных движений. В глубине чего-то вроде души Локи еще смутно надеется, что однажды кукла, отродье, поганый ублюдок отреагирует на его жестокость — по-настоящему. * Цирцея стоит за углом и смотрит, неосознанно играя с пряжкой ремня на брюках. Ей хочется расстегнуть пуговицы и гладить себя, стремясь не упустить ни секунды, пока ее муж всё еще яростно совокупляется с "подопытным кроликом". В этом есть что-то животное, в самом деле. Впрочем, они с Локи еще пятнадцать лет назад доказали: Нервный — не сим. Значит, с ним можно делать всё, что угодно. Только она просто остановилась на этом, используя результат по мере необходимости. А ее муж — он словно из раза в раз доказывает бесчувственность Объекта себе самому. Хотя Цирцея не возражает. Даже сейчас она зачарованно смотрит, как Локи рычит, наклоняясь сильнее — кажется, что он сейчас вцепится Нервному в шею и будет пить еще теплую, почти симскую кровь. С судорожным вздохом Цирцея всё же проскальзывает ладонью под джинсовую ткань. Ее пальцы остервенело трут чувствительный бугорок, будто она сама себе любовница — жадная и грубая, неспособная на утонченную ласку. Она не пытается переменить позу или положение пальцев — просто смотрит и двигает ладонью в такт ускоряющимся движениям Локи. Им удаётся кончить почти одновременно — Цирцея успевает заметить, как неуловимо изменилась поза ее мужа — понять, что это должно значить; и тут же сама прикусывает губу, чтобы не вскрикнуть чересчур громко и не выдать себя. Спустя несколько суматошных секунд она снова может ясно видеть реальность. Нервный трясущимися руками натягивает штаны и уходит — почти уползает, припадая на одну ногу, — в сторону своей подвальной клетушки. Локи стоит, отвернувшись в сторону, и даже не смотрит вслед. Цирцея знает: ее муж никогда не отпустит Нервного из дома на Тесла Корт. Однажды ей придется взять дело в свои руки — если уж для нее объект всегда был только объектом, и ничем больше. Однажды. Но еще не сейчас. В конце концов, ей приятно смотреть. И пользоваться тем, что Локи в подобных случаях никогда не остается удовлетворен полностью. — У тебя ведь еще осталось что-нибудь для жены? — с усмешкой спрашивает Цирцея, неслышно подходя к нему со спины и скользя ладонью по влажному от пота плечу. Локи слегка поворачивается и криво улыбается ей в ответ.