С тобой сложно

      С Сого всегда было сложно. Порой настолько, что Хиджиката был бы и рад от него избавиться. С самого детства этот несносный мальчишка обзавелся привычкой издеваться над Тоширо, порой крайне жестоко, переходя всякие грани. И когда дуло базуки в очередной раз оказывалось прямо напротив его лица, Хиджиката опасно близко подходил к краю предела своего терпения. Еще шаг, и он будет готов вышвырнуть Сого не только из своей жизни, но даже из Шинсенгуми. Пускай поймет наконец, что так себя вести нельзя и после приползет с извинениями. Ну либо пускай живет на улице или какую-то другую работу себе ищет, хотя, такой план даже в теории, обречен на провал с самого начала. Зато поделом Сого будет. Однако в подобные моменты Хиджиката внутреннему злорадству и желанию отомстить старался не поддаваться. Он медленно выдыхал, уворачивался от летящего в него снаряда и напоминал про себя: «Он ребенок. И у него проблемы. Отчасти из-за тебя, кстати».       Правда, Сого ребенком больше не был. Уже восемнадцать, пора бы повзрослеть. Но что-то Хиджикате подсказывало, что Сого никогда старше не станет. Так и будет до конца жизни крутиться у него под боком, периодически пытаясь убить. Даже когда они оба будут стариками. Если, конечно, доживут до старости. Впрочем, это вряд ли. Обычно, такие как они, умирают молодыми. Но есть в этом какой-то чарующий трагизм.       Однако Хиджикате умирать не хотелось. Меньше собственной смерти он хотел столкнуться только со смертью Сого. А тот, будто бы продолжая издеваться, норовил рисковать своей жизнью слишком часто, причем порой не имея на то никаких весомых оснований. Может реально специально это делал, желая Хиджикату позлить? Знал ведь, что тот будет беситься.       И Тоширо правда бесился. Выкуривал одну сигарету за другой и думал, как отчитает мелкого засранца за его бездумные действия. Но думал он не только об этом. Где-то очень глубоко внутри, на задворках подсознания, Хиджиката переживал, в чем, впрочем, не признается даже самому себе. Представлял свою жизнь без Сого. Внешне радовался тому, что никто больше не будет измываться над ним и пытаться умертвить при любом удобном случае, но, на самом деле, осознавал, что жизни без Сого у него вовсе не будет, потому что… Потому что сложно все это. Потому что они оба любят и ненавидят одновременно.       Ненавидят от всей души, но любят с еще большей искренностью. Любят такой неправильной нездоровой любовью, от которой убить хочется, чтобы потом никогда не отпускать.       И это бесило Хиджикату даже больше, чем пустая пачка сигарет, просроченный майонез или склонность Сого ко всякого рода безумствам. Но поделать он ничего не мог. Просто случилось так, что мальчик с мягкими светло-русыми волосами, пахнущими карамелью и огромными обманчиво наивными глазами, въелся в самое сердце, и вряд ли хоть что-то способно было его оттуда вытравить. Даже выстрел из базуки.       Это не потому, что он был братом Мицубы. Хиджиката проводил между ними четкую границу и не разу ее не пересекал. Да, он заботился о Сого, потому что так хотела Мицуба, но любил он его не поэтому. Тоширо никогда не воспринимал Сого, как замену ей. Однако понять, какого черта он тогда так прикипел к Оките, так и не удалось. Оставалось лишь принять как должное.       Хиджиката смирился. Смирился, что его комната в штабе Шинсенгуми перестала быть только его. Смирился с синяками на боках, которые появлялись вследствие того, что Сого пинался во сне. Но вот с тревогой, что подступала к горлу на протяжении всего вечера Хиджиката смириться не смог.       Сого нигде не было, но так-то Тоширо понимал, куда отправился малолетний придурок. Опять его привычка неоправданно рисковать собой без четкой на то цели. Как же он злился!       За день до этого Шинсенгуми взяли главаря банды, замешанной в незаконной торговле оружием. Обычное дело, ничего интересного. Только вот, если верить сведениям, что раздобыл Ямазаки, передача партии оружия все равно должна была состояться сегодня в порту. Однако сведения были не то чтобы точными, поэтому караулить банду Шинсенгуми не стали, все равно без босса их лавочка быстро прикроется. И все бы ничего, но Хиджиката прекрасно знал, где сейчас находится Сого.       Представлял он и то, чем все обернется. Скорее всего, с Окито ничего не случится. Но это потому, что с ним уже случилось. Потому что в какой-то неопределенный момент времени у него в голове что-то сломалось, и поломка эта породила жажду крови. Хиджиката во всех красках представлял, как Сого орудует прямо сейчас мечом, оставляя после себя горы трупов. И улыбается такой больной некрасивой улыбкой.       Что делать с садистскими склонностями Сого Хиджиката, к своему огромному сожалению, не представлял. Гинтоки как-то посоветовал отправить его к мозгоправу, и смысл в его совете определенно имелся, но Хиджиката, попытайся он провернуть подобное, скорее бы в могилу отправился, и Саката вслед за ним. Поэтому единственное, что Тоширо мог — заботиться о Сого, по-своему, не всегда правильно, но заботиться. Он знал, что это помогает. Видел, как смягчается взгляд Окиты, когда они целуются за закрытой дверью. Видел, как он на несколько мгновений будто бы становится нормальным. Чувствовал, что Сого рядом с ним легче. И, как Хиджикате казалось, это стоило всех тех жертв, на которые он шел.       Поэтому сейчас вместо того, чтобы спокойно посмотреть очередную серию глупой дорамы и пойти спать, он сжимал руль служебной машины и устало всматривался в яркие огни приближающегося порта.       Сведений о том, на каком конкретно причале преступники собираются провернуть свое грязное дело не было, но интуиция быстро привела его в нужное место. Однако Хиджиката опоздал. Не было больше никаких преступников, только их окровавленные трубы. А Сого стоял прямо под фонарем, и свет падал на его лицо, перепачканное красными каплями. Его плечи дрожали. Пальцы мертвой хваткой впились в рукоять катаны, с лезвия которой тоже капала кровь. Окита улыбался, той самой пугающей улыбкой.       Рука Хиджикаты невольно потянулась к пачке сигарет, но он себе отдернул. Потом. Глубоко вздохнув, он потянулся к рации. Нужно было вызвать подкрепление, чтобы прибрались тут. А ему потом полдня возиться с бумагами, пытаясь инцидент оправдать и загладить. Но это тоже потом. Сейчас с Сого надо разобраться.       — Какого черта? — задал Хиджиката, скорее, риторический вопрос.       — Пар выпустить захотелось.       Интонация Сого была ровной и безэмоциональной, но самого его трясло. В целом картина действительно выглядела так, будто прислушаться к совету Гинтоки — единственное верное решение. Вызвать бы сейчас санитаров, и пускай они Окиту в дурку увезут, может хоть там ему помогут. Но Тоширо не стал. Вместо звонка санитарам Хиджиката медленно подошел к Сого. Ладонь легла на рукоять меча, готовясь обнажить его в любой момент. Играя с огнем, следует всегда оставаться начеку.       Благо Сого ничего не выкинул. Позволил к себе подойти, даже прикоснуться разрешил. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что рядом никого нет, Хиджиката кончиками пальцев прошелся по руке Окиты, той, что держала клинок. Медленно, но уверенно разжал его ладонь, забрал меч, вытер кровь с лезвия о штанину Сого, после засунул в ножны.       — Какой же ты конченый, — сквозь зубы прошипел Хиджиката.       Губы Сого едва заметно дрогнули.       — Ты тоже, но не обольщайся, Хиджиката-сан.       — Да пошел ты.       Внутри у Тоширо бушевал огонь праведного гнева, обреченный гореть до тех пор, пока эта жуткая улыбка Сого не исчезнет, и он вновь не станет лучшей версией себя. Или, хотя бы, не такой ужасной, как эта.       Фары приближающихся машин озарили своим светом лицо Окиты. Хиджикату передернуло. В багряных глазах напротив не было ни капли осознанности, только какое-то всепоглощающее безумие. И блестели они неестественно ярко. Зрачки расширились, словно Сого что-то принял. Впрочем, без «словно». Он давно подсел на иглу того пугающего хаоса, что творился у него в голове. Крупная капля крови одного из только что убитых Окитой людей, вдруг зашевелилось и скатилась по его щеке, напоминая собой слезу.       — Идем, — скомандовал Хиджиката, схватив Сого за рукав.       В машине он молчал. Видел периферийным зрением, что Сого залез на пассажирское сидение с ногами, сидит теперь, прижимая колени к груди, и трясется. Смысла спрашивать в порядке ли он не было. Ясно, что нет.       Оказавшись в душевой Хиджиката принялся раздевать Сого, потому что тот вдруг перестал подавать признаки жизни. Просто смотрел в одну точку и продолжал улыбаться. Раздевать Окиту он умел по-разному, но в тот момент в действиях Тоширо не было никакого эротизма. Ему хотелось лишь смыть с него чужую кровь.       Избавив Сого от одежды, Хиджиката толкнул его в душевую кабинку и включил воду, намочив собственный рукав. Опускаться до того, чтобы помогать ему мыться Тоширо не намеревался, но рядом все равно стоял. Контролировал, чтобы вся кровь растворилась и утекла в канализацию, а вместе с ней и улыбка Сого.       Он действительно переменился. В глазах больше не было безумия, только некая нечитаемая меланхолия, да и пухлые губы теперь были сомкнуты в напряженную прямую линию. Он чем-то напоминал бездомную побитую собаку. Хиджиката словил себя на мысли, что ему его жаль.       Хотя Окита был скорее кошкой. Очень агрессивной и своевольной, но все равно нуждающееся в ласке.       Рукав и так был мокрым, и Тоширо вновь просунул руку в душевую кабинку, чтобы перекрыть воду. После, сжав пальцами чужое плечо, он вытащил оттуда Сого, теперь безвольно поддающегося на все манипуляции и думал было накинуть на него полотенце, однако, даже взять его не успел. Окита, голый и мокрый, прижался к Хиджикате, крепко обвив руками его тело и уткнувшись в шею кончиком носа. Тоширо невольно усмехнулся, игнорируя то, как сердце сжимается в груди.       — Полегчало? — спросил он.       Поцелуй заменил ответ. Сого запрокинул голову и поймал губы Хиджикаты своими. Несмотря на то, что Окита провел в душе достаточное количество времени, у поцелуя был какой-то солоноватый привкус. Кровь, скорее всего. Тоширо быстро отстранился, положил руку на затылок Сого и вновь склонил его голову к своему плечу, не желая ненароком встретиться с ним взглядом. Другой рукой крепко обнял за плечи, погладил пару раз, как бы намекая, что все в порядке. Намекая не столько Сого, сколько самому себе.       Предательское зеркало висело напротив. Хиджиката столкнулся взглядом с собственным отражением. Выглядел он уставшим, а полностью обнаженный Сого казался маленьким и беззащитным. У него на шее просматривались алые пятна засосов, у лопаток кожа была покрыта царапинами. Хиджиката осторожно скользнул рукой по следам собственных же ногтей. И вдруг ощутил какой-то совершенно несуразный прилив нежности.       — С тобой сложно, — вздохнул Хиджиката, плотнее прижимая Сого к себе.       — Станет легче, когда я прикончу тебя, — тихо произнес он, а после, еще тише, добавил: — Но ты все равно будешь.       Тоширо вынужденно кивнул. Да, он будет. И как бы сложно ни было, Сого он ни за что не оставит, как и Сого, он хотел верить, не оставит его, ведь эта больная привязанность давно превратилась в изуродованную любовь и стала их неотъемлемой частью, без которой не выжить им обоим.