Umbra

Максвелл чувствовал головную боль. Конечно, гудение внутри черепа отвлекало, но оно блекло по сравнению с ощущением подвижности собственного тела. Максвелл открыл глаза. Определённо, над головой была не непроглядная тьма, а вполне ясное серо-голубое небо. Он медленно, словно неверяще, поднял руку, выставив ладонь перед собой, и посмотрел на солнце сквозь длинные пальцы. — Свобода, наконец… — пробормотал он с бессмысленной улыбкой на лице, с некоторым трудом поднялся — недвижимое в течение многих лет тело отозвалось вполне понятной болью — и уставился перед собой. — Свобода, наконец! Воздух прорезал глухой смешок. Губы Максвелла растянулись в кривой усмешке, и он, только сейчас начав осознавать то, что произошло совсем недавно, рассмеялся. Глухо, ломано, закрыв глаза рукой — это скорее было похоже на истерику, чем на счастливый смех. Мужчина на секунду замолк — и зашёлся в кашле. Он слишком устал находиться без движения, прикованный, чтобы не смог сбежать, предоставленный самому себе. По телу прошла короткая дрожь, и бывший фокусник, а ныне — маг, справившись с приступом кашля и расправив спину, огляделся. Здесь не было тихо — помимо самого Максвелла много кому была предоставлена возможность издавать звуки, но все они не имели ничего общего с человеческими. Были, конечно, свиньи и зайцы, но они уж точно не могли претендовать на звание высокоразумного спутника. Бывший мастер этого мира вздохнул. По сути, не было никого вокруг. Никого. И, видимо, это стоило исправить. Не переставая криво ухмыляться, Максвелл нашарил в подкладке сюртука книгу — единственную в своём роде и неоценимо важную. Ни с чем не сравнимый Кодекс мог позволить магу скрасить своё одиночество почти в полной мере. Он прошептал несколько слов на незнакомом многим, кроме него, языке — и из тени шагнуло очертание его самого, сжимающее в напряжённых руках меч. Так-то лучше. Максвелл, на мгновение поморщившись от секундной головной боли, захлопнул книгу и любовно погладил шершавую обложку с выведенной на ней буквой «М». »…Эти теневые штуки такие реальные — они почти напугали меня, а я ведь часть представления!» Ухмылка медленно сползла с лица Максвелла, стоило ему вспомнить о легкомысленном письме его любимой ассистентки. Конечно, эти «теневые штуки» были реальными — ведь они были не иллюзией, но существами из иного мира. Этого мира. Мужчина медленно выдохнул, прикрыв глаза. След улыбки исчез окончательно. — Мне так жаль, Чарли… — тихо прошептал маг, глядя сквозь книгу. Чарли… Легкомысленная молодая ассистентка, так полюбившаяся великому магу, до сих пор не могла забрать свой прекрасный образ из его разума и сердца. Что вообще он нашёл в этой юной особе? Выросшая в конце девятнадцатого века, она была одной из тех романтических барышень, что заглядываются на статных лордов и офицеров в форме, небольшой щебечущей стайкой толпятся возле разноцветных витрин и восторженно ахают при любом знаке внимания в их сторону. Но Чарли была особенной. Что-то привлекало в ней Максвелла, что-то неосязаемое и недоступное. И она была добра. Конечно, тёмный маг по замыслу создателей вселенной не должен контактировать с добром, однако это не мешало Максвеллу проводить почти всё свободное время с Чарли. Его любимая ассистентка. Что теперь с ней стало… Теневой двойник непонимающе склонил голову, глядя на хозяина. С чего бы мастеру печалиться, ведь он теперь свободен? Он теперь может пойти, куда ему вздумается, творить, что ему вздумается! Конечно, двойник был безмолвен, но это не мешало ему привлечь к себе внимание, что он незамедлительно и совершил. Максвелл оглянулся на отчаянно мельтешащую подле него тень и вновь ухмыльнулся. Всё верно. Некогда было предаваться воспоминаниям, нужно было немного развлечься. Недолго думая, он просто направился вперёд — ему не нужны были карты и компасы, да и здесь они были по большей части бесполезны. Этот мир был отделён от всего остального очень хорошо, а для всего остального было достаточно и старой доброй памяти. Максвелл огляделся. Интересно, где он оказался теперь? «Макс, где ты? О тебе уже несколько дней ни слуху, ни духу!..» Максвелл тряхнул головой — вновь ему казалось, будто Чарли где-то рядом и говорит с ним, как и раньше. Однако он понимал, что это лишь память играет с ним злую шутку. Откуда были эти слова? Он не мог вспомнить. Быть может, очередное письмо?.. Неважно, теперь это всё так неважно. С неприкрытым удовольствием Максвелл наблюдал, как его послушный двойник нападал на всякого осмелившегося вступить в бой, и как он легко расправлялся с каждым таким агрессивным безголовым существом. К дьяволу. Всех. Пусть все катятся в тартарары. Против двойника посмели выступить некогда любимые магом шахматные фигуры, переставшие когда-то быть дорогими сердцу игрушки, и Максвелл, ни секунды не медля, вновь прошептал заклятие. Вдвоём тени справлялись быстрее — и вот уже механические монстры спешно отступали, не желая оказаться лишь грудой шестерёнок. Головная боль, всегда на пару секунд наступавшая после прочтения заклинания, казалось бы, немного усилилась, но Максвелл не придал этому значения. Какой смысл? Главное, что у него была возможность править этим миром, даже находясь в физическом теле. Впрочем, нужна ли была ему эта власть над миром? Максвелл поднял глаза к небу. Светило медленно заваливалось за горизонт. Звёзды здесь никогда не появлялись — лишь Солнце. А потому ночью ждала лишь Тьма. — Темнеет. Чарли скоро проснётся, — в пустоту пробормотал старый маг. Он не боялся темноты, но помнил, что хозяева этой ночи не потерпят чужеземца, кем бы он ни был. Нужно было разжечь костёр или хотя бы сделать факел — во всяком случае, в темноте он точно не сможет разглядеть заклинания, а в свете огня — с лёгкостью. Сгущались сумерки, а вместе с ними — и существа, созданные фокусником от скуки, выползали на поверхность. Не для пущей безопасности, но просто для разнообразия Максвелл призвал третьего двойника. Послушные тени следовали точно за ним, не решаясь отойти даже в сторону, если, конечно, их мастеру не угрожала реальная опасность. Последствие заклинания — боль — взрезало голову Максвелла с утроенной силой и он, нечленораздельно прошипев замысловатое ругательство, отбросил Кодекс в сторону от себя. Но, стоило боли утихнуть, как он подобрал книгу, любовно отряхнув её от дорожной пыли. Нет, с этим сокровищем он пока не собирался расставаться. Хотя бы не с этим. Двойники же продолжали недоумевающе смотреть на хозяина — он вёл себя порой слишком вспыльчиво. Сумерки всегда странно воздействовали на мага. Да и не только на него — на любого, кто оказывался здесь в это время суток волею рокового случая. Максвелл ухмылялся в пустоту и наблюдал, как его двойники с упоением разделывают непутёвую гончую. Некогда мирные псы были до того озлоблены и глупы, что доставляли старому магу уже даже не радость — раздражение. Но он тихо смеялся, наблюдая, как любая попытка навредить ему рушится в зародыше. »…Нам нужно поговорить о твоём… кабинете. Там творятся какие-то жуткие вещи!..» Максвелл вновь тряхнул головой. Какой толк ему был от этих строк, если они всё равно не имели ничего общего с настоящим? Но ведь зачем-то мозг вытаскивал их из глубин памяти? Маг рассмеялся — это было забавно. Как беспечно названные «жуткими» вещи изменили всё от и до. Смех вскоре прекратился, но Максвелл продолжал улыбаться. Для него это в самом деле было смешно. Темнота сгущалась всё быстрее, и вот уже борющиеся с очередным безголовым животным двойники исчезли в ней. Максвелл сощурился — свет факела был не слишком ярок, разве что прочесть очередное заклинание в Кодексе, но разглядеть окружение он уже толком не мог. Его тени сражались где-то совсем рядом, и маг с упоением слушал звуки этой безумной погони за кровью тварей. Это удовольствие граничило с безумием, но ему было всё равно — по сравнению с кем здесь он мог быть безумен? Лицо его вновь исказилось истеричной усмешкой, взгляд устремился в никуда. Здесь всё будет по его желаниям. Он хрипло рассмеялся, уже не контролируя этот порыв. В темноте, однако, слышны были не только звуки режущейся плоти. Максвелл отчётливо слышал шорох, словно некто незримый мягко ступает по воздуху вокруг него, с любопытством осматривая. Чарли. Его Чарли. Где-то там, за завесой Темноты была его любимая ассистентка. Максвелл совершенно бездумно посмотрел на факел — свет от него мешал ей подобраться вплотную, коснуться его — будучи неразрывно связанной с тьмой, она никак не могла касаться света. Секунда — и факел рухнул во влажную траву, быстро потухнув. Всё вокруг погрузилось в темноту и тишину. — Чарли? — с надеждой произнёс маг. — Это я, Максвелл! Вместо ответа он почувствовал удар. Длинные, цепкие когти полоснули по телу, разорвав сюртук, быстро пропитавшийся кровью, и вырвав из лацкана розу. Но Максвелл не почувствовал боли — разве может причинить ему боль его любимая ассистентка, его самая добрая спутница на свете? — Ты не узнаёшь меня? Он словно слышал, как его милая ассистентка недоверчиво отступает во тьме, отдаляется от его протянутых рук. Ему казалось, что она пытается сбежать в панике, как и тогда, из его квартиры, оставив на полу алую шляпку, подаренную самим Максвеллом на годовщину цирка. — Чарли… Прости меня, моя милая Чарли… — он вытянул в темноту раскрытую ладонь в надежде, что его любимая ассистентка отгонит страх и вернётся. Что они снова окажутся рядом. Вместе. — Мне так жаль… Удар.

Прости, Максвелл. Твоя Чарли больше не та, что прежде.