Мело, мело по всей земле Во все пределы. Свеча горела на столе, Свеча горела.
Зимний, на первый взгляд тихий вечер отдает где-то в самой глубине сердца своим морозом, мрачными и тяжёлыми хлопьями снега. Они то и дело липнут к стеклу, оставляют дорожки новых, искусных творений. Возможно, даже сама Снежная Королева решила оставить свой след в окнах их маленькой, но уютной комнатушке. Творения эти символизируют что-то особенное, возможно они расставляют события по местам, развивают новые мечтания, навивают старые, забытые Богом воспоминания из детства. Комната перестала отапливаться с начала февраля. А вообще, какая комната? Дом. Маленький дом в лесу у небольшой речки, которая оттает только в конце апреля, или в начале мая. Вьюга усиливается там, за пределами этой хижинки, глубоко в чаще леса, где летом обычно кукуют кукушки и чаще бегают различные обитатели. Казалось, порывы ветра скоро выбьют к чёрту все окна и стены, но кого это волнует. Никого, и даже морозы не страшны, ведь тот маленький участок, в котором они расположились, нагревается благодаря им самим. Разгорячённые тела, укутанные в несколько слоев одеял, просто лежат вплотную рядом друг с другом. Им тепло, не волнуйтесь, они лишь стараются найти друг в друге тот самый огонёк, спасение из всего мрака, находящегося где-то там, в городах. И они нашли этот огонёк, поэтому стараются не потерять его как можно дольше. Как будто, если они упустят друг друга, ураган сметёт все на своём пути - их самих, дом, возможно целые города или вселенные. Лает вдалеке собака, ненадолго приглушая их гортанные, рваные вдохи. Сметаются сугробы и летят прямо в стены дома, разносятся по участку мелкие предметы интерьера, уже давно утонувшие в этой пучине полного февральского хауса. И за всем этим издаются из полуприкрытых уст строчки мелодии, или стихотворения. Я не могу разобрать их, но определённо это что-то действительно дорогое. Что-то, над чем можно действительно задуматься. Как две одиноких души, которые слились вместе. Они абсолютно разные, но какая-то неведомая сила постоянно тянет их друг к другу. Возможно, даже теория соулмейтов стала правдой на какое-то мгновения. И только эта сила помогает им удержаться здесь, и быть теми, кем они являются. Хочется филосовствовать, да словарного запаса иногда не хватает, ведь это действительно можно назвать чем-то чудесным. Как в сказках про принцев и принцесс, только и без принцесс вовсе, и происходит в реальном мире, а не на обложках детских книг и потрепанных CD дисках. Треск свечи на столе лишь разогревает их, дает какой-то особый стимул для существования. Она является их центром мироздания, успокаивает измученные временем и прочими людьми души.Метель лепила на стекле Кружки и стрелы. Свеча горела на столе, Свеча горела.
Поворачивают голову - почти одновременно. Новый удар ветра о пластиковые окна раздается гулом по всей комнатушке еще несколько мгновений, заставляет сжаться две фигуры на кровати, ближе прижимаясь друг к другу. Страх? Определённо, они боятся потерять друг друга. Боятся, что сквозняк может задуть их свечу - символ жизни, их любви и надежды. Боятся, что мрак и тяжесть внешнего мира сможет пробраться в их тёплый уголок и разрушить все, что они так долго выстраивали по мелким снежным крупицам. Боятся смерти, смерти во благо спасения и нахождения своего истинного предназначения. Худые, слегка влажные от выступившего пота руки дотягиваются до чужих, широких и массивных плеч. Слегка сжимают их, пыльными и щекотливыми линиями переходя на шею. Пытаются уловить пульс - слегка бьётся сердце, отбивает свой ритм, данный каждому человеку. Он особенный. У Андрея он тоже свой, родной до невозможности. До дрожжи во всем теле, но не от холода, а от безумной привязанности и страсти к этому человеку. Недолго считает удары, может быть около десяти секунд, и зарывается в тёмно - серые волосы напротив. Проводит по выбритой части головы, в местах за ушами, где обычно крепятся очки. Слегка смеётся и потирает собственную бороду. Фигура напротив слегка меняет положения, запуская ледяной воздух под одеяла, заставляя пробудиться ото сна тысячу мурашек по всему телу. Немного наклоняется, ближе к лицу пассии, шепчет что-то сладко-приторное на ушко, соблазнительно до одурения сознания и помутнения объектов. В ответ слышит негромкое мычание, ощущает лёгкое, по началу, касание на тёплой пижаме, после неуклюжий маршрут до открытой плоти на спине, а затем и две ладони, которые тут же оглаживают выпирающие позвонки и пересчитывают их уже в миллионный раз, проводят обжигающими фейерверками по мышцам, накачанным огромными усилиями в зале. Тяжелая голова прижимается лбом в шею, целует венки по очереди и вдыхает родной аромат пачули в перемешку с недавним чаем с мятой и мелиссой.На озаренный потолок Ложились тени, Скрещенья рук, скрещенья ног, Судьбы скрещенья.
Вкладывает свою нежную кисть руки в его. Так невинно, по-детски, что собираются вокруг глаз слезинки счастья, скатываются по тонким, редким ресницам и падают, пропадают в наволочке подушки. Томный взгляд охватывает глаза напротив - сейчас цветом тёмного кофе, разбавленного тут и там сливочной пенкой. Но не до конца, не размешанного до однородной консистенции, так что остаются небольшие бело - молочные оттенки. Играют в них и блики от окон, и от свечи, капающей своим обжигающим воском на деревянную столешницу. Слишком интимно. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Руки блуждают по всему пространству под их шалашом из одеял, стараясь найти себе место. Исследуют самые закрытые и недоступные для других места, выстраивают новые маршруты и идут то по бёдрам, то по напряжённому от удовольствия животу. Тихо мурлычит под нос слова о любви, целует мочку уха, а после выцеловывает дорожку до пухлых, чуть потрескавшихся губ, кусает и ловит хриплые постанывания, зализывает открытые ранки. Пар изо рта, вперемешку с дымком от свечи, сливаются воедино и рассеиваются по всему пространству. Невыносимо говорить и думать хотя бы о чём-то логическом, о чём-то другом, кроме желанного тела и долгожданного уединения после месяцев разлуки по разным уголкам страны. Олег хнычет, вытирая слезинку с глаз о плечо, прикрытого плотной шерстяной тканью, и глаза начинают гореть таким же адским пламенем, как и ощущения где-то глубоко в груди у обоих фигур. Худые, длинные и пластичные пальцы продолжают вычерчивать что-то уже по области, ближе к паху, слегка отодвигают пижамные штаны и боксёра. Снимают. Тяжёлый вздох носом и задержка дыхания на пару секунд - чувство удовлетворения, такое неправильное, разливающееся по всему телу от самой головы до пят. Он краснеет, стараясь унять пыл, цепляется ногтями во плоть крупного мужчины, нависающего над ним, и обвивает ногами его спину. Надавливает на поясницу, отчего слышен хруст из самых недр одеяла, и чувство наполненности размывает остатки рассудка. Следом за ним и пару толчков, хриплых стонов в самую ушную раковину, и тот же треск свечи, почти потухшей от своей завершённости. Скулит и дрожит то ли от холода, то ли от животной страсти и жажды, и всё, что может делать Андрей - это томно, вторым голосом в голове, как эхо в пещере, что-то пыхтеть про себя и совершать новые, сдержанные толчки.На свечку дуло из угла, И жар соблазна Вздымал, как ангел, два крыла Крестообразно.
Открытые временем раны по всему сердцу заживляются, или снова вскрываются. Страшно, больно, неправильно. Они неправильные - мнение общества, которое продолжает настигать их везде, куда бы они ни шагнули и не посмотрели. Подобно смерти в тёмном плаще с косой и маской чумного доктора на голове, оно старательно подкрадывается в подготовке к нападению. Но они есть друг у друга, и это все, что им нужно. Они борятся, противостоят этой несправедливости вселенной, с улыбкой на губах и живым блеском, огнём страсти, затаившимся в подкорках их мозга и старательно пытающимся выбраться наружу - и это выходит. Они смеются, полностью растворяясь друг в друге, как аммиак в воде, на каждую крупицу отдавая полностью их самих. И даже этот момент близости становится для них не чем-то отвратительным, а чем-то поистине живым, настоящим, прекрасным в своей степени. Они ставят себя выше других, будто чувствуя, как открываются за их спиной огромные белые крылья свободы, поднимающие их через тернии к звёздам. Более громкие, рваные стоны, а так же шлепки разгорячённой плоти друг о друга отдаются дрожью от деревянных стен, врезаясь в уши и только больше накаляя ситуацию. Голова старшего покоится на груди Лобацевича, изредка покусывая ключицу и рыча, входя как можно глубже. Младший оттягивает чуть грязные от времени волосы, уложенные наскоро дешёвым лосьоном, поскуливает в родные изгибы шеи и поддается ближе, до хруста сжимает пальцы на ногах и то и дело ёрзает по белоснежной простыне. Бабочки в животе порхают с новой силой, и в животе скручивается тугой узел. Они слегка сжимаются, почти одновременно, и заканчивают так же внезапно, как и начинали.Мело весь месяц в феврале, И то и дело Свеча горела на столе, Свеча горела.