Нужно время

      Жизнь в Каэр Морхене не была такой насыщенной, как предполагал Кагыр до появления там. Учить ведьмакам было некого, и они целыми днями только и делали что тренировались или занимались своими делами.       Цири нравилось проводить свое время подражая Геральту или Ламберту. Она казалась действительно счастливой чистя меч или ухаживая за лошадьми. Роль ведьмачки ей очень шла и, если бы она не была такой внимательной, мужчина бы наблюдал за ней не отрываясь.       Кагыр был очарован ею, такой красивою, такой сильной. В какой-то момент жизни она буквально заменила ему всеми почитаемое Великое Солнце. Если из-за этого он попадет в ад, то это будет того стоить.       Стоять рядом с ней даже после того, что произошло, все еще было величайшей радостью Кагыра. Эта девочка, однажды заменившая ему смысл жизни, - служение императору, - кажется, совершенно не обращала на него внимания, хотя, он знал, прекрасно все понимала.       Кагыр не винил ее в этом. Та была подвержена слишком тяжелой жизни чтобы по щелчку пальцев довериться тому, кто спас ее от судьбы самим же разрушенной. Ей хотелось спокойной жизни, но не той, что предлагали Эмгыр, Аваллак’х или кто-либо еще. Она хотела решать все сама, а сильная привязанность к кому-то не позволяла бы ей это делать.        Где бы она не была её везде воспитывали, указывали, что ей делать. С самого детства. Не удивительно что Цири это доконало в край, и она частенько срывалась на чучелах в Каэр Морхене.       Ласточка не может жить по чей-то указке, она — вольная птица. Предназначение уперто твердило ей обратное, но Цири, упрямая с рождения, не поддавалась ему. «Лучше умереть, чем жить в неволе» — фыркнув, сказала она однажды.       Общаться с ней первое время было тяжело. Хотя, если уж быть полностью откровенным, она и не разговаривала с ним, а только пререкалась. Не каждый аристократ мог оскорбить человека при этом не назвав ни его имени, ни посмотрев на него. А Цири могла. Сначала это даже задевало: девушка, в которую он так влюблен, действительно ненавидит его? Но разговор с Геральтом его успокоил.       — Это ее защитная реакция, не принимай близко к сердцу.       — Она боится меня? — с болью в голосе спросил Кагыр.       — А ты чего хотел? — хмуро посмотрев на нильфгаардца, спросил ведьмак, — Просто дай ей время.       И в правду? Какой же он все-таки глупый раз решил, что она сразу будет добра с ним после всего, что произошло. Осознавая это, Кагыр вдруг понял, что надо радоваться тому, что он до сих пор не был придушен ею ночью. Первый шаг был сделан.       Цири кормила Кэльпи, когда он случайно завернул в конюшню. Кагыр практически ничего не делал в Каэр Морхене то ли из-за того, что кроме Геральта ему никто полностью не доверял, то ли от того, что пользы от него было мало. Зная ведьмаков, Кагыр исключал вариант с простым гостеприимством, поэтому, когда делать было совсем нечего, рыцарь тупо шатался по замку и окрестностям.       Увидев его, Ласточка не изменилась в лице. Она слышала шаги и была готова к неприятельскому вторжению.       Время шло и ей приходилось к ниму привыкать. Если Геральт не выгнал его за шкирку с самого начала, наверно, все-таки что-то хорошее в этом нильфгаардце есть, можно было попробовать дать ему шанс.       В отличие от Цири, Кагыр заметно напрягся встретив ее. Внутри себя он был счастлив, что она не ушла, едва заметив его, но теперь возникала проблема по серьезнее: надо было найти способ начать разговор и в его процессе не задеть ее высокие чувства. Почему никто не учил его этому в армии? Задание по хлеще чем просто спасти княжну из горящий Цинтры.       Вспоминать Цинтру он любил и ненавидел одновременно. Там он впервые встретил Цири, но и не нарочно разрушил ее жизнь, став кошмаром. Кагыр был готов на коленях молить Цири о прощении, но, уже немного знав ее, понимал, что сделает этим только хуже: испугает ее, отпугнет. Но они же не могли просто никогда не говорить об этом? Его сердце не выдержит ее хмурых взглядов, всякий раз как кто-то будет упоминать ее родину.       — Так и будешь пялиться на меня? — раздраженно нарушила молчание Ласточка.       Это был приблизительно единственный раз, когда она обратилась к ниму первой. Сердце бешено застучало, пока мозг пытался сообразить, что ответить.       — Извини, — наконец выдавил из себя Кагыр.       Цири фыркнула: максимально неудачный ответ.       Ласточка снова обратила все свое внимание на лошадь. В воздухе чувствовалось напряжение, но сбегать было бы слишком трусливо. Кагыр задумался. О чем можно было с ней поговорить, не разбередив старые раны и не начав петь ей оды?       — Это твоя лошадь?       В этот раз Цири дернулась, не ожидая, что нильф продолжит говорить с нею.       — Нет, украла у купца, — с сарказмом в голосе ответила она.       Кагыр засмеялся под хмурый взгляд Цири. Она же шутит?       — Красивая, — неловко улыбнулся мужчина, но вдруг, решив, что его заявление двусмысленно, добавил — Лошадь.       Ремарка только сделала хуже. Ласточка, хмыкнув, выгнула белоснежную бровь. Не нужно было хорошо разбираться в людях, чтобы по глазам понять, что она о нем думает.       — Смотрю, ты — само красноречие.       Кагыр растерянно смутился. Опять она колется, не пускает его ближе. Что же он может сделать?       — Геральт говорит ты сносно владеешь мечом, он тебе случайно не льстит? — на его удивление, продолжила она.       — Боюсь, я не могу говорить сам о себе, — неуверенно ответил Кагыр, — Если хочешь, можешь сама проверить это.       Цири удивилась. Видя как он робеет перед ней, его последняя фраза казалась слишком уверенной. Думает взять ее на слабо?       Задумавшись, девушка вывела Кэльпи из загона, расчесала гриву и наконец ответила, быстро запрыгивая на лошадь:       — Вечером.       «Вечер» оказался очень широким понятием. Для Кагыра вечер начался в четыре часа. Зная Цири, она из вредности могла начать его еще раньше, если бы вернулась с прогулки до обеда. Однако, после возвращение в крепость, она, даже не взглянув на него, ушла в свою комнату.       Кагыр топтался во дворе, ослепленный солнцем, светящим сегодня с особой силой. Погода радовала глаз, но не душу или сердце, дрожащие от того, что над ним жестоко пошутили.       — Вы, нильфгаардцы, всегда на солнце пялитесь или только на закате? — раздался женский голос позади.       Цири все-таки вышла, хотя не очень глубоко в душе действительно хотела повредничать и остаться в спальне до ночи. В руке она держала два тренировочных меча, один из которых тут же был брошен мужчине.       — Я не нильфгаардец, — поднимая оружие, заметил Кагыр.       — А я не принцесса. Будешь поддаваться, получишь настоящим мечом.       Он улыбнулся кивнув.       В бою он действительно был не плох. Видимо Геральт уже сражался с ним — Кагыр не попадался в ее ловушки, ставя блоки. Он специально старался не нападать на нее, боясь напомнить о тех днях, когда их битвы были не шуточной.       Без шлема Кагыр был другим. Цири его не боялась. Неужели она все детство просыпалась в ужасе от каких-то перьев? Или время сыграла такую злую шутку над ним?       Солнце зашло, когда Цири отбросила меч в сторону. Кагыр уже был достаточно измотан, чтобы продолжать. Все-таки он не хотел ей зла. В его движениях она чувствовала преподнесённые с нежностью извинения за все, что было. Возможно и в правду пора отпустить.       Сделал бы этот человек ей больно без приказа? Вряд ли. Он спас ее в замке Стигга, и продолжает уже которой месяц рисковать своей жизнью ради нее. Он или же полный дурак, или же сумасшедший, но, в любом случае, человек готовый умереть за нее, чего теперь она не допустит.       — Ты хорош, — отдышавшись сказала Ласточка.       Кагыр резко обернулся не веря своим ушам.       — Спасибо за бой, — она впервые улыбнулась ему, отчего нильфгаардец потерял способность говорить.       Цири сложила оружие на место и, мимолетно взглянув на него, ушла.       Нужно время. Может и вправду что-то получится.