Суп

      Несмотря на вечную жару Сумеру, что даже по ночам вызывала испарину по всему телу, внезапно пришедшие ветра смогли выбить привыкшую к высокой температуре аль-Хайтам из колеи, пока девушка спускалась по нескончаемым тропинкам вниз, к городу. Сегодняшнее собрание мудрецов вновь затянулось на лишних часов десять, и, какой бы непыльной ни казалась работа главной секретарши Академии, самым невыносимым и утомительным было выслушивать монологи этих стариков и писать за них рапорт, что каждый раз содержал огромное количество страниц, непонятно для чего. Видимо, пока они проговаривали в миллионах слов важность очередного повышения бюджета для их даршанов, то сами же и забывали, что говорили. И самое отвратительное, что Хайтам всегда выполняла свою работу хорошо. Нет, даже отлично. Пока их коллеги посапывали на удобных стульях, не собираясь вникать в речи, девушка пыталась вслушаться и выудить из этого потока афоризмов и оборотов, приправленных эпитетами, что-нибудь толковое, что можно составить в одно информативное — а главное — короткое предложение. Получалось с трудом, да будто кто-то и правда будет это перечитывать. И для чего она так старалась?       Порывы холодного ветра проходили над верхушкой Священного Дерева, и хоть Академия находилась ниже Храма Сурастаны, теплее от этого не становилось. Оголённые плечи и руки покрылись мурашками, даже прикрыться было нечем. Идти быстрее было сложно — девушка безумно хотела спать и была готова свалиться на месте, так еще и желудок безумно урчал, напоминая, что на завтрак та выпила лишь кофе. Но для посещения кафешек по пути до дома было уже слишком поздно — наверняка на улочках нижней части города сейчас пусто, в отличие от Академии, что даже в такое позднее время кишела студентами, что готовились в ночи к очередному экзамену. Смотря на них, хотелось широко улыбаться — как же хорошо, что это время давно прошло, и сейчас за такую отсидку хотя бы премию дадут.       Меж коротких серых волос проходились потоки воздуха, что приводили в себя и щекотали щёки. Возможно, и хорошо, что сейчас погода так резко изменилась — иди Хайтам по изнуряющей жаре, точно легла бы на ближайшую лавку и проспала бы так до утра. Оставалось надеяться, что в холодильнике осталась хоть какая-то еда, и что Кави, возможно, заказала что-то на ужин и оставила порцию хозяйке дома. По-крайней мере, если та ещё помнила статус аль-Хайтам в её же жилье.       Ночной Сумеру был невероятно красивым: фонари освещали мраморные дорожки, лучи отражались и сияло всё в округе: растения, что были посажены ради украшения улиц и весь блестящий декор на стенах нижней части Академии, которая выходила из ствола могучего дерева. Девушка редко отмечала дневной вид: за несколько лет учёбы и работы та уже привыкла к привилегиям столицы, да и книги, что всегда были в руках девушки, были явно интереснее этих переполненных пафосом белых стен. Вот Кави всегда по дороге на учёбу всматривалась в строительный материал… Интересно, будь она здесь, оценила бы красоты ночной Академии выше? Или это только Хайтам так удивляется?       “Судя по тому, как часто она шатается где-то по ночам, наверняка для неё это не повод для удивления,» — губы скривились сами собой, и, сложив руки сзади, гордой походкой секретарша Академии постаралась идти быстрее, чтобы поскорее добраться до своей мягкой кровати. В конце концов, завтра очередной рабочий день, и ей нужно быть вовремя на рабочем месте. — «Возьми я книгу, время пролетело бы быстрее…» — она тяжело вздохнула и, проводив взглядом прошедшую мимо парочку студенток, что на ходу глотали кофе, наконец вышла на торговую улицу Сумеру. Несмотря на то, что торговцы уже давно разошлись по домам — лишь в кустах можно было заметить тёмные силуэты, что переговаривались меж собой, — безумный запах трав и приправ кружился вдоль улочек. И не то, чтобы кто-то из жителей Сумеру жаловался. Хайтам только несколько раз, ещё когда её ребёнкой забрала к себе бабушка, пожаловалась на это и попыталась прикрывать нос маленькой ладошкой — пахло и правда ужасно, а глаза резало. Через неделю она уже привыкла, но смотреть на такие же измученные лица путешественников или приезжих иногда было до ужаса забавно. В центре Лиюэ, например, пахло лишь тонкими ароматами духов и отчётливым запахом моры, как ни странно. В гавани, наоборот, чтобы насладиться фирменным запахом, что сводил с ума живот и из-за которого слёзы падали с ресниц, нужно было пройти к базару, где продавались невероятные вкусности. Но, наверное, даже те приправы не сравнятся с Сумеру. Хайтам гордилась, когда её дорогой друг из Гавани, попробовав сладкий чай, чуть не поперхнулся — конечно, там все привыкли пить чай со вкусом горечи и послевкусием агонии. Не то, чтобы девушка тоже была фанаткой сладостей, но смотреть на его недовольное выражение лица было истинным наслаждением.       “Ох, чай… Я бы даже сладким сейчас его выпила залпом литра два, закусывая каким-нибудь пирожным,» — девушка продолжала тяжело вздыхать. Она коснулась тёмной ткани на животе. От желудка, прямо в барабанные перепонки, эхом расходился вой.       До дома оставалось совсем немного — конечно, через Базар пройти было гораздо быстрее, но учитывая, какой там водился контингент, ночью там было ходить небезопасно. Пришлось идти в обход, и фонари в этой секции города освещали тропинки даже лучше, чем наверху. Не то, чтобы девушка не могла постоять за себя — высокая, в хорошей форме, но всё-таки она была безумно уставшей. Глаза уже слипались, когда она увидела силуэт родного дома.       Где-то в траве неприятно стрекотали сверчки, что показывались лишь в безлюдное время. Красные зрачки расширились.       На этот раз пришлось подняться на несколько ярусов вверх, и благослови Архонты того, кто подумал, что ступеньки — это плохая идея. Он был абсолютно прав, ведь подниматься по гладкой поверхности, лишь шумно шоркая ногами, было намного легче. Даже на такую небольшую высоту.       Махнув рукой сторожу, что всегда стоял около её дома в ночную смену, она отправила ладонь в карман за ключами. Уже поворачивая замок, Хайтам молилась про себя всем богам, духам, адептам, или что там ещё существует в их мире — чтобы Кави спала, а не начала подкалывать свою сожительницу в таком то состоянии. Сейчас, засыпая на ходу, Хайтам готова была съесть любой гнилой помидор, что лежал у них в кладовой — лишь бы набить желудок, и отправиться спать, даже не раздеваясь и не умываясь на ночь.       Дверь тихо открылась, и все мечты сразу же разбились о жестокую реальность, осколками впиваясь прямо в легкие. Свет на кухне горел так ярко, как никогда раньше. Из девушки уже было послышался тяжелый вздох, представляя, как будет сложно отстраниться от этой эмоциональной бестии, в такое-то время, в таком то состоянии. Как ни странно, в нос ударил пряный запах, и, сгорбившаяся от притяжения тела к полу Хайтам тут же, словно по струнке, вытянулась. Теплый запах еды тянул к себе.       — О, наконец-то ты дома! — послышался смеющийся голос, эхом доходя до коридора, и секретарша фыркнула. Она проигнорировала чужие речи и прошла к себе в комнату, чтобы оставить небольшую сумку с документами на стуле и прихватить книгу, которую не успела дочитать прошлым вечером. Мысли о вкусном полуночном ужине с книгой в компании сохраняли огонёк в сердце, заставляя даже слегка улыбнуться. Сон тут же отошёл на второй план, хоть голова и была помутнена и слегка побаливала. — Иди сюда, я приготовила ужин!       Прохлада, что была на коже ещё с улицы, внезапно заполнила девушку до кончиков пальцев на ногах. Кави… Что? Зрачки сузились, а шаг увеличился, пока она направлялась к кухне. Хайтам боялась увидеть невероятный бардак — наверняка в раковине гора посуды, всё залито пролившимся соусом, тысяча ложек и вилок лежат по всему кухонному гарнитуру. Девушка аккуратно выглянула из-за стены, высчитывая в голове, сколько времени у неё уйдёт на уборку.       — Ну чего ты так долго? — за широким столом сидела девушка в своей шёлковой ночнушке, перекидывая ногу на ногу, слегка покачивая ими. В руках та держала какой-то глупый журнал с невероятно яркой обложкой, что поставлялся с Фонтейна. Светлые волосы аккуратно спадали на плечи, хоть фирменные красные заколки и присутствовали — те придерживали чёлку. Она, как и всегда, хитро, то ли по-львиному, то ли по-лисьи улыбалась. Неужели яд в этот пресловутый ужин подсыпала?       Хайтам нахмурилась. Кухня была абсолютно чиста, сказать даже, вся блестела. На скатерти не было ни одной лишней капельки. И лишь на плите стояла кастрюля среднего размера, что своим блеском и запахом, от неё исходящим, притягивала внимание слишком сильно. Кави внезапно встала с места и подошла к сожительнице, весело улыбаясь. Ничего хорошего от этой улыбки ждать не стоило.       — Так долго длилось совещание? — та склонила голову, осматривая оранжевыми глазами уставшую подругу.       — Да… — проворчала Хайтам. Аккуратные руки, что пахли кремом, легли на сильные плечи напротив. Бесчисленные экспедиции за древними артефактами и информацией, спрятанной в зыбучих песках, давали о себе знать.       — Садись, ты наверняка очень устала. — хоть Кави и была не так сильна, как Хайтам, но напором повела девушку к столу, пристроившись чуть ли не за её спиной. С таким же напором усадила тело за стол, услужливо подвинув стул, на котором та расположилась; ближе к столу.       Аль-Хайтам всегда было сложно вывести на эмоции. Она была строга к себе, строга к остальным, и мало что могло удивить девушку, что была так великолепно эрудирована. Её не удивляют выходки мудрецов, и её не удивляют новые, невероятной вычурности вазы, что каждый день появляются в ларьках, даже новые открытия в физике или же филологии могут вызвать в секретарше лишь слегка нахмуренные в раздумьях брови. Иногда она подмечала, что сама доходила до выводов очередной теории, что была с размахом описана в очередной статье. И даже в ту ночь, когда к ней пришла Кави в слезах и попросила помочь ей с жильём, она молча открыла дверь шире — уж этот поступок точно был ожидаем.       Но сейчас на лице девушки стояло невиданное когда-либо чужим взором выражение лица — серого цвета брови находились высоко, чуть ли не лезли на лоб, а ярко-зелёные глаза были распахнуты широко. Рот также был приоткрыт в удивлении. Подруга возвышалась на ней, хитро улыбаясь. Именно этой реакции она и ожидала.       Они обе не проронили ни слова. Продолжая разыгрывать спектакль, девушка, смахивая с плеч упавшие локоны, подошла к кастрюле. Немного порывшись по шкафам, она достала две тарелки и… Половник.       “Точно… Этот запах.» — как же девушка не догадалась сразу? Пряный, неистово острый запах харчо внезапно так знакомо ударил по носу, отчего она вновь нахмурилась.       — Суп? Серьезно?       — А что, не любишь харчо? — послышалась усмешка. — Ох, — наигранно вздохнула Кави, — У нас было так мало нормальных продуктов, а когда я проголодалась, уже и доставка не работала! — девушка со второй пустой тарелкой в руках развернулась к подруге. — И что же мне было делать?! — от кукольных слёз на чужих ресницах Хайтам вернулась в своё обычное выражение лица, слегка дёрнув носом. Актриса. — Тем более, я знала, что ты вернёшься позже… Но чтобы настолько! Ты наверняка очень голодна. А суп полезен перед сном.       Силуэт в шёлковом одеянии вновь развернулся к секретарше спиной, накладывая вторую порцию супа. От первой тарелки исходил пар, что так сильно притягивал к себе взгляд. Даже с такого расстояния Хайтам видела кусочки сочной говядины, что уже пропиталась в бульоне, и мелко порезанный красный перец, что сталкивался с рисом… Во рту стало неприлично много слюны, отчего та шумно сглотнула. Но вставать самой, чтобы забрать порцию, почему-то не было ни сил, ни желания.       Девушка отставила вторую тарелку и потянулась ближе к шкафам, приоткрывая один. Достала хлебницу, из которой показался новоиспечённый, ещё не разрезанный хлеб.       “Но я совсем недавно покупала целую булку…» — мысли быстро пронеслись в голове, и девушка следила за каждым чужим действием. Кави достала небольшую доску и аккуратно начала нарезать изделие — оно явно было испечено совсем недавно, так как было настолько свежим, что беспрекословно поддавалось чужим рукам. Издалека можно было почувствовать как мягкий хлеб прогибается под не менее мягкими пальцами.       — Добавить соус?       — Просто дай уже мне еды… — прозвучало словно скулёж, но сейчас, когда боль в желудке разрывала изнутри, а во рту скапливалась слюна, иначе Хайтам просто не смогла бы сказать. И не то, чтобы такое поведение могло пошатнуть её гордость и уважение. В стенах этого дома у неё всё равно не было ни первого, ни второго.       Словно слушаясь приказа, девушка наконец схватила одну из тарелок и понесла к столу. Только поставила её на противоположную сторону, видимо, для себя. На чужом лице не было ни капли эмоции, ни усмешки, но Хайтам знала, что та пока что лишь сдерживается.       — Ох, забыла про салфетки. — вновь Кави завертелась по кухне, как юла, лишь бы подольше помучить уставшую подругу. Как не стыдно? И почему аль-Хайтам сама ничего не делает, а лишь смиренно ждёт? — Вот. — рука аккуратно положила небольшую стопку раскрашенных в яркие пятна салфеток на середину стола, и вновь вернулась к гарнитуру.       Шла к девушке неприлично долго, отчего серые брови подводились к переносице всё быстрее, опаляя чужое спокойное лицо взглядом раскрасневшихся зрачков. Серые волосы были готовы прямо сейчас пойти дымом.       И стоило Кави поставить перед сожительницей тарелку с невероятно горячим и аппетитным ужином, стоило девушке схватить ложку в руки, как та тут же опешила. Взгляд не сходил с книги, что лежала совсем рядом с тарелкой и дожидалась своего заветного часа. Обложка хоть и была совсем неприглядной — серо-зелёной, со слегка позолоченным названием, что было выгравированно в нижней правой части — но сейчас светилась всем своим видом.       Хайтам медленно подняла взгляд на девушку.       — Ты… — ложка, которую сжали с невероятной силой, дрогнула.       — Что не так? — Кави вновь коснулась своих волос, отбрасывая их за спину. — Приятного аппетита. — она спокойно начала трапезу, не дожидаясь Хайтам, что пилила её своим взглядом. От злости даже вздулись ноздри, и это выражение лица было до невероятного забавным. Кави еле сдержалась, чтобы не выплюнуть порцию супа от смеха обратно в тарелку.       — Я весь день проторчала с этими напыщенными, самовлюблёнными идиотами! Десять часов я писала их рапорт! Прихожу, я напоминаю, к себе домой! — ладони с силой ударили по столу. Серебро в руке взвизгнуло. — А ты, зная, что я хочу спокойно поужинать и расслабиться за чтением… Сама, специально, приготовила суп!       — А тебе что, настолько сложно отложить на пять минут своё чтиво и посидеть со мной в компании? — совершенно непринуждённо, Кави вновь вернула спокойное выражение лица. Ложка за ложкой, отправляла горячее блюдо в рот, аккуратно и элегантно отрывая по кусочку хлеба, закусывая. Он и правда был свежайший… Это злило только сильнее, но и живот жутко сводило от голода.       — Да! Потому что ты такая напыщенная и самовлюблённая! — глаза прищурились в презрении.       — Ох, у кого-то от голода и правда крышу срывает. — сказала Кави, даже не проглотив. — Поешь и успокойся.       От небольшой речи дыхание сбилось, но до биения сердца в ушах не дошло. Нужно было ну очень постараться, чтобы довести Хайтам даже до такого состояния — когда это сможет сделать Кави, было лишь вопросом времени. И всё это время секретарше даже специально сдерживаться не приходилось, возможно, только в особых случаях. А сейчас… Сложилось слишком много обстоятельств.       “Она будто специально высчитала…» — мысль неприятно ударилась о стенку черепа, заставляя нахохлиться сильнее. Но запах, что шёл снизу, тянул к себе так же сильно, как и желания прямо сейчас взять эту напыщенную архитекторку на руки и вывалить её за дверь со всеми вещами, при этом не забыв забрать ключи.       Тяжелый вздох. Хайтам поддалась зову организма и наконец приступила к трапезе. Невероятно сильно хотелось залпом вылить весь горячий ужин в себя, но нужно было сдерживаться и оставить хоть каплю самоуважения на сегодняшний вечер. Она и так позволила себе слишком много, позволила так сыграть со своими же чувствами… Со своими привычками.       Харчо и правда был великолепен, особенно со вкусом только-только испекшегося хлеба, что словно таял во рту. Красный перец приятно жёг язык, и тут же мелкие рисинки позволяли мышечным тканям охладиться, перемешиваясь с мягкой говядиной. Той, что голодала весь день, обычный суп, что можно купить в каждом прилавке, сейчас казался творением Архонтов; словно чистая холодная вода в пустыне. Всё напряжение тут же растворилось, заставляя мышцы расслабиться, и мягкая улыбка появилась на лице.       “Почему она раньше ничего не готовила? Это же так вкусно…» — стоило Хайтам открыть глаза, как та встретилась не с переливом букв в слова и предложения, что могли донести какую-то интересную информацию, а с чужой физиономией. Девушка напротив жевала аккуратно, медленно, и, видимо, была совсем не голодна, в отличие от сожительницы, что ела достаточно агрессивно. Словно ужинала совсем недавно, пережёвывая еду чисто из приличия.       Яркие глаза сверкнули, они встретились взглядами. Кави мягко улыбнулась, поправляя свои волосы. Чёлка выбилась из заколок.       Несмотря на то, что живут они вместе уже достаточно долгое время, такая сцена была довольно непривычной. Кави оставалась у неё лишь на правах должницы, что когда-нибудь обязательно отплатит всю сумму, что Хайтам пришлось потратить, пока покупала еду, материалы или новомодную мебель к себе же домой. Архитекторка с особым рвением рекламировала ей очередную вазу, что была раскрашена во все цвета радуги, уверяя, что это пик моды и будет смотреться невероятно красиво в центре их гостиной.       «В центре моей гостиной» — всегда приходится напоминать, но девушка словно пропускает слова мимо ушей, игнорируя данный факт с каждым днём всё больше и больше.       У них не было общих моментов быта. Они никогда не убирали вместе дом, никогда вместе не ухаживали за цветами, никогда вместе не готовили. Ели — да, но всегда это было очень отстранённо. Кави читала свои журналы или же смотрела что-то по Акаше. Аль-Хайтам же всегда была увлечена своими книгами, или, если совсем всё было сложно на работе, могла перебирать документы. Но на этом всё заканчивалось. Никогда они не сидели… Так. Смотря подруга на подругу.       От непривычности в груди что-то сжималось. Но еда сейчас в любом случае была гораздо интереснее.       Стоило вновь наклониться над тарелкой, чтобы отправить очередную порцию в рот, как Хайтам прошибло током. Она почувствовала, как чужая нога… Касается её ноги. Аккуратно поглаживает по икре, совсем бесцеремонно и буднично, будто это происходит каждый вечер.       А оранжевые глаза смотрели. Львиный взгляд прожигал. Она продолжала есть, словно ничего не происходит, под столом вытворяя это… Не сказать, что пошлое или же вульгарное. Они одни, это не всеобщее застолье, и ничего порочного, если подумать, Кави сейчас не делала И Хайтам не нашла слов, чтобы описать такое поведение…       “Странное?» — она впервые почувствовала это невероятное тепло, что исходило от чужой кожи, даже сквозь леггинсы. Конечно, к ней приставали девушки во времена обучения в Академии, но сейчас…       “Почему это так странно?» — она не могла понять, не могла поймать чужую логическую цепочку, что была выстроена в голове Кави. В мозгах Хайтам неистово вертелись шестерёнки — слышно было на всю кухню, и Кави тихо хихикала от этого, наблюдая за её нелепым лицом, что всматривалось в неё и пыталось понять.       Обе молчали. Кави подняла ногу выше, лодыжкой проходясь выше колена, слегка потирая часть ноги совсем бесцеремонно. Казалось, что тарелка бездонная — суп всё никак не кончался, а секретарше, после такого долгого дня и ради не менее долгого завтрашнего — хотелось насладиться таким питательным ужином полностью. Только вот одна особа… Отвлекала. Вместо того, чтобы вкушать прекрасный запах и пытаться поймать каждую нотку острого перца, что мешается с мягким хлебом, все сенсорное внимание перешло на бедро, о которое так бесстыже потирались. На момент дыхание сбилось.       — Мы никогда так не сидели… — тихо начала Кави, улыбаясь. — Неужели тебе совсем не интересна моя компания? — она вновь обидчиво, но излишне наигранно, свела брови домиком.       — Мне неинтересны слухи, что ты постоянно обсуждаешь в пабах. — коротко подвела девушка, поправляя чёлку, что мешалась перед глазами и лезла в суп.       — Но ты никогда не пыталась поговорить со мной о чём-нибудь другом… — громкости голоса, в отличие от Хайтам, архитекторка не меняла. — А во время учёбы мы могли перекидываться фразочками, помнишь?       — Учёба это учёба, прошло уже пять лет.       — Почему ты разрешила мне жить у тебя, если ты так меня не любишь? — нога бессовестно прошлась по верхней части бедра и остановилась на паховой части. Больше движений не последовало, чужая лодыжка всего лишь уместилась меж ног. Румянец вспыхнул на лице девушки.       — Я… Я не не люблю тебя… — вырвалось совсем шокировано. Да что с ней сегодня происходит?       Хайтам ощущала себя как после восьмичасового сна — невероятно бодро, невероятно сильно сжимались её мышцы, и невероятно сильно пульсировали вены на висках. Зрачки сузились, внимая чужое выражение лица. Кави перестала есть и, опустив голову на ладонь, также всматриваясь в сожительницу. Не было и тени улыбки.       — Ты просто слишком умная для простых смертных и относишься так ко всем? — выдвинула предположение та.       — Да…       — Неужели ты не хочешь обсуждать с людьми ничего, кроме молекулярной физики и конструкций языка? — взгляд метнулся на книгу, что всё это время лежала рядом с Хайтам, и которая стала причиной для их сегодняшнего небольшого спора. — «Ударение в системе древнетейватского именного суффиксального словообразования» — та прочитала название, что было выгрировано отражающимся материалом. — Это правда интереснее, чем… Обычные разговоры? — ответа не последовало. На чужом лице красовался лишь напряжённый взгляд, и губы, что были все в соусе, сжались прямой линией. — Ну хочешь тогда обсудим что-то из архитектуры, раз хочешь говорить только о высшем? — девушка пожала плечами.       — Мне не интересна архитектура.       — Математические расчёты?       — Ты ничего помимо архитектурных формул не смыслишь в них.       — Я очень хороша в геометрии. — Кави надулась и откинулась на спинку стула, сложив руки на своей груди.       — Верю.       Хайтам было уже забыла про чужую ногу, что находилась меж бёдер, аккуратно приближаясь ко дну тарелки. Совсем недавно на лице Кави можно было увидеть хихикающее, невероятно довольное собой выражение — теперь же девушка смотрела будто обречённо, в очередной раз провалив попытку обсудить что-то помимо покупки мебели со своей сожительницей.       — Ты так и не ответила вопрос, зачем позволяешь мне жить у тебя.       — Если не хочешь — можешь идти. — ложка отправилась в рот. Хайтам из-под ресниц всматривалась своими зёлеными глазами в Кави, что тут же вспыхнула. Чужие плечи напряглись.       — Тебе принципиально каждый раз говорить это, когда я задаю вопросы про наше сожительство?       — Не вижу другой причины.       Чужая нога подала признаки жизни. Стопа поднялась выше, залезая под чёрную майку. От разгорячённой кожи, что долго грелась меж ног, Хайтам втянула живот и резко посмотрела на Кави. Сказать ничего не могла — рот был полон говядины с бульоном, и всё, что сейчас оставалось — агрессивно пережёвывать еду и злобно всматриваться в чужой, точно так же нахмуренный, взгляд напротив.       Дыхание вновь сбилось.       — Я не верю, что ты впустила бы каждого или каждую, кто попросилась бы к тебе. — девушка аккуратно провела по чужому прессу.       — Придется. — первое, что сказала Хайтам, когда проглотила пищу. Не спросила, какого хрена та творит, не выгнала её из дома, не встала из-за стола. Просто констатировала факт. Факт, над которым сама сомневалась столь долгое время.       — И ты каждой позволила бы трогать тебя меж ног и под майкой?       — Да. — ложью пропахла вся комната. Девушки злостно всматривались подруга в подругу. Кажется, температура помещения нагревалась теперь не только благодаря тёплому, пряному ужину, что впитался в стены, перемешиваясь с запахом вранья.       — Ты не скажешь?       — Я говорю чистую правду. — ложка лязгнула о пустую тарелку, когда девушка допила последние остатки бульона. Игнорируя салфетки, она вытерла губы своим запястьем, после облизывая. — Было очень вкусно, спасибо. Ты могла бы готовить почаще.       — Не попросишь добавки? Мне казалось, что ты очень голодная. — действия, что вытворяла Кави с чужим телом, не прекращались. И теперь мозг всячески игнорировал разгорячённый горячим перцем язык — кажется, что именно сейчас пресс стал самой чувствительной частью девушки. Ресницы дрогнули.       — Я лучше пойду помоюсь и лягу спать. — уважительно склонив голову, аль-Хайтам коснулась пальцами чужой лодыжки и аккуратно убрала ногу со своего тела. Встала из-за стола, не забыв прихватить с собой книгу.       Хотелось думать, что это всё бред в полуобморочном состоянии. Хотелось игнорировать все действия, что сделала Кави, всё её странное поведение. Она знала, что Хайтам не может читать за супом. Знала, что всё внимание будет на Кави, просто от скуки. Специально села напротив, специально тоже начала есть, хотя явно была не голодна.       “Да что с ней сегодня такое?» — но ответа слышать не хотелось. По-крайней мере, не сейчас, ведь градус безумия был и так невероятно высок.       И правда, почему она позволила Кави так открыто приставать? Гладить по ногам, проходиться по бёдрам, трогать паховую область и пресс? Кончики пальцев прошлись по взбалмошной майке. Почему она так услужливо сидела и ждала, пока девушка сама не подаст ей тарелку, пока не положит хлеб? Ведь она была невероятно голодной…       “Я просто очень устала…» — оправдания завертелись в голове, и она прищурила глаза, в попытках успокоиться и перевести дух. Сейчас она помоется, дочитает, ляжет спать и всё будет как обычно. С утра точно всё будет как всегда — Кави будет спать до обеда, и Хайтам тихо уйдет на работу, не забыв оставить для второй денег на столе для личных нужд. После вернётся с работы, а Кави, как обычно, будет сидеть вся в шёлке на диване и либо распивать вино, либо читать журналы. Либо же её вообще не будет, и домой та вернётся лишь под утро, и пахнуть от неё будет самым противным перегаром… Хайтам тяжело вздохнет, возьмёт подругу за подмышки и отнесёт на кровать, чтобы по пути Кави не разбила все те драгоценные вазы, что сама с таким трепетом выбирала. Оставит воды, таблетки, тазик — и снова уйдёт на работу.       А не это ли тот самый быт? И правда, почему она продолжает терпеть её выходки?       — Ты не смеешь меня игнорировать! — внезапно в проходе показалась Кави, что смотрела снизу вверх, выведя старшую из мыслей. Для девушки она была непривычно высокой, но с аль-Хайтам сравниться не могла. Глаза цвета янтаря злобно всматривались.       Хайтам молча обвела подругу взглядом — да, всё тот же шёлк, что аккуратно ложился на её слегка загоревшую кожу. Все те же распущенные волосы, всё те же руки, что пахнут кремами. Было приятно смотреть на такую Кави, а не на утреннее недоразумение, что приходило с пабов.       Хмыкнув, собиралась пройти прямо, толкнув ту в плечо, но чужие руки тяжело легли на плечи. Словно они вернулись на полчаса назад, и Кави вновь планирует пригласить сожительницу на позднюю трапезу.       — Да что с тобой не так?! Неужели тебе интересно только спорить со мной? Чтобы от скуки не помереть, разрешаешь мне жить с тобой? — брови упали к переносице. Кави давила на неё, не давая сделать ни шагу в сторону. Голос, до привычного истерически, начал уходить наверх.       — Возможно. — и правда, это был тоже логичный вариант. С Кави было не так скучно, ведь выводить эту эмоциональную бомбу из себя всегда было довольно забавно. Но… Ведь и просто сидеть рядом с ней было достаточно комфортно.       — И когда я тебе надоем? Что, просто выгонишь меня?       — Почему нет?       — И когда это произойдет?       — Какая разница? — на лице не было ни грамма эмоций, в отличие от девушки напротив.       — Чтобы я как школьница откладывала с обедов себе на нормальную жизнь. — Кави зашипела.       — Не трать все деньги с заказов — вот и будет нормальная жизнь.       Повисло молчание. Хайтам, не выдержав напряжения, тяжело вздохнула и обвела глазами, кажется, всю свою черепную коробку. И к чему вся эта драма? Ещё и в такой час, когда девушка готова по стенке сползти и на полу уснуть. Любая поверхность сейчас желаннее большой, пышной кровати.       — Слушай, если тебе так не нравится твоё положение, чего ж сама не уйдешь? — Хайтам зевнула. — Ты же и правда хорошо зарабатываешь на заказах, могла сто раз долги выплатить за то время, что у меня живёшь.       В ответ молчание. Кави отвела взгляд и сжала губы, что все были покрыты какой-то лечебной смесью от шелушения.       — Да и тебе самой нравится выводить меня на эмоции, разве нет? — предположения продолжились. Хайтам всегда говорила всё прямо. — Вот как сегодня. Вся аж светилась от счастья, что удивление из меня выдавила.       — Да потому что ты — камень! — не выдержала девушка.       — А ты несдержанная. Всегда ею была.       — Ох, вот только не надо.       — Да ладно? — Хайтам вскинула брови. — Как ты напилась на одном из балов Академии и начала мне все свои секреты рассказывать. А мы тогда общались дай Архонт раза три.       — И это говорит мне та, что пустила меня к себе жить и содержит меня, хотя мы полноценно вместе встречались раз десять за девять лет знакомства? — хватка на плечах стала сильнее. Слегка отросшие ногти впивались в кожу Хайтам, отчего та нахмурилась.       — В последнее время мы стали больше общаться. Или ты специально подлизывалась ко мне, чтобы я тебя пустила?       — Вот мне делать нечего. Меня выгнали неожиданно… — совсем недавний запал начал спадать, как и громкий тон голоса.       — О да, это же так неожиданно, когда тебя выгоняют за долг в несколько миллионов моры. — Хайтам склонила голову. — Я права? Специально это всё устроила, чтобы поближе ко мне быть?       — Не неси чушь. — Кави опешила.       — Ох, всё юношество страдала по мне, а я была такой безэмоциональной, никогда не замечала умничку Кави… — голос, словно в насмешке, перешёл в жалобный. — Её все так любили, кроме этой противной аль-Хайтам, даже многоуважаемый Сайно удостоил ей своими тупейшими шутками. А потом, после выпуска, точки пересечения исчезли вовсе, и вот ты придумала гениальный план, чтобы быть у меня под боком, верно? Выводишь меня каждый день своим вычурным поведением, тратишь мои деньги, пьешь алкоголь и веселишься, словно мы жёны. Приходишь домой, и вот, конечно, аль-Хайтам поможет дурочке Кави, что опять перепила. Уложит в постельку и даст воды. — Кави не заметила, когда поменялась с девушкой доминантной позицией. Теперь над ней возвышалось лицо с горящими красными зрачками, что впивались в душу, откидывая на лицо широкую тень. Теперь это её совсем бесстыдно прижимали к стенке, и лишь кончики серых волосы касались лба. Воздуха становилось слишком мало. — Или ты настолько одинока, что никто иначе не соглашается с тобой жить и ухаживать за тобой? Хочешь заботы, а другим способом не выходит?       — Но ты всё делаешь это по своей воле, аль-Хайтам. — они чувствовали дыхание подруга подруги на губах, всматривались в глаза, что горели огнём. Любой сон, любую усталость смахнули рукой, словно пыль. Час назад под такой температурой Хайтам расплавилась бы по дорожке от Академии, но сейчас почему-то кровь непристойно бурлила, перекачивая адреналин к мозгу всё быстрее. — Ты сама по своей воле тратишь на меня деньги, заботишься обо мне, приносишь домой моё любимое вино после работы. — янтарь в глазах блеснул. Кави слегка наклонила голову набок, рассматривая возвышающийся силуэт. — Раздеваешь меня, чтобы я не была вся в мокрой от алкоголя одежде, ведь тебе потом так усердно придется отстирывать постельное бельё. — девушка закусила губу, когда Хайтам наклонилась ближе, хмуря брови.       — А если я хочу найти в тебе выгоду? Как только вылетишь отсюда, покажу тебе чек в десяток миллионов моры, чтобы ты до конца жизни расплачивалась со мной, а я могла уйти из этой Академии и хоть до смерти зачитаться? — та выгнула брови.       — Ну если ты так хочешь, то потом ты можешь жить у меня бесплатно. Я даже могу раздевать тебя, чтобы уложить баиньки. — губы вытянулись в оскале, а ладони, что тяжело сжимали плечи, ушли дальше, касаясь чужого загривка. Сильные руки были расставлены по бокам от головы, вжимали девушку в стену.       — Ты так хочешь раздеть меня? Давно пресса не видела?       Тонкие пальцы прошлись по коротким волосам, мягко поглаживая затылок. Было понятно, что Хайтам провела несколько часов в душном помещении, лишь под конец освежившись на улице — её волосы у корней были совсем мокрыми… Или же… Она вспотела сейчас?       — Хайтам… — одна рука спустилась ниже, проходясь от шеи до конца чёрной майки, не позабыв коснуться камня, что красовался чуть ниже ключиц. Девушка огладила сначала край ткани, а после, совсем аккуратно, приподняла её, касаясь разгорячённой кожи. Мышцы были безумно напряжены, и от этого Кави прикусила нижнюю губу. — Я очень… — она прошептала ещё тише, прямо в губы напротив, что исходили нервным дыханием. — Очень хочу раздеть тебя.       Хайтам резко двинулась вперёд, отчего Кави слегка ударилась затылком о стену, но промычала уже в поцелуй. Сухими губами переминала губы девушки, что были со вкусом всех существующих ягод вперемешку, сама же рукой оглаживала чужую талию, что прижималась к телу напротив. Руки Кави обхватили её шею, притягивая всё ближе и ниже, заставляя Хайтам держать девушку чуть ли не в воздухе, пока та не менее активно кусала то верхнюю, то нижнюю губу, сдирая кожицу и заставляя их кровоточить. Совсем недавний острый вкус трапезы смешался с железным запахом крови, что неприятно отдавало в дёснах.       Одна из заколок свалилась с волос на пол, не выдержав бурных действий — девушки постоянно мотали головами то вправо, то влево, страстно меняя позиции. Локон чёлки упал на лицо, и Хайтам аккуратно зачесала чужие волосы, слегка надавив на затылок, чтобы оттянуть девушку назад. Губы опустились ниже, проходясь дорожкой смазанных поцелуев по шее, ощущая запах всё того же крема, которым Кави всегда протирала открытые участки кожи после горячего душа. Она чувствовала, как тяжело вздымалась чужая грудь, как девушка хватала её за короткие волосы, и как у той подкашивались ноги.       — Ха… — она тяжело вздохнула, когда Хайтам оставила красный след на открытом плече, с которого спала лямка ночнушки. — Хайтам… Пожалуйста…       — Хочешь сказать мне о том, что съезжаешь? — та хмыкнула, перебив, и ушла рукой с талии на бёдра. В ответ на шутку послышался удар о крепкую спину, отчего секретарша усмехнулась.       — Пошли в постель… — дыхание у Кави сбилось окончательно, но улыбка не сходила с лица.       Немного погодя, всматриваясь в глаза, наполненные огненным янтарём, Хайтам подхватила девушку на руки, отчего та глухо вздохнула, явно удивившись. Брови ушли наверх, и она резко обхватила чужую шею, чтобы не свалиться.       — Не доверяешь мне? Я уже много раз тебя так таскала. — улыбнулась девушка, направившись в свою комнату.       — Нет, просто… — раскрасневшись окончательно, Кави отвела взгляд в нижний угол.       — Впервые делаю это с тобой трезвой?       Хайтам слегка поправила девушку на себе, дабы та стала лицом ближе, и вновь поцеловала её, но на этот раз гораздо мягче, проводя языком по внутренней стороне щеки. Ладони Кави легли выше — на щёку, аккуратно поглаживая и проходясь по абрису челюсти. Девушка шла совсем неспеша, словно расстягивая удовольствие — прижимала к себе Кави всё ближе, пока та тихо вздыхала полной грудью от любого резкого движения со стороны… Сожительницы.       “Да уж, сожительницы…» — пронеслось в голове, когда Хайтам опускала Кави на свою постель, нависая над девушкой и вновь припадая к чужой шее. Руками она скользила по бёдрам, что дрожали от каждого прикосновения, поднимая белоснежную ночнушку всё выше и выше, открывая вид на нижнее белье, отчего Кави вся залилась краской.       — Слушай, ты… — внезапно Хайтам остановилась, ощущая, как чужие руки тянут майку вверх, дабы раздеть секретаршу. — Ты уверена?       — Что? — чужие глаза застилала пелена возбуждения, и взбалмошная Кави только через несколько секунд смогла прийти в себя. Руками поправила свою чёлку, на которых повисли заколки, что уже совсем не держали причёску. — В смысле?       — Ну… Ты… Ты точно уверена в том, что делаешь?       — Я не пьяная, Хайтам. — серьёзно протянула девушка. Ласково, совсем невесомо коснулась чужой щеки. — Я… Ты мне очень нравишься… — рука на бедре Кави сжалась сильнее, слегка закидывая её на своё бедро, отчего девушка расположилась меж чужих ног. От такого вида перехватило дыхание. — И ты была абсолютно права… Ты мне нравишься с Академии, но я никогда не знала, как подступиться к тебе, — напряжение потихоньку начало спадать с чужих тел. Хайтам по особенному ласково прошлась от стоп до колена, касаясь каждого сантиметра, вызывая мурашки на чужой коже. Светлые волоски вздымились, и девушка вздрогнула. — Но я не планировала так врываться в твоё личное пространство… Ты правда единственная, к кому я могла пойти в тот момент.       — Не слишком романтичное у нас было времяпрепровождение, не так ли? — грустно усмехнулась старшая.       — Я просто вела себя с тобой, как всегда в Академии… Я не знала, что…       — Я знаю, Кави. — Хайтам коснулась носом чужой щеки, проведя до краешка глаза. Аккуратно поцеловала девушку в прямой нос. — Поговорим обо всём этом завтра, хорошо? — та тихо кивнула. Видимо, от трепета в чужом голосе, что был до жути непривычен, у той сбился любой дар речи. — Ты мне тоже очень нравишься, Кави.       Действия вернулись в такой непривычный для обеих ритм — Кави старалась так же оставить отметины на девушке, припадая к открытым плечам, пока руки Хайтам бесстыже проходились по всему телу, поднимая ночнушку до начала груди. Выше идти было неловко, и та замедлилась, лишь невесомо касаясь пальцами рёбер, но Кави сама потянула за край ткани и сняла с себя одежду, оставшись перед Хайтам лишь в трусах, что были сделаны из такой же мягкой ткани. Девушка опешила от такого вида и немного отстранилась. Вновь удивлённое лицо, слегка приоткрытые губы и широко раскрытые глаза, но Кави на это лишь посмеялась и быстро использовала ситуацию в свою пользу — толкнула шокированную девушку в плечо и нависла сверху, так же начиная раздевать Хайтам. Перед взором появились те самые кубики пресса, что в воображении всегда сводили девушку с ума, приличного размера грудь, сильные руки… Кави тут же прильнула к такому желанному телу, не оставляя ни один сантиметр без внимания. Целовала и лизала, припадала к груди, расцеловывая чувствительную кожу. Тянула ткань чужих штанов всё ниже, проходясь языком по животу, но… Внезапно любые действия, любые звуки с чужой стороны прекратились, и девушка встревоженно поднялась на руках, одной ладонью зачёсывая выпавшие на глаза волосы назад, чтобы увидеть, что случилось.       — Уснула… — тихо протянула Кави, усаживаясь рядом. Девушка лежала с закрытыми глазами и тихо посапывала. Множественность эмоций, от шока до раздражения, быстро сменились смехом. Совсем тихим. — Ну конечно, она же так много работала сегодня… — ударив глухо себя по лбу, Кави перевела дыхание. Возбуждение прошло так же резко, как и появилось, когда та была прижата к стенке сильным телом. Они обязательно повторят это завтра вечером…       Аккуратно стянув со спящей красавицы оставшуюся одежду, Кави с трепетом сложила её и отнесла в корзину для грязного белья. Когда возвращалась обратно, перед разделением на разные комнаты слегка помедлила… Будет ли Хайтам злиться завтра, если увидит рядом с собой на кровати? Пожалеет ли о своих действиях и о своём решении? Хотя сама спрашивала архитекторку, уверена ли она в том, что вытворяет.       Решилась и шагнула в сторону спальни… Подруги, сожительницы? Кто они теперь? Бесчисленное количество мыслей вертелось в голове девушки, пока она ложилась под одеялом вместе с Хайтам. Та уже успела укрыться чуть ли не с головой: сегодняшняя ночь была и правда холодна для жаркого Сумеру. Укрывшись также по шею, девушка не хотела всматриваться в чужой интерьер — с непривычки, или же от нервов, точно не уснёт. Мгновенно зажмурила глаза и пыталась расслабиться, обнимая вторую подушку, что лежала на кровати Хайтам. Лишь через некоторое время она почувствовала слабое прикосновение на своей талии и прижимающееся сзади тело.       Да… Да, так намного теплее.

***

      Весь день Кави была словно на иголках. Как и обычно, проснулась девушка чуть ли не в обед, когда Хайтам отправилась на работу рано утром, и ещё не факт, что её не задержат так же надолго, как и вчера. Не было ни записки, ни денег — словно испарилась, но, во всяком случае, проснулась Кави всё на том же месте, чуть ли не в том же положении, как и заснула. Да и посуды, что они оставили с утра, на столе не было — перед уходом та явно убралась.       Половину дня она сидела за чертежами, и все просчёты каждый раз оказывались разными — она не могла сосредоточиться на таком кропотливом деле, как выстраивание стен с точным измерением каждого миллиметра, когда в голове вертелись только вчерашние сцены. Как Хайтам уложила её на кровать, как её руки проходились по всему телу… Как она говорила, что Кави ей нравится. Правда ли это? Если да, то как давно? Когда она заехала? Или ещё со времён учёбы?       Листок был безжалостно порван на кусочки, прямо как те портреты Хайтам в тетрадках, что Кави рисовала со скуки на парах. Как же она была слаба в своих чувствах, но могут ли чувства Хайтам сравниться с ними? Может ли она чувствовать что-то подобное? Всегда девушка была для неё загадкой, а прошлой ночью… Открылась, словно одна из тех пресловутых книг, что кажутся секретарше гораздо интереснее любого общения.       А если они не подойдут подруга подруге? Если у них и правда слишком разные характеры? Если Хайтам её выгонит, когда разобьёт себе сердце о несчастную любовь?       “Ох, да ладно тебе, Кави, вы уже достаточно взрослые…» — несмотря на отговорки, мысли с диким воем вертелись в голове.       Ближе к восьми часам вечера входная дверь шумно закрылась, и в коридоре послышался шорох. Хайтам молчала, тихо шастая по коридору, и Кави не хватало смелости сказать что-то первой. Сжимала в руках чёртов журнал, что она достала, чтобы не умереть на месте от того, как сильно и быстро начало стучать сердце.       Зайдя в зал, Хайтам увидела довольно привычную картину — Кави сидит на диване за очередным журнальчиком, волосы аккуратно уложены, а одежда была будничная, хоть и достаточно нарядная, словно она куда-то собралась или откуда-то пришла. Было ощущение, будто вчерашнее — было лишь сном.       Но нет, она определённо точно отлепляла от себя с утра сонное тело, покрытое раскрасневшимися метками, и перемывала за ними посуду, что они так и не убрали.       — Привет… — первая решила действовать Хайтам. Девушка напротив слегка опустила журнал и показала своё напряжённое лицо, кидая взор куда угодно, но не на секретаршу.       Та помедлила, но грудь тяжело поднялась.       — Насчет вчерашнего.       — Архонты, какая же ты прямолинейная… — так же тяжело вздохнула Кави и ещё сильнее зарылась в глянцевые страницы. Хайтам села рядом, но держала расстояние. Губы были сжаты, и она всё ещё раздумывала над тем, что нужно или стоит сказать. Выстраивала эту речь на протяжении всего дня, игнорируя любые комментарии по поводу своей рассеянности, но сейчас, перед девушкой, все осколки сознания вновь начали рассыпаться. Было страшно ступить и порезаться.       — Всё, что ты сказала — правда?       — Да… — прошептала Кави. До сих пор не верилось, что этот разговор происходит взаправду. Возможно, она всё ещё спит, и ей стоит ущипнуть себя?       — А… А ты?       — Да… — также тихо и до непривычности неуверенно ответила Хайтам. От этого архитекторка дрогнула. Обычно девушка шла напролом, а тут выглядела, как провинившаяся школьница. — Понимаешь, мне… Мне трудно с эмоциями… Я не знаю, что стоит говорить.       — Ох, если бы это был реферат по лингвистике, а не про чувства, да? — нервно подколола её Кави, но тут же осеклась и кашлянула в кулак. Брови свелись к переносице. — Извини.       — Нет, ты права… Мне проще говорить про науки, чем про чувства. — девушка развела руками. — Что мне стоит сказать? Ты мне нравишься… Это всё.       — А как давно? — Хайтам покосилась и в размышлении стиснула зубы.       — Не уверена… Может, с учёбы. Может, недавно.       — В смысле? — недовольно спохватилась Кави. Тут же отложила журнал, что явно был ей неинтересен. — Ты когда-нибудь хотела меня поцеловать?       — Слушай, я никогда так не думала об этом… — Хайтам провела рукой по затылку, виновато сведя брови. — Я всегда прежде всего думала о учёбе. Что-то… Подобное я почувствовала только вчера. Может ты просто всегда мне нравилась? Фоном… Не знаю.       — Звучит обидно, знаешь ли. — Кави нахмурила брови.       — Если я тебе нравлюсь так давно — странно, что ты ждёшь большего.       Девушка понимающе кивнула и уселась чуть ближе, касаясь бедром чужого. Сквозь тёмные штаны она ощущала тепло тела, которое так жаждала прошлой ночью. И думала об этом весь день, а сейчас они… Так глупо, словно малые дети, пытаются выяснить отношения. Хотя живут вместе уже такое время.       — И пустила ты меня, потому что я тебе нравилась?       — Я пустила тебя, потому что хотела тебе помочь… Видимо, потому что ты мне нравилась.       — Выстраиваешь логические цепочки прямо как робот. — они встретились взглядами.       — Но я в гуманитарных науках, знаешь ли. — усмехнулась Хайтам, намекая на своё образование.       — Вот и странно! — Кави подняла голову и слегка ударила девушку по её плечу. Обе слабо, криво улыбнулись. Это было безумно непривычно и странно.       Повисло неловкое молчание. Обе не знали, что стоит и что нужно делать дальше. Они никогда не оставались наедине в попытках поговорить, никогда не интересовались чужими мыслями и своими тоже никогда не делились. Разве что, если это не было очередным возмущением ради подкола. И настолько привычно было видеть вечно усмехающуюся Хайтам…       — У тебя были отношения? — внезапный вопрос вновь заставил девушку опешить.       — Ну… Да, но это так, от скуки.       — В любом случае, ты явно опытнее меня, верно?       — Не понимаю, куда ты клонишь. — Кави неожиданно напряглась. Если речь шла про секс, то сейчас была явно не та обстановка, что вчера, и не то, чтобы она сейчас сильно хотела… С другой стороны, в голове снова пролетают все те прикосновения. Да уж, если Хайтам ещё раз поцелует её, вжимая в стенку, Кави будет явно не против.       — В сторону… Отношений. — этот ответ заставил девушку подпрыгнуть на месте. Оранжевый взгляд впился в чужой, зелёный. По теории цвета — прекрасные гармонирующие цвета. У них был даже цветочный горшок такой расцветки.       — Ты предлагаешь мне быть твоей девушкой?       Хайтам вновь слегка отстранилась и покосилась, поглаживая себя по колену от нервов. Было до ужаса странно видеть такую девушку, но сейчас от этого хотелось бесконечно улыбаться. Возможно, именно так она раскроется перед ней? Постепенно и мягко, стесняясь каждого движения. И от каждого стеснения, от каждой слабой, но до безумия мягкой улыбки, сердце Кави будет трепетать лишь сильнее.       — Мне кажется нам сначала нужно узнать подруга подругу лучше в этом плане.       — Да, ты права. Всё-таки, мы восемь лет только и делали, что подкалывали подруга подругу.       — Ну ты не думай, что это прекратится. — Хайтам нервно усмехнулась. — Мне очень нравится, когда ты злишься.       — Ох, а как мне вчера понравилось выводить тебя на это выражение лица. — улыбнулась Кави и щёлкнула девушку по носу, отчего та вновь приоткрыла уста. — Видишь? Кажется, у меня стало получаться намного лучше… — в усмешке она прикрыла рот ладонью.       — Возможно, ты могла бы делать такие шокирующие вещи, как вчера, почаще. — девушка чуть наклонилась над чужим лицом. — Хотя это, конечно, трудно будет переплюнуть… Твоя нога меж бёдер, то, как ты ухаживала за мной, сама приготовила ужин… Кажется, вчера ты истратила всю свою фантазию, я права? — хоть девушка и выглядела спокойно и задумчиво, почти упрекающе, но в голосе еле-еле сдерживалась усмешка.       Кави тут же нахохлилась от такого вывода, её светлые волосы вздымились, несмотря на множество заколок. Она резко толкнула девушку в плечи и уселась на чужие колени, бёдрами сжав её. Ладони оказались на чужих щеках, и она резко потянулась за поцелуем, жадно покусывая и оттягивая губы, что не двигались от шока. Лишь через несколько секунд Хайтам приобняла ту за талию, кончиками пальцев забираясь под кожаный ремень, не смея заходить дальше. Углубила поцелуй, проводя языком по всем местам, куда могла добраться.       — Ну… Ну как? — переводя дыхание, Кави смело улыбнулась и гордо сместила брови, не убирая рук с чужих щёк.       — Знаешь, я намекала на то, что ты могла бы убраться в квартире, пока я на работе. — буднично, будто ни сегодня, ни вчера ничего не случилось; подметила Хайтам, и в ответ почувствовала лишь укус за нос. — Ай!       — Это за то, что ты убиваешь романтику! — щёки надулись ещё сильнее от обиды.       — Ну смотри, ты сама напросилась.       Пальцы, что спокойно лежали на чужой пояснице, тут же забрались под белую рубашку, что была заправлена в штаны, и ловкие пальцы начали щекотать бока, отчего девушка тут же начала извиваться как змея и нервно хохотать. На лице Хайтам появился весёлый оскал, наблюдая за тем, как Кави сгибается перед ней чуть ли не вдвое, умоляя прекратить яростную пытку. Ладони крепко сжимались на плечах, и девушка пыталась уйти то вправо, то влево, но Хайтам опрокинула её на диван и сжала меж своих бёдер, чтобы та не сбежала.       — З-знаешь, — нервная речь перебилась смехом. — Ну, Хайтам! Т-такое… Положение мне нравится куда больше. — от смеха на глазах выступили слёзы. Ещё через некоторое время секретарша сама выдохлась и аккуратно положила ладони на талию, от прикосновения к которой Кави вздрогнула. С каких пор она такая чувствительная?       — Но ты всё-таки уберёшься в квартире. — подытожила та.       — Ну-у… — обидчиво и лениво потянула девушка. — Может, сначала немного мотивации для уборки? — губы вновь вытянулись в хитром выражении, и та потянулась за новым поцелуем, обхватывая Хайтам за шею.       Усмехнувшись, старшая прильнула к Кави, что уже начала развязывать завязки от своей накидки.       — Может, если только немного…