Вина

Все имеют право на ошибку, каждый человек, зверь и даже мутант. Ведь живым существам свойственно ошибаться. На то они и живые, что могут сделать что-то не то, а потом исправить это. Так думал Донни, пока сам не совершил кое-что ужасное. Дон помнит этот день. Помнит, как вчера. Спор, ссора, вторжение… И злополучное окно, что не оставило его равнодушным. Парень с силой сжал инструмент, что на данный момент держал в руке. Нет, даже работа в сарае не спасает его от осознания, что произошло. Осознания того, что он натворил. Лео лежит перед ним: тяжело дышит, находится без сознания. Осколки впились в его кожу. По другую сторону — крики Тигринного Когтя. Каждый день и каждую минуту мрачные мысли окутывали Донателло. Гениальная черепашка до сих пор не мог поверить в то, что произошло. Ему тошно, дурно от этих болезненных воспоминаний. Ведь именно он был тем, кто позволил этому случиться. Он чуть не убил родного брата, а все ради чего? Ради того, чтобы самоутвердиться? — Почему я его не послушал, — именно этим вопросом и задаётся владелец шеста бо по сей день, смотря в одну точку. Мысли подростка путаются, образуя огромный ком. — Не ты лидер, Донни, а я! — голос Лео. Твёрдый и серьёзный, не терпящий неповиновения. — Почему?! — воскликнул парнишка, буквально вскакивая со своего места. Его тяжелая рука ударила по столу, Дон снова вернулся в тот день, позволив эмоциям взять вверх. Кружка, в которой было немного кофе, подпрыгнула; несколько чертежей со стола попросту упали на пол. Полный бардак. Но это неважно, сейчас все неважно. Слезы обжигают щеки. Ему больно. Ему невыносимо. Донни не может больше здесь находиться, не может зайти в этот дом и видеть его, лежащего без сознания вот уже третий месяц. Рафаэль сторожит его каждый день. Дон знает, что это должен быть он, а не Раф, но каждый раз, когда он видит его в ванне — сердце не выдерживает и разрывается на мелкие кусочки. Единственное, что делает Донни, так это спрашивает о состоянии старшего брата, осматривает его, а потом… Потом Дон старается уйти оттуда как можно скорее. Он не может смотреть на него, а уж тем более находиться с ним. Донателло не может так больше жить. — Может, мне стоит все это прекратить? — этими мыслями ниндзя задавался ни раз. Он бесполезен. Он слаб. Дон устал бороться с чувством вины, устал ждать чуда. Голоса, твердящие о том, как он ужасен выводили бедного гения. Кошмары преследовали его постоянно, и даже излюбленный кофе не помогал чувствовать себя лучше. Дон все решил. Ему нет места в этом мире и никогда не будет, не после того, что он сделал. Черепашонок подвёл братьев, семью… Эйприл… И даже Кейси. И, наверное, самое главное — он подвёл Лео. Леонардо. Его славного брата… Их брата и лидера. Лео не заслужил всего того, что на него обрушилось. Не заслужил, но зато заслужил Донни. — Честно? Я бы все отдал, чтобы оказаться на его месте, — невесело подумал Донни. А ведь и правда… Мутанту с фиолетовой маской хотелось одного: видеть здорового и весёлого мечника, что как прежде будет забавлять троих братьев своими геройскими фразочками, будет поучать их жизни и, самое главное, читать нотации. Донателло улыбнулся. Лео без нотаций, как Майки без пиццы. Но эти нотации он больше не услышит. Дон все испортил. — Я все исправлю, — заверил сам себя Донателло. Он начиркал прощальную записку и оставил её на столе. Парнишка сделал это довольно быстро. Не хотелось писать длинную тираду о том, что он пережил за эти три месяца. Это было бы эгоистично. Не Донни один волновался за Лео, просто он был менее стрессоустойчивым. Ди этого и не отрицал. Он всегда считал себя слабым. Даже нисколько физически, сколько морально. Донателло поджал губы. Вот прямо сейчас — он собирается сдаться, оставить свою семью… Но другого выхода попросту нет. Он его не видел. И шестоносец был готов свершить задуманное, освободить себя и наконец воссоединиться с семьей: Лео и мастером Сплинтером, как вдруг он услышал странные звуки снаружи. Черт, кто-то зашёл в сарай. — Майки, — поморщился Донни, смахивая непрошенные слезы. Неудивительно, младший брат всегда приходит не вовремя. Вот только… в этот раз, самый младший Хамато действительно пришёл в нужное время. — Лео очнулся! — сразу же с порога заявляет Микеланджело, выглядя безумно счастливым. Его глаза горели, горели как и прежде, а от самого Майки заметно веяло теплом. Казалось, эта лучезарная улыбка могла осветить весь Нью-Йорк. В его глазах было видно то, чего лишился гений — надежда. Донателло не мог поверить своим ушам. Это правда? Ему не снится? По телу пробежался табун мурашек, пока Донни стоял, как вкопанный. Было сложно что-то сказать, в горле словно был огромный ком, что не давал этого сделать. Но все-таки… Всё-таки, парню с шестом бо удаётся выдавить что-то из себя. — О-очнулся? — его глаза стали круглыми, а голос отдавал лёгкой хрипотцой. Кажется, ему было тяжело поверить в то, что Лео пробудился спустя три месяца. — Да, очнулся! Поэтому, бежим скорее, — голубоглазый мальчишка хватает гения за руку и как можно быстрее ведёт его к домику О’Ниллов, где произошло самое, что ни на есть чудо. *** Лео живой. Он правда очнулся, наконец открыл глаза и позволил семейству выдохнуть спокойно. Всем, кроме Донателло. Мастер бо был счастлив видеть Лео в добром уме и здравии, правда, но ему казалось, что эта радостная новость была не такой уж и радостной. В плане, их лидер до сих пор был ранен. Некоторое время братьям приходилось помогать Лео с тем, чтобы элементарно сесть на диван. Дону было больно видеть старшего брата таким, и снова голос в голове кареглазого твердил ему, что это только его вина. Ему тяжело находиться с мечником в одной комнате, Донни не мог говорить с ним наедине. При братьях и друзьях — да, но какие-то личные разговоры и переговоры ему не давались, совершенно. Прошло уже несколько дней с тех пор, как Леонардо очнулся, а Дон все не мог набраться смелости с ним поговорить. Он старался забыться в работе, как делал это обычно, но прекрасно понимал, что делу это навряд-ли поможет. Донни не мог перестать думать о той злополучной ночи, о Лео и… О его травме. Шестоносец презирал себя. Он буквально лишил своего брата возможности ходить, сражаться… А сможет-ли старший снова встать на ноги? Сможет-ли взять в руки мечи? Этого Дон не знал. — Я ужасен, — и снова его охватила истерика. Инструмент выпадает из дрожащих рук, а тяжёлая голова, обычно придумывающая различные сложные схемы и машины, упала на стол. Тело Дона подрагивало, пока сам черепашонок негромко всхлипывал. Как вдруг почувствовал мягкую трехпалую руку на своём плече. Донателло поднимает голову, оборачивается и видит перед собой того, кого сломал. Чью жизнь погубил. — Донни, — тон у Лео обеспокоенный, но одновременно и заботливый. Обычно Ди с братьями в шутку называли это «мамочкиным тоном». Конечно, ниндзя бы посмеялся, не будь ситуация сейчас настолько серьёзная. Донни поспешно вытирает глаза, дёргается и сглатывает ком в горле. — А-а… Лео, в-вот и ты… Знаешь, я почти закончил свою работу, да вот случайно себе в глаз зарядил. Какой неуклюжий, правда? — взгляд парня метался из стороны в сторону, а сам он нервно посмеивался. Лео чуть сжал плечо Донателло и, несмотря на ослабшее из-за увечий тело, с силой развернул Дона к себе. Старший чуть нахмурился, глядя Дону прямиком в глаза. — Донателло, что случилось? — его голос был твёрд, а полная формулировка имени не предвещала ничего хорошего. — Всё в порядке, я в порядке, — сразу же заявляет парень, упираясь в плечи Лео. Донни не хочет беспокоить брата ещё больше, чем уже есть. Он… Не хочет снова вредить ему. — Лео, меньшее, что тебя сейчас должно волновать, так это моё состояние. Посмотри на себя! Ты ранен и наша задача заботиться о тебе. Донни поджал губы, глядя на Леонардо слишком… Подавленно? Да, именно это Лео и уловил, когда смотрел в глаза своему младшему брату. — Ты тоже ранен, Донни. Только не физически, а душевно. Пожалуйста, позволь узнать мне, почему ты так… Внезапно отдалился, — синеглазый заботливо оглаживает щечку гения, незаметно для последнего притягивая его к себе. — Поверь мне… Я все пойму. Губы мягко касаются чужих, Донни краснеет и смотрит на Леонардо, широко выпучив глаза и… Отстраняется. — Донни? — Лео, я не заслужил этого, — сразу же ответил Донни, зажмурившись. — Я вообще не заслуживаю твоей любви. Ни как брата, ни как… Ты понял. Вообще никакой. Это из-за меня все случилось, ты пострадал из-за меня! Если бы я тогда не спорил с тобой, все было бы нормально. Ты… Ты лучший, всегда все делаешь для нас, всегда знаешь, что лучше. А я поступил необдуманно, глупо, нелогично и ты в итоге был серьёзно ранен! — Донни кричал. Но нет, не в буквальном смысле этого слова. Он говорил тихо, но далеко не спокойно. Слишком долго парнишка сдерживал истинные эмоции и чувства, которые копились в нем с тех пор, как Лео ранили. — Донни, — Леонардо повторил имя своего возлюбленного, прижавшись своим лбом к чужому. Руки медленно и нежно обвивают чужой панцирь, пока мечник прижимает плачущего брата к себе. — Ты заслуживаешь моей любви. Та ситуация была одной из немногих, когда ты решил со мной поспорить. Я тоже… Виноват в этом. Хороший лидер не принимает все в штыки, я должен был спокойно обсудить с тобой это и доказать свою точку зрения. Мы оба сглупили, братишка, но это ведь не значит, что нам придётся расставаться, правда? Ты мой брат, мой парень и я не виню тебя. Слышишь? Это не твоя вина. Руки высокого парня дрожали… Как и его зрачки в глазах, что тупо смотрели в одну точку. Донни замер в объятиях Лео, не смея шевелиться, а потом… Потом крепко обхватил панцирь старшего руками, уткнулся старшему в плечо и зарыдал. Боль, радость, облегчение — все это одновременно испытывал Донателло в этот самый миг. — Прости меня… Пожалуйста, прости, — всхлипывал Донни, периодически содрогаясь от рыданий и переполняющих его эмоций. Лео же заботливо поглаживал любимого по панцирю, нежно улыбаясь. Парочку слез скатилось по его щеке. — Всё в порядке, Донни. Я давно простил и забыл. Ты тоже должен забыть… Все будет хорошо. Повторяет Лео, словно мантру. Он пытается убедить Донни или самого себя? Не ясно, но одно лидер знает точно… Видеть своего возлюбленного таким последнее, что хотел бы раненый мутант. Та ситуация из-за которой они оказались здесь… Действительно была глупой и, как говорил Дон, нелогичной. И Леонардо презирал себя за то, что позволил этому случится. Но сейчас не об этом, правильно? Сейчас было необходимо успокоить бедного Донни, истерика которого, кажется, утихает. — Я люблю тебя. Сквозь слезы приглушенно заявляет младший, постепенно успокаиваясь и обмякая в руках брата. Было немного неудобно, ибо Донателло сидел за столом, а Лео опирался на него, крепко обняв, стараясь не задевать больную ногу. Но это неважно… Главное, что они наконец обсудили то, что так долго терзало их души. — Я тебя тоже, — недолго думая, отвечает лидер, утыкаясь младшему куда-то в макушку. Лео мимолетно касается её губами, а потом прикрывает глаза. В «лаборатории» повисло молчание. А слова тут и не были нужны, оба парня выдохлись и просто наслаждались объятиями друг друга, стараясь компенсировать эти три тяжёлых месяца. Возможно, что Донни не избавиться от чувства вины, а Лео не оправится до конца после причинённого Шреддером ущерба. Но одно оба мутанта знают точно: чтобы ни случилось, они всегда будут рядом друг с другом. Лео будет готов подставить плечо, в то время как Дон залатает рану. И так будет всегда. Вместе — они преодолеют все, что предстанет перед ними, каким бы суровым это испытание не было.