Одна странность в виде стула

      Великолепный, удобный, мягкий… Всё про него. Этот чёрный стул чертовски классный. Проведя на нём практически семь часов, Коля отсидел свою задницу нормально так, а на кресле, кажется, образовалась вмятина, которая быстро исчезнет. Жопа Николая огромна — он это заметил и запомнил эти семь часов. Теперь его черёд показать эти семь часов на нём, в крайнем случае — семь минут, ведь тут даже на десять рассчитывать не нужно.       Наконец, стрим закончен, и Пандекс прощается со всеми, а после вырубает камеры. Первым делом он собирает скопившийся мусор и кружки. В общем, просто наводит порядок, протирая заодно со столом и любимое кресло. Ему нравится, да он мурлыкать готов — как же о нём бережно заботятся! И больше ничья попка не бывала на нём, и каждый раз после записи его протирают, даже если он не нуждается, и его накрывают пледом с подушками — всё для него любимого.       Семь часов терпеть эту жестокую пытку было невыносимо. Возбуждение так разрывало, хотя сразу и не скажешь, что кто-то здесь умирает от желания трахнуть одного мужчину. Дверь закрывается, а после Николай садится на диванчик и некоторое время залипает в телефон. Что-то подсказывает ему посмотреть на любимый стул. Пиастра подозрительно двигается, от чего сердце мгновенно оказалось где-то в пятках. Николай откладывает гаджет и медленно двигается к нему. Пиастра перестала двигаться, но почему-то была направлена вверх. Мужчина осматривает её, явно боясь всего этого и напридумывая в голове всяких ужасов. Коля касается её, а та вздрагивает, лишь больше пугая его. Он падает назад, именно в этот момент сознание потерялось где-то…       Член самого стула в его рту, и он активно сосёт. Слюна капает, попадая на пол, руки, крестовину. Но этого недостаточно, он буквально вытрахивает из него часть души (вторая часть ещё нужна!), а после резко останавливается. Из кресла ничего не может вытечь, но он представляет полный рот белой жидкости, стекающей по шее, а после по груди и на пол, смешиваясь со слюной. Представляет, как он старается проглотить всё, но у него не получается, он ей давится. И тогда сперма будет не только внутри, в желудке, а ещё и в лёгких. И о чёрт, новая волна возбуждения от всех этих картин взяла вверх. Одежды на нём уже не было, оставалось только заставить покорно сесть на него, а дальше просто наслаждаться процессом…       Присаживаясь, Коля издаёт слегка болезненный стон, откидывая голову назад. А после то, что похоже на член, начало активно двигаться. Сначала медленно, потом чуть быстрее, что мужчина от удовольствия подпрыгивал. Появились ещё два щупальца, что придерживали за ноги, чтоб тот не смел слезать, а потом ещё два — для рук. Николай буквально связан тенкалями стула, а одна из них насилует не только его задний проход, но и рот тоже.       И ему больше ничего не надо. Нет. Ему надо больше. Кресло вытягивает ещё больше чёрных склизких щупалец, чтобы плотнее держать сидящего, и чтобы ещё больше доставить тому удовольствие. Коля уже давно кончил, но в нём продолжают двигаться, а позже уже надрачивать и его пенис. Одно из щупалец скрутилось в кольцо, подразнило «щекоткой» и принялось делать «вверх-низные» движения. Стоны разносились по всей комнате, и, казалось, это никогда бы не закончилось. Этот стул мог бесконечно ебать мужчину, бесконечно слушать эти сладкие стоны в перемешку с криками. Всего лишь семь минут, не семь часов. И всё же лучшие семь минут.       Пандекс просыпается в холодном поту. Хуже. С каменным стояком, мокрыми трусами и пропотевшей ночной одеждой. Из уст сразу же вырывается: «Что за...», а после он смотрит на кресло. Обычное, чёрное, только одно смущает — пиастра приподнята.