В призрачном 1893-м...

      Это утро было для меня долгожданным. Сердце нервно билось в груди, когда я, стоя перед зеркалом, завязывал свой бордовый галстук-платок плотным узлом вокруг шеи. Сегодня я должен был выглядеть непревзойденно, идеально. Я обязан впечатлить ее и ее отпрысков. Я так долго ждал!.. Нельзя допустить ни единой оплошности!       Вздохнув, я застегнул пиджак и пригладил затянутые в тугой хвост на затылке волосы. Что ж… выгляжу довольно респектабельно. Разумеется, она может быть разочарована, что мои волосы побелели, прежний темный цвет им уже никак не удалось вернуть после чертовой катастрофы… однако моя секретарша Амели — молодая, одаренная и невероятно умная девушка, во многом так напоминающая мне ее — заверила меня, что подобная деталь, наоборот, придает мне таинственности и шарма. И, что ж… С ее мнением я спорить не собирался вовсе, учитывая, сколько много девушек действительно увязывалось за мной, некоторые даже падая к моим ногам (было это из-за моего сказочного богатства, положения в обществе или внешнего вида меня совсем не интересовало). В конце концов, совет Амели никогда не оказывался плачевным, скорее, он приводил к моему еще большему успеху. Одаривать ее зарплатой, достойной мэра немаленького города, было мне в одно удовольствие.       Мне было спокойнее, осознавая, что Амели помогла мне выбрать каждую видимую деталь сегодняшнего одеяния. Кто, как не настолько похожая на мою любовь, мог бы помочь мне больше? Поездка в Швейцарию вместе с мужем и ребенком — наверняка достойная награда моей замечательной секретарше. Ох, как же сильно бьется мое сердце… Еще всего несколько часов…       Весь персонал в этот день вел себя наиболее тихо. Впервые замок, полный призраков, именно таким и ощущался — одиноким и пустым. При этом все полы сверкали, словно зеркала, на мебели нельзя было заметить и крошечки пыли, а люстры блистали, свисая с высоких потолков, в лучах раннего солнца. Лишь одного духа я видел до сих пор. Годфри, главный дворецкий — да упокой Бог его душу — представил мне завтрак. Еда, однако, насколько бы превосходной она не была, сегодня будто застревала в горле. С печалью я глядел на пустые соседние стулья, на длинный стол, за которым всегда сидел лишь я один.       Перед трапезой я не удержался и помолился.       — О Господь всевышний, благослови мою душу и души тех, кто привнес свои старания, дабы это блюдо оказалось в моем распоряжении, а дом — в чистоте и порядке. И, умоляю, помоги им, тем, кого я с таким нетерпением ожидаю, проникнуться мной, помоги им найти счастье в моей обители и стать моей семьей. Помоги моей любви выразиться в наиболее правильном ключе и укрыть в заботе души тех, кого я так страстно желаю любить и воспитывать. Умоляю тебя, пощади и благослови меня. Аминь.       Но вот уже почти четыре часа дня, и призрачные стражи северной внешней границы моих владений сообщили, что карета приближается. Не прошло и двадцати минут, как я увидел ее — новый, замечательный, блестящий транспорт сверкал алыми отливами и золотом украшений в форме прорастающей листвы на своей поверхности. Великолепные, сильные лошади тянули карету вокруг фонтана и прямо к парадным дверям.       — Приготовьтесь, — твердо приказал я, и слуги вокруг меня приняли куда более человеческий вид. Пугать моих гостей ненужными им мифами… это было абсолютно излишне.       Служанки открыли входные ворота, готовые принимать гостей. Мой личный кучер, Клинтон, остановил карету прямо передо мной и, спускаясь со своего места, кивнул мне. Незаметно для себя, я выдохнул. Замечательно, видимо, поездка прошла без осложнений. Кроме Клинтона я не стал бы никому доверять настолько ценных пассажиров.       Кучер открыл дверцу кареты и спустил железные ступени. Низко поклонившись, он подал руку.       — Госпожа.       Мое дыхание прервалось. Из тьмы кареты показалась элегантная женская рука в перчатке, принимающая помощь слуги, и за ней на свет выплыла, словно лебедь, она… моя любовь. Выбравшая светло-зеленое, почти белое платье, она казалась ангелом, снизошедшим до моего грешного существования. Ее каштановые волосы, красиво остриженные до плеч, и изысканная челка выглядывали из-под по моде надетой на бок шляпки. Какая смелость, какой вызов обществу и правилам! Подобные тенденции в женских прическах не приветствовались среди народа и тем-более интеллигенции, но она, моя королева, была выше чьи-то глупых установленных приличий. Она была сама себе хозяйка, гордая и сильная, мудрая и великолепная!..       Не выдержав, я вышел на свет, держа руки за прямой спиной, не смея оторвать от любимой взгляда. Ее светлые глаза, в бликах света отливающие потусторонним фиолетовым, нашли мои. Наши губы одновременно расплылись в улыбках. Это было именно оно – невероятное ощущение любви и страсти, долгого ожидания и эйфории…       Она здесь! Моя любовь здесь! Моя Мэдди!..       Медленно, дабы не потерять величавый вид, за который меня так часто хвалила Амели, я спустился по ступеням, готовый приветствовать своих гостей. К этому времени из кареты показались еще две юные фигурки. Симпатичная девочка лет четырнадцати прижимала к груди толстый том, ее скромное серо-голубое платьице восседало над изысканной, но довольно поношенной блузой на ее худощавом тельце. Должно быть, эта была Джезмин. Длинные рыжие волосы были собраны в красивый объемный пучок на затылке, и соломенной шляпке не удавалось прикрыть своей тенью блеск ее настолько разумных и живых бирюзовых глаз. Как же она похожа на свою мать!.. И силы наследства Мэдди, к счастью, сумели скрыть даже настойчивые черты ее непутевого мужа.       Рядом с девочкой, практически одного с ней роста, стоял юный мальчик, на вид не старше одиннадцати. У меня перехватило дыхание, стоило рассмотреть его поближе. Разумеется, черты этого предателя можно было заметить, если присмотреться, однако, если не считать мягких линий лица, приобретенных от Мэдди, мальчик казался мне… настолько похожим на меня самого. В сердце разлилась горечь, что он не был моим сыном по крови. Однако как же будет легко притвориться, что это не так…       Парнишка, как и его сестра, был худеньким, с еще не разошедшимися вширь плечами, именно что ребенок. Однако какое же у него очаровательное личико с бледной кожей и этими пронзительными большими ледянисто-голубыми глазами. Его прямые короткие черные волосы торчали во все стороны, явно не поддаваясь расческе, и лишь челка, еле достающая до бровей почему-то оказалась более ухоженной. Одежда его, однако, была не менее скромной и поношенной, чем у сестры: белая рубашка, коричневый жилет, казавшийся на него великоватым, черные стершиеся кникербокеры и почти разбитые ботинки, отвлекающие от себя внимание черными носками до колена.       Мне стало жаль детей. Их отец, любитель изобретений, был так занят своими исследованиями, что не соизволил даже попытаться обеспечить своим наследникам достойное одеяние. Об их образовании даже страшно было думать.       Как же удачно для них, что я теперь был рядом, полный возможностей и желания помочь им.       Мои глаза вновь обратились к чуду, более не носящей эту ужасающую плебейскую фамилию своего бывшего неудачника-мужа. Мэдди Леннокс, даже спустя столько лет, была еще более обворожительна, чем когда-либо.       — Мэдди, — произнес я низким, елейным голосом, беря ее руку в свою и оставляя на тыльной стороне ладони мягкий, но чувственный поцелуй, не смея прервать зрительный контакт. — Ты прелестна, как и всегда, моя дорогая. Невероятное счастье принимать тебя здесь.       — Благодарю, Влад, — Мэдди, сама вежливость и манеры, присела в реверансе. Я знал, что по правилам этикета мне следовало уже отпустить ее руку, однако я не мог заставить себя это сделать, наслаждаясь каждой секундой касания, даже, если приходилось довольствоваться им через ткань ее перчатки. Каково же было мое ликование, когда Мэдди позволила мне это отклонение от приличий. — Мы тоже очень рады быть здесь.       Мое внимание вновь обратилось к детям, и я не сдержал широкой, искренней улыбки.       — Вы, юная мисс, должно быть Джезмин, — проворковал я, наблюдая, как щеки девочки наливаются смущенным румянцем, и она, подобно матери, совершает элегантный реверанс. Я же низко поклонился ей, радостный проявлению подобного воспитания. — Как же ты похожа на свою маму, моя дорогая. Если позволишь, у тебя довольно интересная книга, — ненавязчивым жестом я показал на том в ее руках, и она с удовольствием протянула его мне на рассмотрение.       — Это работы мистера Уэллса, господин, — ответила она.       — Герберт Уэллс, Джезмин? — удивился я, ожидая, скорее, собрание трудов мисс Остин или мисс Эйр. — Изрядно интересный выбор, юная леди. Вам нравится?       — Если быть честной, зачитываюсь, господин, — улыбнулась она в ответ.       — Что ж, тогда нам явно будет о чем поговорить всем вместе за чаем после ужина. Я сам фанат мистера Герберта, знаете ли, — Джезмин энергично закивала, ее глаза засияли ярче бриллиантов.       Мой взгляд нашел до сих пор очень тихо стоящего мальчика. Его цепкие глаза с подозрением изучали меня.       — Полагаю, ты — Дэниел? — мягко улыбнулся я ему и протянул руку в знак приветствия. Мальчик казался очень напряженным, и я, уже представляя, насколько прекрасным сыном он мне будет, хотел расположить его к себе, дабы ему было комфортно в моем присутствии.       Неуверенно, Дэниел пожал мою руку.       — Да, сэр. Но можете звать меня Дэнни.       Я кивнул, хотя и был против. Дэнни… Явно простолюдинское прозвище, данное бедному мальчику его олухом-отцом. Нет-нет, ему следует привыкать знать себе цену, и начать следует именно с признания его полного, настоящего имени. Правда, это может несколько подождать.       — Что насчет тебя, мой мальчик? Любишь читать мистера Уэллса?       — Скорее предпочитаю сэра Дойла, господин, — неуверенно ответил он, его пальцы нервно дергали за ткань кникербокеров.       — О, должно быть, приключения многоуважаемого Шерлока Холмса? — улыбнулся я понимающе, и Дэниел закивал. — Замечательное чтиво, мой мальчик. У тебя прекрасный вкус в качественных детективах. В моей коллекции найдется несколько редких томов о нашем неординарном следователе. Да и не только о нем. Вы оба, — обратился я к детям, — сможете спокойно изучить мои собрания несколько позже. Уверен, каждый из вас найдет что-нибудь занимательное для себя.       — Я еще раз хотела поблагодарить тебя, Влад, — сказала Мэдди, ее лицо сияло — ей понравилось, как я обходился с ее, скоро нашими, детьми. — Невероятно приятно, что ты решил собрать нас всех вместе в честь стольких лет выпуска…       — Я в восторге, что вы здесь, моя милая, — уверил ее я, вновь нежно беря ее за руку. — Несмотря на свою загруженность делами, мне часто не хватает… жизни в моем замке. Вы с детьми замечательно разбавите скучную атмосферу этого поместья. Однако, по понятным причинам, пригласил я не всех на наш праздник, — признал я. — Лишь самых близких для нас одноклассников.       — Это понятно, конечно, — кивнула она.       — Что ж, — я сложил ладони вместе, стараясь выглядеть как можно более добродушно, — разумеется, день прекрасный, однако вы, полагаю, устали от столь долгого путешествия. Как насчет того, чтобы пройти в замок? Я покажу ваши покои, и вы сможете несколько отдохнуть перед ужином. Клинтон, пожалуйста, займись багажом.       — Сию минуту, хозяин, — кивнул кучер, начиная разбирать чемоданы и сундуки.       Предложив Мэдди свой локоть, я провел ее и детей внутрь. Слуги кланялись и приветствовали нас, и я с веселостью замечал, с каким удивлением Джезмин и Дэниел реагируют на такое отношение к себе. Бедняжки... Отпрыски моей королевы достойны не меньшего, чем полного к себе уважения. Слава Богу, скоро это будет исправлено.       — Добро пожаловать, госпожа Леннокс, — поклонился Мэдди Годфри, прежде чем кивнуть детям. — Юные мисс и господин.       — Рад представить вам моего дворецкого Годфри, — с гордостью объявил я. — Он отвечает за всю работу поместья, поэтому если у вас будут какие-либо вопросы и меня не будет рядом, Годфри будет счастлив оказать вам всю необходимую помощь и руководство.       — Прошу, есть ли у наших гостей какие-либо предпочтения в еде? — поинтересовался Годфри. — Возможно, аллергии или заболевания? Я передам все наставления нашему повару, чтобы сделать ужин наиболее чудесным для вас.       — Нет, благодарю вас, господин Годфри, — вежливо ответила Мэдди, явно стараясь не обращать внимания на причудливую манеру дворецкого укладывать свои седые волосы в подобие двух невысоких рогов. — Насколько мы знаем, мы полностью здоровы и не имеем табу относительно какой-либо пищи.       — Замечательно, госпожа, — как и я, Годфри сиял от счастья. При жизни прислуживая одной богатой хорошей семье, он очень скучал за детской энергией в доме, поэтому, словно родной дедушка, готов был ублажить любой каприз не только Мэдди, но и в особенности ее прекрасных детей, на которых он глядел практически с родственной лаской. — Ваши покои готовы. Желаю вам приятного отдыха. Сейчас же позвольте мне удалиться.       Он пропал за закрытыми двойными дверями в трапезный зал, и я повел свою будущую новую семью вверх по главной лестнице и в правое крыло, где располагались спальни. Пройдя через несколько коридоров, украшенных чудесной лепкой, картинами и скульптурами, на которые засматривались дети, мы, наконец оказались на месте.       — Дэниел, Джезмин, это ваши покои, — я показал на две пары двойных дверей с мастерскими украшениями из металла. — Вы можете решить, кому какая комната нравится больше.       Дэниел открыл дверь в первую спальню, и его лицо вытянулось от изумления.       — Вау! — не выдержал он ошарашенного вздоха. — Неужели… Это все нам?..       Я улыбнулся реакции мальчика и его широко раскрытым глазам, с любопытством разглядывающим огромную комнату с высоким потолком, расписанным не хуже Сикстинской Капеллы, мягкую кровать королевских размеров, гигантские витражные окна, обвитые темно-зелеными тяжелыми шторами… Вероятно, все это казалось бедному мальчику просто волшебством. От Джезмин последовала подобная реакция и куча благодарностей от вида соседней спальни, и я ощутил, как моя спина выпрямляется под впечатленным взглядом Мэдди и детей.       — Мы оставим вас отдыхать, — предложил им я. — Мэдди, дорогая, твои покои находятся за предпоследней дверью коридора, — соседствуя с моей спальней. — Дети, если вам что-либо понадобится, не стесняйтесь спросить меня, Годфри или других слуг. Ужин ровно в шесть часов. Я был бы благодарен, если бы вы не опаздывали. Более того, — я показал за спину Дэниелу на дверь в гардеробную его спальни, — не посчитайте это наглостью с моей стороны, но я не смог заставить себя не одарить вас… некоторыми презентами. В ваших гардеробных вы сможете найти сменную одежду для ужина. Я очень надеюсь, что с размером угадал. Если же нет, уверяю, это может быть легко исправлено, — Джезмин ахнула, когда действительно обнаружила в своем шкафу шикарное пышное платье, аналогов которому она не видела даже на богатых девушках, которым иногда их отцы покупали сладости в дорогой кондитерской на главной улице их города.       Довольный, что увлек детей, я закрыл двери в их спальни и повел Мэдди дальше по коридору.       — Это настолько щедро с твоей стороны, Влад, — произнесла она неловко. — Правда, не стоило…       — Мне в удовольствие одаривать вас, моя дорогая, — уверил ее я. — У меня… нет больше никого, кого бы я мог просто так баловать. Видеть счастье на ваших лицах — это то, от чего моя душа поет.       Мэдди раскраснелась, и я подумал, как же сильно мне хочется ее поцеловать... подарить ей и ее детям все, что они когда-либо могли хотеть...       — Благодарю тебя, Влад. Действительно, спасибо.       Я кивнул и, не желая с ней прощаться, завлек ее в гостиную комнату своих покоев.       — Я понимаю, что ты устала, Мэдди, — попросил я, — однако умоляю, окажи мне любезность. Мы так долго не общались. Я безумно скучал по нашим беседам.       Диваны в моих покоях были очень мягкими и удобными, поэтому, когда Мэдди присела, она не удержалась и блаженно выдохнула. Сев рядом с ней, я взбил для нее подушки, и она в благодарность кивнула.       — У тебя замечательные дети, Мэдди, — признался я. — Настолько воспитанные и симпатичные.       Она посмеялась.       — Да, у них бывают их ангельские моменты. Жаль только, что не постоянно.       — Детям нужно давать быть детьми, — пожал я плечами. — Им следует наслаждаться своей молодостью и свободой. И, разумеется, дисциплина необходима, однако я бы предпочел иметь настоящего ребенка, который может иногда бездельничать и плохо себя вести, но при этом уметь получать удовольствие от жизни и дарить радость, чем идеального робота, боящегося сделать неверный шаг.       Мэдди согласно хмыкнула.       — Ты так мечтал иметь детей, — вспомнила она. — Я уверена, ты был бы замечательным отцом.       Ее слова согрели мое сердце, словно пламя камина в холодную ночь. Мэдди одобряла меня и мои действия. Это знак… непременно, знак.       — Раз уж мы заговорили о Джезмин и Дэниеле, — начал я, беспокоясь, как бы не испортить все своим следующим вопросом. Но он был необходим, нужен, чтобы Мэдди могла понять, что в моем присутствии она не обязана быть неприступной и сильной… что я здесь, чтобы позаботится о ней и ее, почти уже наших, детях. — Не сочти за грубость, моя дорогая, однако… что случилось с Джеком?       Она тяжело вздохнула и отвернулась. Я испугался, что все, сейчас она вежливо попросит удалиться в свои покои для отдыха, вновь бросит меня!.. однако…       — Ты знаешь, что я больше не Фэнтон, — заметила она. — Джек… оказался не тем, кем я хотела его видеть. Мы развелись, и я вернула себе свою девичью фамилию. И пусть Дэнни и Джезз все еще Фэнтоны… Я считаю, что должна учитывать их желание в этом вопросе. В конце концов, они дети Джека… Они любят его. Я не вправе мешать их общению, даже если не одобряю… Я… не хочу лишиться детей из-за него снова.       — Снова? — напряженно уточнил я. Знание о том, что Мэдди потребовала у Джека развод, было для меня не новостью — мои шпионы, призрачные и человеческие, работали оперативно. Однако сама ситуация, причина уничтожения семейной жизни четы Фэнтонов, оставалась для меня загадкой.       Мэдди замешкалась, и я положил свою руку поверх ее, поддерживающе стискивая. Ее глаза в удивлении обратились ко мне.       — Я здесь, Мэдди, — в свой взгляд я постарался вложить всю искренность, которой только располагал, всю свою любовь к ней. — И я готов помочь тебе всем, чем только потребуется.       Она кивнула, веря мне. Вот! Вот еще одно доказательство! Почти двадцать лет разлуки, но она все еще доверяет мне… Она обязана любить меня, иначе бы не доверилась. Она будет моей…       — Мы жили бедно, — начала она. — Однако были по-своему счастливы. Мне не нравилось, что Джезз приходится уже в таком юном возрасте работать в библиотеке и возвращаться домой по темным улочкам, а Дэнни с семи лет начал подрабатывать, чища обувь господам на главной площади. Я считаю, дети не должны работать с малых лет. Однако другого выхода не было. Мы с Джеком хотели продолжать наши исследования, таки соорудить работающий портал в мир духов…       Портал… В душе поднялась волна ярости, стоило ей это вспомнить. Эти эксперименты разрушили мою жизнь! Джек Фэнтон разрушил мою жизнь! Отобрал у меня шанс на тебя, моя Мэдди, на наших детей!..       — После того, что произошло с тобой, после этой катастрофы… я боялась продвигаться этим путем…       Однако скоро, очень скоро все будет налажено… Скоро и Мэдди, и ее прекрасные дети станут полностью моими. Я одарю их богатствами и счастьем. Все будет, как и должно было быть…       — … однако что-то тянуло меня продолжать, — глухо призналась Мэдди. Она глубоко вздохнула, пытаясь взять под контроль разбушевавшиеся нервы. — Три месяца назад мы были почти готовы. Портал был собран… но он не запустился. Мы отправились отдохнуть, чтобы потом подумать на свежую голову, где же мы ошиблись… — она всхлипнула и закрыла лицо ладонями. — Нас разбудил крик… душераздирающий крик Дэнни, моего маленького мальчика!..       Пользуясь случаем, я приобнял Мэдди и повел ее облокотиться о мое сильное плечо. Из нагрудного кармана я вытащил платок и протянул ей. С благодарностью моя любимая приняла его.       — Что произошло с Дэниелом, Мэдди? — неожиданно, я поймал себя на том, что полностью сопереживаю своей любимой и ее маленькому сыну. Мне так хотелось утешить их обоих, подарить им душевные спокойствие и мир...       Мэдди вновь всхлипнула и вытерла набежавшие из глаз слез.       — Дэнни всегда был таким милым мальчиком… — объясняла она. — Он всегда ощущал, что обязан помочь нам, обязан заботится о нашей семье, обо мне и Джезз. В тот вечер он пошел проверить, что произошло, попытаться запустить портал… Джек не запер дверь, и Дэнни удалось проскользнуть внутрь. Его ударило током, прямо когда он находился внутри портала!.. Это чудо, что он остался жив…       Я громко втянул воздух. Этот идиот!.. Как можно быть настолько безалаберным?!       — Джек чуть не убил Дэниела, — сказал я ровно, очерчивая факт.       — Именно, — подтвердила Мэдди без тени неуверенности. — Сначала он даже не заметил, что Дэнни лежит на полу, обугленный, и совсем не двигается — Джек просто радовался тому, что портал заработал! Я… я не смогла больше это терпеть!..       Я застыл, даже сначала не замечая, что не дышу. Дэниел… он выглядел абсолютно нормально совсем недавно... как же похож случай… И он выжил, мальчик остался жив!.. Возможно ли?..       Однако сейчас не до этого. Время найглавнейшего вопроса.       — Ты все еще любишь его, Мэдди? Джека?       И каково было мое удовольствие и ликование, когда она яростно замотала головой.       — Он чуть не убил моего малыша! И даже, когда все произошло, портал оказался для него важнее. Я не могла оставлять детей в такой ситуации… Я презираю его… Презираю Джека Фэнтона всей своей душой!       Ощущая близость победы, да, прямо на кончиках моих пальцев, я крепко прижал Мэдди к себе, утешительно поглаживая ее по спине и нашептывая успокоительные фразы, соглашаясь с ней и проклиная Джека. В какой-то мере мне тяжело было поверить — Джек Фэнтон сам разрушил свою жизнь, сам привел Мэдди прямо в мои руки… Возможно, мне даже стоит отблагодарить его… Может, вместо того, чтобы убивать его, будет корректно заставить его расплатиться за все страдания, что он принес не только мне и Мэдди, но и юному Дэниелу — продажа в рабство звучит очень привлекательно. После завтрашнего приема будет замечательно это организовать.       — Все будет хорошо, моя милая, — шептал я на ухо Мэдди, пока она прижималась ко мне, ища утешения, ища спасения, которые я непременно ей дам. — Я с тобой. Дэниел в порядке. Ты все сделала правильно. И теперь все будет хорошо.       Просто идеально.