Сотня непойманных взглядов

Одно утро было хуже другого — первокурсники становились всё несноснее, профессора всё больше требовали, а экзамены приближались, и это всё сводило желание просыпаться к нулю. И если в начале года Гермиона искрила энтузиазмом, то уже к ноябрю её легко можно было спутать с дементором. За завтраком она неизменно сидела между Роном и Гарри, стараясь сбавить процент безрассудства за гриффиндорским столом. И еще один минус приближающихся экзаменов — нескончаемые подколы близнецов Уизли над их несчастным братом. «Ронни, мы с мамулей считаем, что раз уж тебе доверили титул старосты, ты должен сдать СОВ на подобающие свой должности оценки!», «Рональд Уизли! Мы с мамочкой огорчены твоей несдачей эссе! Ты же староста, Ронни!», «Рон, бери пример со своих друзей! Мамуля считает, что тебе многому бы стоило научиться у душки-Гермионы и лапочки-Гарри!». Рон уже был готов вообще не появляться в Большом Зале, что для бедняги являлось огромным подвигом, но Невилл подарил ему беруши, которые он стащил из теплиц. Младший Уизли получил вожделенную тишину за завтраком, но близнецов не останавливало то, что брат их не слышит, ведь он видит их кривляния и ироничные пантомимы очевидного содержания — мама отчитывает Рона за оценки. Но Джордж с Фредом не были монстрами (может быть чуть-чуть), свое драгоценное внимание они уделяли ему только в самом начале завтрака, ретируясь на свои места рядом с сокурсниками через несколько минут. Напоследок они пожимали сразу обе руки Гарри, толкали Рона с двух сторон в плечо и лохматили и без того гнездоподобные волосы Гермионы. Один из близнецов всегда подмигивал ей на прощание, и, черт, Грейнджер была готова поклясться, что это каждый раз был Фред. Она была так в этом уверена лишь потому, что на третьем курсе, устав от их нескончаемых жалоб на то, что их никто не различает (хотя жаловались они скорее по привычке, а не из-за настоящей обиды), волшебница начала скурпулезно выискивать разницу в них и к концу года составила «Экстра Подробную Таблицу Различий Близнецов Уизли». Для повседневного пользования Гермиона выделила два факта —у Фреда было более округлое лицо, а у Джорджа больше уши. А теперь парень с определённо более округлым лицом, чем второй, подмигивает ей каждый день. Не то чтобы Грейнджер тешила себя надеждами и млела от каждого движения Фреда… Нет, она точно не млела, она должна быть выше этого. Гермиона и есть выше этого, просто не может отказать себе в удовольствии посмотреть на Фреда, флиртующего с Анджелиной Джонсон, бьющего Ли Джордана по плечу от смеха, подавившегося тыквенным соком и бегущего, спотыкаясь, прочь из Большого Зала. «Это просто… эстетическое удовольствие! В этом нет ничего предосудительного! Фред (и, Джордж, конечно!) объективно красив, не зря же на него девчонки вешаются! И вообще, он сам виноват, сам же выпендривался, да-да!» Успокаивать себя она умела мастерски. Свесив всю вину на рыжего балабола, у Гермионы даже получилось обрести покой ненадолго, но потом она увидела промокшевого до нитки Фреда у Черного озера (какой идиот, холодно же!). Валяющегося от смеха Фреда. Фреда с пушистыми, растрепанными волосами после сушильного заклинания. Грейнджер поджала губы, прижала книгу к себе ближе и, в несколько широких шагов нагнав Гарри и Рона, от которых она отстала (занимаясь рассматриванием старшего брата своего лучшего друга, между прочим), вырвалась вперёд и заняла главенствующее место в этой маленькой группе. Дело дрянь. Последним гвоздём в крышке её гроба оказалась, как ни странно, Джинни. Всё начиналось вполне цивильно — весь факультет собрался отпраздновать победу Гриффиндора над Когтевраном в квиддичном матче. Первокурсники развесили плакаты со львом, сражающимся с орлом, шестикурсники тайно пронесли сливочное пиво, которое они вынесли с последней вылазки в Хогсмид, но главными звёздами, конечно, были близнецы Уизли. Гермиона закатывала глаза и мысленно едко называла их клоунами, хотя делала это скорее по долгу службы — значок старосты предательски жёг сердце, когда она прикрывала глаза на выходки выпивших сокурсников — всё-таки Амбридж начинала сжимать свои ежовые рукавицы, и Грейнджер не могла себе позволить лишить факультет праздника. Взгляд (абсолютно случайно!) упал на танцующих на столе близнецов. Джордж надел бумажную корону, а Фред расстегнул несколько пуговиц на своей рубашке, распустил галстук и повязал мантию как супергеройский плащ. Толпа ревела, гудела, кричала, и Гермиона могла только надеяться, что защитные заклинания гостиной могут это скрыть. Неожиданно, на стол забралась одна из подвыпивших подруг Анджелины и, опасно покачнувшись, ухватилась за Джорджа, прижалась к нему и смазанно поцеловала. Толпа взревела, заулюлюкала и в какой то момент начала скандировать: «Уизли — мачо! Уизли — мачо!». Громче всех, кажется, кричал Фред. На его лице отразилась высшая степень восторга, он прыгал и заводил толпу как мог — махал руками, кружил вокруг всё еще целующейся пары и визжал. А Гермиона смотрела на прилипшие к его лбу волосы и немного печально поджимала губы. В какой-то момент свободный от поцелуя близнец остановился, истратив, кажется, свой запас сил, и заторможенно уставился в сторону Грейнджер. После тяжелого мыслительного процесса, он неожиданно мягко улыбнулся и послал воздушный поцелуй, сделав вид, что он просто вытирал рот. Гермиона была готова на что угодно, лишь бы оказалось, что он правда вытирал рот, а не слал ей такие… такие знаки внимания! Испуганно вздрогнув, она сжалась в кресле, отвернулась и увидела перед собой синий искрящийся таймер, на котором значилось «05:07». Джинни понимающе улыбалась. — Знаешь, Гермиона, сначала я подумала что ты просто мечтаешь убить моих братцев взглядом или что-то типа того, но когда Джорджа уже чуть не съела Оливия, а ты всё ещё смотрела на Фреда этими глазами-сердечками, я решила наколдовать таймер. И ты пялилась на него как минимум пять минут, подруга! Знаешь, если вам нужно мое благословение… Гермиона протестующе взвизгнула, прикрыла рот Джинни рукой и зашипела, прикладывая палец к губам. — Не знаю, что ты себе надумала, но я уж точно не пялилась ни на одного твоего брата! — И не покраснела сейчас, да? И не заметалась, как первокурсница, когда он послал тебе воздушный… Грейнджер подскочила на своём месте и снова прикрыла Уизли рот. — Говори что хочешь, Джинни, и всё равно это будет неправдой! Староста резко поднялась на ноги, закинула тяжёлую сумку на плечо и, с трудом проталкиваясь сквозь гущу потных подростков, поспешила в спальню. Всё-таки, не она одна тут староста! Пусть Рональд хоть раз в жизни ответственно отнесётся к своим обязанностям! Гермиона с тихим страдальческим стоном рухнула на кровать, даже не задёргивая балдахин, и вскоре уснула, даже не подозревая о том, что до самой двери её проводил растерянный взгляд рыжего парня. С утра она желала лишь куда-нибудь пропасть. На весь пятый курс, Грейнджер, кажется, единственная не страдала похмельем, но чувствовала себя гораздо хуже тех, кто в одиночку вчера выпил годовую норму сливочного пива для студента. В Большой Зал её в итоге привела Джинни — Гарри и Рон были не в состоянии. Они могли лишь жалобно медитировать над кубком с водой. Но, к их сомнительной гордости, они хотя бы оставили между собой место для Гермионы, но, несмотря на это, она демонстративно села с Джинни. И в тот момент, когда страдальческая голова Рональда начала медленно склоняться к плечу Гарри, за их спинами возникли поразительно бодрые близнецы. — Эх, Ронни-Ронни! А что же будет… — Если мамуля узнает, чем её сын, которым она та-а-ак гордится… — Занимается ночами? Да это гарантированный Громовещатель, мистер староста! Младший Уизли спрятал глаза в плече Поттера, мечтая, чтоб братья как можно быстрее ушли. Сочувственно глянув на истинные муки Рона, Фред и Джордж, видимо, решили сжалиться. Они ободряюще потрепали мальчишек по плечам, а Гермионе отсалютовали, не желая перегибаться через весь стол. Грейнджер смущенно кивнула в ответ, впервые в жизни будучи солидарной с Роном — вот бы они быстрее ушли! Но, видимо, сегодня не её день. Фред воровато оглянулся, и, делая вид, что поправляет ей мантию, сунул в нагрудный карман записку. Подмигнув, Мерлин его подери, напоследок, он нагнал Джорджа и уселся по диагонали от Гермионы. Она, усердно пряча содержимое записки от младшей Уизли (какое счастье, что Рон и Гарри сейчас слишком заняты мыслями об антипохмельном зелье, чтоб заметить бумажку в руках подруги!), развернула её в руках и увидела витиеватую надпись: «Я, ты, берег Черного озера сегодня после ужина. Да/нет?». И неприличное количество восклицательных знаков, молний и звездочек. Грейнджер крепко зажмурилась, сжимая в побелевших пальцах бедный кусок пергамента, но вскоре выдохнула, открыла глаза и посмотрела на Фреда, который не сводил с неё заинтересованного взгляда. Староста нерешительно кивнула, неловко заправляя выпавшую прядь за ухо и поджимая губы. Близнец просиял и самым наипрекраснейшим образом подмигнул. Опять. Это уже начинает ей нравиться… (Вранье! Конечно, ей изначально это нравилось!) Кажется, Гермиона может отложить написание эссе по Трансфигурации на следующий вечер. Её щёки запылали, а в животе закружилось странное чувство. «Кажется, Джинни была права» «Ну конечно, я опять была права». Младшая Уизли весело хмыкнула, разделываясь со своей яичницей.