Words of love

      Был уже поздний вечер, и на Помфиор опустилась ночная мгла, когда Вил зашёл в свою комнату. Сегодняшнее собрание старост изрядно затянулось и теперь, после бурного обсуждения развлечений на «VDS» для приезжих гостей, всё, чего он хотел — это провести вечер в тишине и покое. Завтра должен был состояться отбор на конкурс. Потом временный переезд в ветхое общежитие и начало тренировок, что в этом году должны привести Колледж Ночного Ворона к победе. Это большая ответственность и Шенхайт поставил цель оправдать ожидания. Как бы тяжело не было.       Однако сейчас юноша мог ненадолго забыть об этом. Сняв с себя форму и накинув на плечи тонкий халат, юноша с облегчением выдохнул. Будто сбросил лишний груз. Староста взял с туалетного столика расчёску и сел на край софы, когда заметил небольшой конверт на своей кровати. Не подписанный, но с восковой печатью, через которую проглядывались розовые лепестки цветка яблони. — Так-так… И что у нас здесь? — поддавшись интересу, он достал лист бумаги, исписанный размашистым почерком, и усмехнулся. — Рук, ну конечно…       

«Прекрасный Вил, я давно хотел тебе сказать о том, что ещё в день нашей первой встречи, ты смог пробудить во мне одно особенное чувство. Оно терзает и манит до сих пор. Сводит с ума, заставляя желать тебя и быть с тобой, пока есть возможность.       Каждый день, при виде тебя, чувствую как за спиной вырастают крылья и я поднимаюсь выше облаков, пленённый неземной красотой и онемевший от трепета сердца в собственной груди. Всё моё существо рвётся к тебе. В желанные объятья. В омут нежных поцелуев. В плен глубоких глаз. Но когда ты исчезаешь — падаю в пропасть бушующего адского пламени, сотканного из боли и тоски. Оно безжалостно ласкает моё тело, сжигая изнутри до чёрных углей. Это невыносимо, но я готов сгореть. Только бы снова увидеть тебя, пускай и в собственных фантазиях.       За те два года, что мы знакомы, я влюблялся в тебя несчётное количество раз. Был готов на всё, лишь бы увидеть искреннюю улыбку на прекрасном лице и ощутить взаимное неземное притяжение, от которого голова идёт кругом.       Ты стал для меня единственным. Ты — мой король и моя истинная любовь…»

      Вил снова и снова пробегался глазами по письму и со всей нежностью проводил по бумаге кончиками пальцев. В мыслях сам собой возник образ Рука, что с волнением писал эти строки: по привычки сгорбившись за своим столом, хотя Шенхайт и постоянно ругал его за это, весь взлохмаченный и вдохновлённый. Истинный художник, за которым хотелось наблюдать. Даже просто ловить на себе его мимолётные влюблённые взгляды, пока слова вылетали из-под пера звонкой птицей. Искренние и будоражащие самые глубины души, от чего на лице поневоле расцветала улыбка. Как и сейчас.       Словно счастливый мальчишка, получивший желанный подарок, он вскочил на ноги и подошёл к окну, прижимая лист к груди. — А ты действительно жестокий мужчина, Рук. Пишешь письма с такими громкими речами, а не говоришь мне их в лицо, но… Наверное это одна из тех причин, по которой я тоже тебя люблю.       В этот момент за спиной Вила раздал звуки удара и падения, а после сдержанный вскрик. Он вздрогнул и, резко обернувшись, создал на ладони кристалл льда, чтобы атаковать незваного гостя. Однако, это не потребовалось. — Bonsoir, roi du poison! Прости за такой поздний визит, но я не мог удержаться от того, чтобы не увидеть тебя перед отходом ко сну.       На полу, держась за ногу, которой споткнулся о гантели, лежал Хант. Староста Помфиора несколько секунд смотрел на него с искренним недоумением, но, встряхнув головой, смог понять что к чему и развеял чары. — Да? И для этого нужно было прокрасться в мою спальню именно в тот момент, когда я стоял спиной к двери и не мог тебя увидеть? Мог ведь просто постучать, — получив в ответ лишь невинную улыбку, юноша подал другу руку. — Не ушибся? Тебе нельзя получать серьёзные травмы в этом месяце. — Ах, всё в порядке, прекрасный Вил! Это не стоит твоего беспокойства, — ухватившись за старосту, Хант поднялся на ноги. — Merci et désolé, что напугал, но то, что ты сказал так меня удивило и я не заметил гантели на полу… Oh, mon coeur a failli sauter de ma poitrine… — Значит, ты подслушивал. Снова. — Только последние четыре слова, клянусь, — хитрая лисья улыбка заиграла на губах Ханта. — Но…       Заместитель сжал ладонь старосты в своей, осторожно оглаживая большим пальцем холодную кожу. Он словно рисовал на ней, трепетно выводя известные только ему символы. Щеки Шенхайта вспыхнули, а лист бумаги упал им под ноги. — Roi du poison, ты можешь ещё сказать, что любишь меня? Одного раза мне хватит.       Юноша чувствовал, как его буквально пожирают взглядом. От этого сердце забилось быстрее.       Стоило сразу догадаться, что этот охотник поставил капкан и просто ждал подходящего момента, чтобы выпустить стрелу. Сейчас он натягивал тетиву своего лука, пленяя блеском зелёных глаз, от которых невозможно было ничего скрыть, и лаская горячими пальцами обнажённую кожу. От груди, задевая острые ключицы и поднимаясь по чувствительной шее до покрасневших от смущения щёк. Требовательно, но нежно и с уважением. Так, как мог только он. — Кого ты пытаешься обмануть? Ты — самый ненасытный мужчина, которого я знаю, и одного раза тебе не хватит, — Вил прикрыл глаза и сделал шаг навстречу, оказываясь всего в паре дюймов от лица возлюбленного. — Но я всё равно люблю тебя, Рук.       Не спрашивая, Шенхайт втянул Ханта в долгий и медленный поцелуй, лишая того дара речи. Мягко сминая, он проводил кончиком языка по чужим губам, поддразнивая, пока изящные пальцы оглаживали плечи. Колени охотника дрогнули. Руки сами собой обвили талию Вила, прижимая того к широкой груди. Они бы могли провести так всю ночь, но нужда в воздухе дала о себе знать.       Рук отстранился первым, тяжело дыша и почти светясь от радости. Потеревшись носом о щёку старосты, заместитель припал к его уху. Горячее дыхание и низкий шёпот опалили нежную кожу, отдаваясь учащёнными ударами сердца. — Ты прав, Вил… Мне правда этого мало. Je t'en prie, dis-moi que tu m'aimes encore une fois… — Хорошо, хорошо, хах! Я люблю тебя, Рук Хант.       Расплывшись в глупой, но счастливой улыбке, охотник почувствовал, как по щекам начинают течь слёзы и он ещё сильнее стиснул Шенхайта в тисках своей любви. Тот уже хотел начать возмущаться и просить отпустить его, но не стал. Лишь покачал головой и, снисходительно улыбнувшись, оставил лёгкий поцелуй на виске Ханта. — Je t'aime aussi…