В отличие от всех остальных

– Почтальон 2-1? Прием? – младший капрал Гомес тянет улыбку, наклоняясь ближе к рации. Выдуманная шутка забавляет его, как шкодливого пацана, подложившего кому-то кнопку на стул. – Подмени на пару часиков, а то твоя мамка меня заждалась. – Пару часиков? Согласен на полторы минуты, больше такой щенок, как ты, не продержится, – шипит из приемника, и Джоуи готов поклясться, что его смех добирается до внутренностей и ворочает их. Так хорошо. Так хорошо слышать Мёрвина. Когда это началось? Нет, не с первого взгляда: их отряд засунули в пустыню не для того, чтобы устроить вечер быстрых свиданий. Сначала было некогда и страшно. Вылазки к иракцам совсем не походили на бутафорные тренировки в армии. Тут человека, застывшего на мушке, нельзя оставлять живым, обмочиться тоже нельзя. И если есть время для молитвы, то над телом погибшего товарища. Джоуи так и не привык. И не со второго – потому что от Нейтана долго доставалось так же, как и от остальных, когда Джоуи падал, отставал, тормозил отряд, волоча неуклюже подвернутую ногу. Даже больше: Мёрвин был самым агрессивным. Джоуи пришлось постараться, чтобы снискать хотя бы минимум его уважения: снять выстрелом несколько вражеских солдат, пытающихся его пришить. Не один и не два раза. А потом Мёрвин, поддевая издевательски днем, не стал смеяться ночью, когда увидел Гомеса, сжимающего в ладони крестик. В отличие от остальных. В отличие от остальных он всегда оказывался рядом, когда было нужно, и его бодрой, развязной смелости хватало на двоих. Вскоре стало ясно, Мёрвин песка наестся, но прикроет. Даже такого бесполезного дурака, как Джоуи. Особенно такого бесполезного дурака. От этого за него было беспокойно больше всего: Джоуи сам себе не верил, но просил, обращаясь к небу, не за себя, а за Мёрвина. Благослови, Господи… Накануне Мёрвин самодовольно глумился, показывая упаковку «charms» , украденную у новобранца, не успевшего ее выкинуть. Потом вдумчиво, мучительно медленно выбирал перед глазами Джоуи, какого цвета бы проглотить, таращился ему прямо в лоб. Хоть бы зеленый, чтобы просто дождь… И Джоуи не мог ничего сделать, чтобы не позволить ему выбрать красный и звучно, с липким хохотом разгрызть его зубами. Ну зачем? Зачем, Мёрвин? Если бы он, сука, спал хоть чуточку менее чутко, можно было бы подложить ему распятие в карман куртки. Но вопреки предрассудкам или благодаря его прошению, ни через час, ни через день с Мёрвином ничего не случилось. А вот с Джоуи случилось – такая же херня, как школе, когда Руби Вуд из параллели, самая крутая девчонка округи, посмотрела на него. Секундой позже, правда, Руби наморщила нос и громко, чтоб все подруги слышали, скомандовала «отойди, урод», но Джоуи все равно крепко залип. И теперь вот терся возле Нейтана все свободное время, парировал в шутках, надежно прикрывал, хоть не всегда хотел держать оружие в руках. Пытался стать ближе. По сути Джоуи ничего не знал о нем – Мёрвин особо не распространялся, его заботила только служба. Редко-редко после отбоя, когда не спалось, ворчливо подавал голос с соседней койки, спуская руку к полу. «Знаешь, пацан, что означает эта татуировка?» «Как думаешь, Бог реально есть?» «А чего ты вообще от жизни хочешь? Я вот, чтобы никакая техника нахуй не ломалась никогда…» Джоуи помнит каждый разговор. Помнит и представляет хриплый, как лай, смех Нейтана, если он когда-нибудь перескажет их и признается. Но, если быть честным, Джоуи носит эту влюбленность, как крестик – когда есть минутка отдыха, достает и целует. В остальном – против воли воюет, слушает приказы и не высовывается, пока не позовут. Это ни черта не летние каникулы, когда можно было подглядеть из-за живой изгороди за Руби, выходящей из дома. Но иногда… Иногда, как сейчас, можно просто позвать Мёрвина отсидеть рядом караул и понежить свои зеленые чувства. Христос завещал любить и ближнего, и врага, и черта с рогами. Нейтан больше схож с последним, но Джоуи ни о чем не жалеет. Только об одном – в иракской жаре не запотевают стекла очков. Поэтому Мёрвин, подорвавшийся со шконки и на ходу щелкающий замком разгрузки, четко видит, как он смотрит. – Ну что, обоссался уже? – Нейтан приваливается на нагретое дозорное место и беззлобно щурится. На базе ночь, за баррикадами из мешков с песком носится ветер. Слева и справа горят сигнальные костры, пуская вверх искры-светляки. Джоуи не обоссался – Джоуи мучается предчувствием, которое никогда не озвучит. Да срать. Он усмехается, кивая, и плетется на базу, чтобы хоть вид сделать, что позвал Мёрвина не просто, чтобы побыть с ним. На базе у нужника висит зеркало в мыльных разводах; Гомес снимает шлем и трет мокрые от пота, короткие волосы. Ну хоть сейчас на фронтовую фотокарточку, только отправить ее некому. Хранит ли Мёрвин фотографию жены в нагрудном кармане? Джоуи не хочет жевать эти мысли, как сопли, поэтому размашисто умывается, до складок на щеках, натужно улыбается своему отражению и спешит вернуться к патрулю. Мёрвин на его месте клюет носом, обнимая винтовку, направленную в небо. Джоуи не хочет, но пялит на его пальцы у затвора: вон царапины, желтая мозоль, грязь под ногтями. Обручальное кольцо. Он замечает его из раза в раз, и этот золотой кружок пытается вытравить его влюбленность напористее и сильнее, чем вера в Бога. – Ну че пялишь? Колечко нравится? – Нейтан будто и во сне все подмечает и приподнимает правое веко, собирая морщинки к левому. – А я думал, ты латинос, а не цыган. Гомес мнется с секунду – война еще не научила такой храбрости, чтобы спросить прямо. Проще отшутиться и потом снова долго-долго смотреть на колечко. – Думаю… – медленно выводит Джоуи, усаживаясь рядом. – Думаю, что это штука означает, что хоть кто-то согласился тебе дать… Мёрвин не гогочет привычно, только поднимает верхнюю губу, будто силится улыбнуться перед тем, как вмазать. Но и через минуту не двигается. Джоуи благодарит Бога – ему хватило неделю слушать подтрунивания по поводу фингала под глазом, который поставил Мёрвин в одну из «шуточных» перепалок. – Да… И та уже на твоих небесах, – наконец отвечает Мёрвин. – Да ты гонишь? – Гомес смущается, едва подбирая слова. Шутка как назло больше не складывается. – Да правда, – просто отвечает Нейтан, перекладывая руку с винтовки на плечо Джоуи. – А что, хочешь на ее место? Джоуи расслабляется, позволяя себе засмеяться, чтобы потопить короткое «может быть». Может, у них и могло бы что-то получиться, там, на гражданке. Если предчувствие Джоуи с завтрашней спецоперацией не сбудется, а Мёрвин перестанет быть таким придурком. Мёрвин снова клацает шуткой про маму, которая была второй в очереди на то, чтобы дать, и теснее прижимает Джоуи за плечо. Джоуи хмылится, чувствуя благоговение и тепло – мама бы не благословила его выбор.