Встреча рано утром

Раннее холодное утро воспарило над московскими улицами. Последние фонари погасли, закрытое облаками солнце, еще только вступавшее в свои права, принялось заливать темные углы столицы серым осенним светом, пробиваясь сквозь тюрьму воздушного пуха. Ветер гонял волны по глади воды Патриарших прудов и трепал пальто идущего рядом с ними мужчины. Александр неторопливо прогуливался в воскресную рань - это помогало ему сосредоточиться, структурировать мысли перед рабочей неделей. В окружении высоких домов по всем сторонам и относительно спокойной воды он то поднимал ворот пальто выше, скрываясь от ветра, то потирал нос и шел дальше к своим верным товарищам - уточкам, что здесь обитали. Для маленьких лапчатых друзей у кгбшника всегда была припасена свежая булка, которую тот с радостью отдавал милым крякалкам. Спустившись к воде, Александр достал угощение и под утиный концерт погрузился обратно в мысли, но уже с улыбкой. - Утро доброе, товарищ Шарков. Бессонница? Александр резко вскакивает, оборачивается и глядит на Щербину, чуть изогнув бровь. Мужчина сзади буравит кгбшика взгляд в ответ. Он уже давно прожигает дырку в спине, облаченной в черную ткань, поражаясь, как такой человек - и не заметил его раньше. - Для нее нет поводов. Вашими молитвами, Борис Евдокимович. Как и всегда, ответы силовика изящны и лаконичны. Борису это не нравится, хоть такой же стиль был бы под стать и политику - за красивыми словами не видно настоящих мыслей. Щербина сам давно в политических играх, и ему давно претит вся эта искусственность. Зампред снисходительно улыбается и протягивает Александру руку: - Рад слышать. Мне нужно с вами побеседовать наедине. - О чем же? - холодная ладонь пожимает его руку. - О вашей неопределенности в ответах. Вчера мы так и не объяснились. Александр глубоко вздыхает. Запах парфюма Щербины, терпкого и сладкого одновременно, сводит его с ума. Весь прошлый вечер Шарков наслаждался его и духами и совместным ужином, хоть по началу не понимал, что это вообще был за жест - приглашение в лучший московский ресторан от зампреда из кабмина. Александр, списав странное поведение на последствия Чернобыля и самоубийство Легасова, согласился. Тем более, что к Щербине уж точно он никогда не питал антипатии. - Если хотите простой ответ сейчас, то... Да. Если более развернутый, то подождите ради приличия пару дней, - Шарков улыбнулся ему. - Это взаимно, - Борис улыбнулся в ответ, но слегка нервно, как бы ни пытался подавить ненужные эмоции. - Тут ведь нет ваших ваших людей, верно? Александр отрицательно машет головой. - Нет, тут безопасная зона. Борис пару раз оглядывается, выискивая случайных прохожих или особо упорных агентов госбезопасности, и находит лишь стылые осенние улицы без лишних взглядов. Александр хмыкает и улыбается еще шире, мол смотри, я же не врал. - Иди, сюда Саша. Шарков приближается к нему и, чуть приподнявшись, обнимает, утыкаясь носом в грудь политика. Тот сглатывает и сжимает кулаки. Сейчас или никогда. - Не один ты людей насквозь видишь, сучонок. -...М? - кгбшику, который уже почти разомлел у чужого тела и решил, что наконец нашел себе пару, внезапно заехал в челюсть мощный кулак. Очки слетели с мужчины, и он, с летящими в воздухе каплями крови, рухнул в воду, распугав всех уточек. - Это тебе за Валеру, выродок, - Щербина снял маску холодного обаяния и с почти оргазмическим удовольствием стал смотреть, как Шарков выныривает из ледяного пруда, откашливается и кое-как выползает обратно на землю, сразу сплевывая вязкую кровь. - Я его любил, тварь, понимаешь, любил! Хотя ни черта ты не понимаешь, ты вообще не знаешь, что такое любовь! - министр с полминуты злобно смотрел на мокрую до нитки фигуру у своих ног. -... Знаю. Поэтому предупреждал его и следил, чтобы не наделал глупостей. Я пытался. Ради тебя. Но он сделал свой выбор. -... Так и поверил, - глаза Бориса остекленели, а в горле вырост ком. В благородство Шаркова слабо верилось в силу его положения, но... Неужели?Зампред метнул уже жалостливый взгляд на отвергнутого мужчину и, развернувшись, ушел, оставляя кгбшника наедине с мыслями, горечью во рту и ордой перепуганных уточек. Лучше бы он и правда соврал.