***
[song: Adam Lambert — Ghost Town]
Звезды на небе кажутся такими близкими, словно можно просто протянуть руку и собрать себе небесные алмазы в ладонь. Собирать их, насильно утрамбовывая в грудную клетку, заполняя пустоту внутри. В голове так много мыслей, а под ребрами пустота. Свет терминала аэропорта едва дотягивается на взлетную полосу. Одинокие прожекторы и световые маяки вдоль всей длины взлётно-посадочной полосы, что уже уволакивают за собой в бездну. Алекс пробрало зыбью от прохладного ветра, который отбивается от фюзеляжа ее самолета. Вот холод — он ощутим. А остальное? — Да твою ж налево, — обреченно протянула Кетлер, стоя у трапа самолета, как только увидела фары приближающегося к ней лимузина. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… Мари, только не… стриптизёры, блин. Двери лимузина открылись резким толчком изнутри, и чрезвычайно громкая музыка хип-хоп чепухи из салона разорвала мягкую и безмолвную темень ночи на части. Показалось, что даже цикады замолкли, словно испуганные тем, что их могут обнаружить. Сначала из салона вышли трое высоких парней, и футболки явно слишком облегают их мускулистые торсы. Один из них протянул руку и помог Марисе выйти из автомобиля. Она хмельная и счастливая, увидев Алекс, подпрыгнула и вскинула руки к небу. Мари пыталась что-то кричать, но чертов хип-хоп пожирал даже мысли. — Давай, Мари, закрой дверь, — Алекс продолжает бубнить себе поднос нечто сравнимое с мантрой. — Ну же, Мари, троих достаточно… Гадство, — обрывается её молитва при виде, как вслед за Мирисой из салона авто выбираются ещё трое парней, а Мари уже бежит к Алекс, спешно цокая каблуками по бетону, и в руках у нее чехол для одежды. — А вот и я! Ты только сразу не нервничай, Алекс, это наши на сегодня официанты, — хохочет, бросаясь с обьятиями на шею к Кетлер. — Кстати, я взяла для тебя платье, чтобы переодеться. — Ты их главное предупреди, чтобы рядом со мной даже не дышали, не то сойдут с самолета прямо в воздухе. — Что ты! Я уже. Они же маленькие ещё — самому старшему из них и двадцати пяти нет ещё. Я уже обозначила, что ты с детским садом не возишься, — пиная Алекс плечом, корчит самую серьезную свою рожицу. Алекс мастерски притворялась радостью в предвкушении вечеринки, когда все поднимались на борт самолета и оказались в салоне. Она заняла место вдали от мужского гомона, ближе к иллюминатору. Время от времени она краем глаза следила за Мари, которая окружила себя своими абсолютно обаятельными парнями в маленьких футболках. Когда шасси самолета оторвалось от земли, Мари приказала единственному блондину в группе разлить алкоголь, а сама достала колоду карт. Они начали играть в ее любимую игру «Голый покер». Правила были простыми: парни выпивали по три рюмки, а Мари — только одну. Затем они играли в карты, и тот, кто проигрывал, должен был раздеться. Она так хохочет, тупя игривые глазки в пол, и у парней мелькает нотка обнадеживающего к победе азарта. Они просто ещё не знают, что Мариса шулер в третьем поколении и её отец вместо алфавита учил дочурку считать карты. «Помянем мальчиков», — прыснули ехидно тени и Алекс, дождавшись, когда Мари ей подмигнет, отвернулась к иллюминатору, рассматривая спящие города. Какой дурацкий вечер. Просто до остервенения. «И зачем нам всё это? Чего тебе спокойно не жилось? Ты своё уже отслужила» — Мы обещали, — шепотом отвечает теням, а между тем прикидывает в голове, смогла бы она сейчас сосчитать все огни, мерцающие на континенте. «Ты обещала. А потом продолжила разбрасываться теми обещаниями, словно тебе мало.» — Вы это я. Возможно однажды вы задумаетесь, что это не меня по крови наградили такой магией, а вас наказали мной? «Как можно дать обещание покойнику? Ты слишком прониклась была к Старку…» Дальше Алекс не слушала голоса. Она опустила взгляд к своей раненой ладони, что до сих пор перебинтована, и через бинты те активно выступают кровавые пятна. Чем дольше смотрела, тем большими они становились, болотом расползаясь по всей ладони, медленно и влажно. Чертовы руны. Чертово заклинание некроманта, которое она наложила на умирающего в Ваканде солдата. Тогда она и не думала, что всё обернется так, как тогда случилось. Да и времени на обдумать тогда особо не было у нее. Это и ещё сотня отговорок и отмазок. Пережила, оправилась от шока необратимого и жила дальше. Он жил и она жила. Он жил… Кровь на ладони стала темнее, как та что была в её воспоминаниях. Темная и густая кровь залила её руки по локти, а она была всё так же сидела на холодной земле, обнимая бездыханное тело. Глотку перерезали специально не до конца, чтобы продлить агонию. Алекс где-то у левого виска, внутри черепа, почувствовалась крошечная песчинка, горящая огнем. Сильнее и сильнее та распалялась, свирепо прожигая внутри разума обугленную вмятину. С каждой секундой она горела все сильнее, беспощадно сжигая все, что попадалось ей на пути. В глазах сухо, тогда откуда взялась слезинка на ресницах. Потянуть за неё — потянется? Потянуть за слезу и нитью невидимой вымотать пылающие мысли той песчинки. Сматывать медленно и аккуратно, чтобы ни ворсинки не оставить, что щекотать и зудеть ей может дальше. Сейчас бы послать всё к чертям, облачиться в доспехи, выровнять осанку и, вильнув плечами, расправить черной стали крылья. Отречься от всего, и на глубоком вдохе отправиться служить Легиону. Алекс не помнила себя собой. Эта пустота в груди словно просила о заполнении уже чем-либо. Александрой Кетлер или Авророй — плевать. Лишь бы мысли, что она ошиблась единожды и теперь ошибки преследуют её по пятам, отступили так далеко, как можно будет снова дышать. Человеком быть не так уже и просто. Чужое чьё-то касание к её левой ладони рывком вернуло Алекс из тины воспоминаний. Рефлексы отыграли своё, и она уже выламывает пальцы чужаку, выкручивая тому ладонь. — Тебе наскучил покер?! — дождавшись как шипение паренька завершится, обыденным тоном спрашивает Кетлер, все ещё не отпуская его руки. — Я просто подумал, что тебе одиноко, — борясь с болью, выцеживает сквозь зубы он, едва удерживая кривую полуулыбку на лице, и Алекс отпускает его пальцы. А паренек то уже в одних брюках остался. — Слушай, это будет грубо, но опция «думать» в твой гонорар не входит, — за движением челюсти и шейных мышц видно, как парень в недовольстве язык прикусил, однако кивнул. — Пожалуйста, налей мне выпить. Отвела взгляд к Мари, хотела скорчить на лице своём претензию ей — её же игрушка отбилась от стаи. Та виновато подтянула бы губки, и пальчиком поманила своего заблудшего назад. Но Марисы губки были уже заняты губами, сидящего в одних трусах блондином с разлива. Лишь двое из шести ещё в брюках, а Мари уже переключается на брюнета сидящего с лева от неё и более похотливо теперь вкушает его губы. «Мы ничего не видим. Отворачиваемся. Мы ничего не видим.» — Не видим, не видим, — отвернувшись к иллюминатору, шепчет Алекс, прикрывая ладонью улыбку. Заблудившийся смельчак ставит бокал с бурбоном на столик Алекс, и она едва потянулась на ним, как в кресло напротив уваливается Мариса с довольнейшей улыбкой до самых ушей, и, перехватывая бокал прямо у Алекс под носом, отставляет его в сторону. — Я раздобыла его в честном бою, — наигранно хмурится Кетлер. — А ты как-то рано освободилась. — Я же не с ними веселиться собралась! Гляди что я выторговала в обмен на «оставить трусы на накачаной заднице блондинчика», — Мари один за одним разложила на столике несколько скрученных косяков травки. — Эй, парни, астмы же ни у кого нет? Отлично! Алекс, давай зажигалку, используем все привилегии частного самолета! Мари, затянувшись едким дымом, передала косяк Алекс, и рукой махнула своим полуголым «официантам», что долго не думая, на стол эффектно выставили бутылку текилы, две рюмки, соль, лайм. — А спонсор этой ночи — текила! — растягивая каждое слово, Мариса, дожидаясь пока Алекс выдохнет седой дым, забирает назад косяк, — Текила: сотри свою память за ночь, убереги свою совесть утром! Итак, на скольких рюмках «для разогрева» мы остановились прошлый раз? — Перед Сиднеем? На пяти. — Значит сейчас нам нужно успеть влить в себя шесть! Только по стандарту прошу не жульничать. — Ну вот! И так каждый раз! Я никогда с тобой так не делала! — Не злись. Я просто тебе завидую. Я бы тоже так хотела: влить в себя литр огненной воды, а потом очернить глаза и вот я уже самая трезвая и без похмелья утром. Две тонкие стеклянные рюмки наполненные золотистой текилой в руках. Горьковатый аромат агавы от выпивки перебивался терпким цитрусовым ароматом свеженарезанного дольками лайма. — И так, — щурится Мари, отложив тлеющий косяк в сторону, — я помню о правиле: ничего не спрашивать о твоём прошлом, — девушки синхронно слизывают соль с ладони, выпивают рюмку огненной текилы, и закусывают лаймом. — Но сейчас… Сейчас всё настолько фигово? — Я пока даже не могу оценить масштабы. — Эх, как бы он не был не в моём вкусе, но задница у сержанта шикарная. Хороший выбор. Нас же уже не смущает, что он в отношениях? — на всякий случай уточняет Мари, разливая новую порцию алкоголя. — Я дала слабину. Больше такого не повториться. — Я-то замечаю, как часто он с тебя глаз не сводит. Ты ему интересна. А он тебе? — снова выдыхая мутный дымок, Мари подставляет для Алекс её рюмку. — Это прошлое, — исчерпывающе отвечает Кетлер, и снова синхронно: соль, текила, лайм. — Слу-у-ушай, — шепотом скрываясь от посторонних ушей, Мари грудью упирается в край стола, склоняясь ближе к Алекс, и передает ей косяк, — а может ведьмам тоже нужна магическая помощь? Третья рюмка текилы, и Мариса начинает болтать уже более уверенно, готовя себе порцию соли на запястье: — Вот однажды я пошла к отличной гадалке, она раскладывала карты, — серьезным лицом, игнорируя, как Алекс едва сдерживает насмешку. — Она гадала на одного из моих бывших. И вот она сказала мне бросить его, потому что карты показали измену! — и снова соль, текила, лайм. — Ну, я и бросила его. — Ты действительно поверила картам и рассталась с ним, не дожидаясь измены с его стороны? — А он тут при чем? Я изменила. Да и бросила его нафиг. Карты дело говорят! Алекс рассмеялась, скрывая лицо за ладонями, и смех становился все более неудержимым хохотом. Текила и марихуана парня, который почему-то не спешит избавиться от своих трусов, определенно оказали свое воздействие, ограждая разум от навязчивых и ненужных размышлений на эту ночь. Еще одна рюмка текилы. Ещё один жизненный рассказ от Марисы. Ещё один косяк на двоих вместе с мутным дымом которого и облака по ту сторону фюзеляжа самолета плыли ещё медленнее. А звезды быстрее, быстрее сменялись друг за другом, созвездия распадались и утопали за едва различимой на высоте крейсерского полета линией горизонта. Шасси коснулись полосы аэродрома в Майами. Авто до береговой линии с десятками клубов. Блондина Мари оставила сторожить самолет — обиделась, остальных пятерых за шкирку забрала своими телохранителями. Алекс знатно посмеялась, представив, как эти стриптизеры будут охранять тело Марисы. Она сумасбродная, беспардонная. Ей плевать на правила. Она целуется с ними по очереди, жадно и смело, ловя последние глотки свободы перед замужеством. И на кой черт оно ей — замужество? Алекс не судит, ей с ней хорошо, и ей плевать, что и как Мари делает для своего личного «хорошо». Яркие огни волнительного Майами, высокие пальмы и бескрайний океан. Двухэтажный клуб с собственным выходом к песчаному берегу океана. Стеклянные лестницы, огромное помещение с высокими потолками и панорамными окнами, открывающими захватывающий вид на береговую линию океана. Мягкий бриз с океана приносит с собой запах соли и моря, музыкальный бит пронизывает этот воздух, людей, мысли, каждую клеточку одурманенного организма.[Song: David Guetta — Love Is Gone
(Fred Riester & Joachim Garraud Radio Edit Remix)]
Зеркальные стены отражали разноцветные огоньки над головами. Лазерное шоу ослепляло, его вспышки мерцали в бездонном пространстве, и время казалось утраченным. Клуб забит под завязку. На брони отдельный столик недалеко от танцпола, и ещё несколько бутылок текилы. — Алекс! — с трудом пробивается через ритмичные басы крик Мари. — Алекс, если мы снова проснемся с тобой под вечер и на другом континенте, то домой только ведьминскими порталами! — соль, текила, лайм. — Алекс! Мне вечером нужно забрать документы на бронь коттеджа к свадьбе! Тормози меня! Рюмки снова наполнились алкоголем, и Кетлер наклоняется к её уху, чтобы не срывать голос: — Если ты ни с кем сегодня не вырубишься прямо на диванчике, я тебе на свадьбе голубей из колдовского портала выпущу! — Фейерверк! Я хочу фейерверк размером с весь Нью-Йорк! — и тут же хватает Кетлер за руку. — О, мой Бог! Алекс, мы попали на самый хитовый хит! Мариса буквально вырвала Алекс из-за столика, не дав ей даже закусить лаймом, и уволокла ее на танцпол. Там полуголые Pj-танцовщики в откровенных латексных бикини и масках, скрывающих лица, двигались с безудержной энергией. Здесь не было места предрассудкам или морали. Кто-то пришел сюда для игры, для секса, для кайфа. Кто-то для перезагрузки. Дымогенераторы запустили туман на весь танцол, и лазеры разрезали его хаотичным сечением, смешиваясь с вспышками стробоскопов. Кого волнует, как ты выглядишь со стороны, когда в тебе уже столько текилы. Алекс протянула руки вверх, ладонями касаясь ускользающих огней лазеров. Закрыла глаза вникая ритму, а губы сами повторяют незамысловатые слова за музыкой. Это свобода. Это невесомость. Это жизнь? Вспышка. Огни сменяли мрак, меняясь в очереди секундами. Бедрами в такт и лишь одно желание, чтобы легкость не заканчивалась. Вспышка. Алекс открыла глаза высматривая себя в отражении зеркального потолка. На ней короткое белое платье с пышной юбкой, прямо как у модных кукол в детских магазинах. Вернись она сейчас в своё детство — такая кукла могла стоить целое поместье. Смеется про себя, напрочь забыв тот момент, когда она в самолете и переодеться то успела. Вспышка. Барная стойка и по пять рюмок текилы. Лайм. Где лайм? Мари сама перегибается через стойку, забирая тарелку, что не успел подать бармен. В глазах мираж — разум не успевает за светосопровождением обрабатывать информацию. Кажется, они с Мари пьют каждая по пять рюмок на скорость. Дьявол вездесущий, эта девочка бессмертная, и они пятую допивают на брудершафт. Алкоголь обжигает и раслабляет к полному безразличию всего, что не связано с ритмом музыки. Ритм сердца ускорен в такт танцполу. Она наслаждается легкостью жизни. Танцует так жарко, и Алекс ладонью смахивает прядь волос с лица, снова закрывая глаза. Новый мираж приходит вместе со сменой ритма мелодии. Она чувствует, нет, вспоминает мужское дыхание, которое ловила поцелуями этим вечером. Кожа на левом бедре занялась жаром там, где её властно сминали, притягивая женское тело ближе к краю столешни. По шее поцелуи вспоминает, те, что уходили страстью вниз к груди. Она их так хотела. Сердце ускорило ритм, панически ударяясь изнутри о ребра, и Алекс ошарашено распахнула глаза чувствуя, что вот-вот задохнется. Туалет за семью поворотами тоннелей коридоров. Ладонями ледяную воду плеснула себе в лицо на раскаленный румянец. Руками словила опору о раковину всё еще пытаясь отдышаться, закрыв глаза. Сраное наваждение. Нужно больше текилы. Взяв бумажное полотенце, вытерла остатки влаги с щек и подбородка, а глаза безвольно застряли на отражении в зеркале. Хмельной мираж и эти проклятые глаза. Сейчас в них отражается лазурь. Она его словно реального ощущает у себя за спиной. Негодяй, как он смотрит. Её демоны внутри скулят покориться этому взгляду, а у самой Алекс губы сжимаются в упрямстве и хочется учинить мятеж планетарного масштаба. Мятеж, а сама глаз от него отвести не может. В мираже он с небольшой щетиной, как на тех фото с Грин Вуд, а в воспоминаниях томится мысль, как губы целовали гладковыбритый подбородок, как зубами прикусывала кожу на его шее. У талии огнем горит, и чудится, что это он рукой её притягивает к себе. Она спиной вплотную к его торсу и если сейчас не поднимет бунт — он наклонится к её уху — всё пропадет. Она пропадёт. — Гадство! — мотнув головой, снова опирается в раковину, и вновь ополаскивает лицо ледяной водой. Нужно больше текилы. Ещё один косяк и текила.***
Приехать к девяти утра на допрос в Нью-Йоркский отдел Департамента Контроля последствий — это именно то, о чем Маршал мечтал в это утро субботы.[song: Fergie, Q-Tip и GoonRock — A Little Party Never Killed Nobody]
Звонок прошел только с третьего раза и Маршал уже решил, что ни о каком присутствии Кетлер можно и не мечтать. Не знал же он, что в этот самый момент по бетонной плитке холла первого этажа, уже вальяжно вышагивают две полуживые особы босыми ступнями. Никаких реакций на негодующих их внешнему виду агентов. Мари плелась, придерживаясь за Алекс, словно за крепкий и очень надежный спасательный круг. Плелась, стараясь из последних сил держать невозмутимость, старалась не демонстрировать, что готова прямо в кабине лифта скончаться от жуткого похмелья. Задняя стенка кабины лифта такая же зеркальная, как и стены в клубе Майами, и Мари едва распознала, что в отражении зеркала это она сама, а не обыкновенная падшая куртизанка из пригорода Лондона, с туфлями своими в одной руке и за такую же уставшую куртизанку, только прайсом поболее, она уцепилась другой рукой. У обоих после пенной вечеринки все волосы взъерошены, лифы платьев до сих пор слегка влажные. Марисе страшно от вида, какие раскрасневшиеся у нее капилляры в глазах и ни следа былого макияжа. Смерти. Алекс с такой же растрепанной прической, с подтертой тушью под глазами. Удерживая, в свободной от хватки Мари, руке, свои туфли, она уперлась ею в стенку кабины лифта, и склонив голову, кажется, уснула. Уснула, ибо напрочь игнорировала, что её телефон разрывается входящим звонком. — Ты выглядишь свежее, — едва ворочает языком Мари претензию Кетлер, и та довольная хмычет в ответ: — Я не пила со стриптизерами на брудершафт. С каждым. — Ведьма! — выплевывает Мари, и обе заливаются смехом, больше похожем на астматический припадок. Звонок лифта, о прибытии на третий этаж. Кетлер живо выравнивает спину, и гордо подняв подбородок вышагивает в коридор едва различая людей ожидающих допроса на который и она сама явилась. Вендинг, она видит только его и во рту начало пересыхать ещё больше. — Марша-а-ал, спаси меня, — скулит Мариса вырываясь от Алекс вперед. Она буквально падает в стул слева от Маршала и тут же ложится головой ему на колени. — Мари, что вы пили? — тихо и ласково спрашивает он, а та в ответ лишь мычит. Туфли Алекс приземляются у ног Маршала и сама она делает шаг к автомату, упираясь в него вытянутой рукой. — Мы пили жидкий кактус… — опять скулит Мари. — Агава — это не кактус, — поправляет её Маршал, понимая что речь о текиле, и смешок его уже с трудом можно игнорировать. — Блевать будешь? — Попозже, пожалуйста. Алекс молчит и снова зависла, теперь уже у автомата. За волосами, спадающими с её склоненной головы и не видно, скрупулёзно выбирает она газировку или просто вырубилась стоя. — Сестра моя дорогая, ты выбрала уже? Денег тебе дать? — Есть у нее деньги, — снова бубнит Мари, уткнувшись носом в колено Маршалу. — Она их в сиськах прячет. Уилсон с Бартоном прыснули хихиканьем, и как-то синхронно протерли себе один лицо, второй шею, уводя взгляд в сторону. — Да, точно, — подав признаки жизни, Кетлер отшатнулась от автомата с напитками, и вытащила из-под ткани лифа платья несколько компактно сложенных долларов. — Хоть у одной из нас есть сиськи, и деньги. Автомат отбросил вниз банку фруктовой газировки, и Алекс, сорвав петельку с жестяной банки, залпом жадно выпивает её, как в самый последний раз перед погибелью. — Мисс Кетлер! — совсем рядом противным гулом дребезжит голос Дивер, и Алекс едва успела глотнуть последние капли сладкой газировки, как эта пигалица из ДКП уже с ней лицом к лицу. — Вы отдаете себе отчет, что это правительственное учреждение! А вы мало того, что явились сюда пьяной, так ещё и с наркотическими веществами! — Поспешные выводы…– недосказанные возражения Алекс прерываются в момент, как директриса винимает у неё из-за левого уха нетронутый косяк травки, что был лишь немного прикрыт волосами. — Ха! А мы его искали… — ошибка, ошибка, ошибка. Алекс сразу осекается: — Это не моё. Мне подбросили. Директриса вышвыривает косяк в урну и фыркая уходит прочь в сторону лифта. И всё бы ничего, если бы не язвительное замечание Барнса: — Кто бы сомневался. Элегантное появление, когда рядом нет камер. — Тихо! — встревоженно вскрикнула Алекс, внезапно поднимая руки и приостанавливая дыхание, прежде чем она осмелилась поднять голову к потолку и прошептать украдкой: — Отец, это ты? Но ты же умер! Где твоё завещание, отец? — не дожидаясь ответа от призраков своего прошлого, Алекс опустила голову и недовольно осмотрела свой маникюр. — Я, конечно, не сильна в математике, когда речь идет о десятилетиях, сержант, но я уверена в своей маменьке. И раз вы лично не участвовали в процессе моего зачатия, то попрошу вас оставить свою отцовскую критику при себе. Барнс лишь бросил на неё строгий взгляд и затем мысленно осудил её фривольный вид в целом, когда она села рядом с братом. — Маменька моя любила блондинов, — зевнула Алекс, наклонив голову на плечо Маршала и закрыв глаза с наслаждением. — А кто из нас отправляется первым к эшафоту? — Мы решили единогласно, что ты, — прозвучал ответ Уилсона. Алекс насупилась, не веря ушам, и поочередно открыла свои сонные глаза. И действительно, это был Уилсон. — Да, — раздаётся голос Маршала у неё над головой. — Это твой звездный час, милая. Дерзай, я домой хочу. Коварная и хитрая улыбка медленно раскрывается на губах Кетлер, и в то же время сбоку лифта раздаётся стук тяжелых офисных каблуков, а вслед за этим раздается пронзительный голос Дивер: — Итак, первым я хочу видеть… — Меня! — восклицает Алекс, поднимаясь сразу же со стула и стоя лицом к лицу с директрисой. Не дав ей слова, она продолжает наступать: — Вас же отстранили. Или уволили. А писать в баночку нужно? Я писать хочу. — Живо в кабинет, мисс Кетлер. Детектор лжи Вас заждался. Дикий гогот Марисы провожал Алекс, пока за ней не захлопнулась дверь. Теперь её ото всех отделяет лишь небольшая наблюдательная комната, в которой сидят вылупившись на неё ещё три агента, бронированное стекло в пол, вместо двухстороннего зеркала и сама, собственно, допросная. Армированная дверь с нано-замком, а в самой допросной стены с полной шумоизоляцией, и чудовищно отвратительным ярким светом. Вентиляционные решетки на потолке и на полу. Вторая дверь. В допросных не бывает дополнительных дверей, зачастую. Едва Кетлер увели, Барнс заметил, как Маршал извлек из кармана телефон с наушниками AirPods. Вставив один наушник в ухо, он начал листать что-то на смартфоне, выглядя при этом очень сосредоточенным. — Давай второй, — протянутая рука Баки, его требовательный взгляд, и искреннее недоумение в глазах Маршала. — Второй наушник, или скажи частоту — мы тоже послушаем. Всех же касаться будет. — Это просто музыка… — пытается нелепо лгать Маршал. — Ага… — Частота 3.56, — отступает Маршал, а Уилсон уже протягивает Баки и Клинту коммуникаторы в ухо. Стоит ещё раз отдать должное Торресу за его предусмотрительность, когда тот разбирался с обыденной комплектацией аксессуаров связи для Сэма.***
— Сядьте, — скомандовала Сэди, махнув в сторону стула, у железного стола в центре допросной, опутанного змеиным клубом проводов. Следом за ними в комнату, через вторую дверь, вошел мужчина в очках, держа в руках компьютер. Из-за его спины, за дверью, доносился бубнеж хлопочущих сотрудников бюро, что метались из стороны в сторону, перенося в руках небольшие коробки, а на тележках коробки побольше. И все с логотипами Stark Ind. Силовики в полном обмундировании с автоматами наготове, наблюдали, контролировали. — Здесь раньше не было допросной, не так ли? — интересуется Алекс, мигом уводя взгляд от рассматривания суеты ДКП за закрывающейся дверью. — Оборудовали на скорую руку? У вас переезд? Инвентаризация? Все вопросы остаются без ответов, и мужчина с компьютером усаживается за столом напротив Кетлер. — Что за каменный век? Вы бы ещё экстрасенсов пригласили, — не унимается Алекс брезгливо пальцами приподнимая жгуты проводов. — Зато весьма достоверно, — Дивер, выхватив те провода, сразу принялась цеплять к Кетлер датчики. — Так что у вас там за суета? — Вопросы, Александра, тут задаю я, — кривится Дивер. — Я задаю вопросы, а вы отвечаете на них. — Ваше настоящее имя Александра Кетлер, — прежде молчаливый второй агент подал голос, не отрываясь глазами от монитора своего ноутбука. Тишина в ответ заставила его взглянуть на допрашиваемую. Если бы существовал конкурс на лучшее отображение эмоциями на лице тупости в мозгах — Алекс бы взяла золото. — Подтвердите или солгите, мне нужна отправная точка для полиграфа. Однако Кетлер теперь замахнулась на приз в номинации «Изобразите умственную отсталость». — Мисс Кетлер, — изгибает бровью директриса. — А? Так Вы же сказали, что Вы вопросы задаёте, чего он рот открывает? Послушайте, — резво выставляя ладони, останавливая возмущения Сэди, — у меня похмелье. Прошу, выстраивайте вопросы для моего мозга технически верно. Маршал, кривясь, как можно сильнее сдавливал себе переносицу, слыша с какой интонации сестра начала диалог. Радовало лишь, что это не ему сейчас мозги выедать будут. «Ваше настоящее имя Александра Кетлер?» – прозвучал первый вопрос от Дивер в наушниках у непрошенных слушателей в коридоре. — Да, — отвечает Алекс, переводя своё внимание на линзы очков второго агента, в которых отзеркаливается экран ноутбука и зеленые индикаторы в нём, что вспыхнули следом за её ответом. «Мисс Кетлер, известны ли Вам какие-либо подробности о вчерашнем нападении, которые Вы неосознанно или умышленно скрыли от ведомств, что занимаются расследованием?» — Да нет, конечно, — ни один индикатор не откликнулся, за то у Дивер глаза начали наливаться злостью. — Ладно-ладно, прошу прощения. Мне просто стало любопытно, как Ваша техника отреагирует на такой ответ. Нет, я рассказала вашим агентам абсолютно всю информацию, которой владела. «Вы заняли пост гендиректора компании с целью сговора?» «А?» «Ведомы ли Вы в управлении компанией Stark Industries третьими лицами и более высокопоставленными людьми?» «Нет, я люблю доминировать. А как Вы подпрыгнули в кресло директора ДКП?» «Активы компании…» «А мы точно всё ещё обсуждаем вчерашний инцидент нападения на благотворительном ужине, где присутствовала прямая угроза жизни стольким людям, и, к огромному сожалению, один гость погиб? А то я без адвоката, пьяна и могу долго вспоминать все поправки Конституции.» «Здесь все Ваши передвижения на ужине, согласно записям с камер видеонаблюдения», — слышится легкое шуршание бумаг в наушинки. «Вот этот, этот, и этот промежуток времени, Вы покидали общий зал и отправлялись коридорами западного крыла к балкону. Для чего?» «Курить бегала» «Тогда почему, и зачем, вот в это время Вы из зала ушли в южное крыло, где были отключены видеокамеры?» «Ну так на балконе я курила сигареты, а туда ушла от скуки курить травку. Камер же там нет» «За пять минут до Вас туда же ушел мистер Барнс. Не встречали его там?» «Нет, не встречала его там», — когда в наушниках не послышалось ни одного звука оповещающего, что детектор уловил ложь в словах Алекс, Барнс уставился на Маршала, ожидая того возможной реакции, а Маршал лишь быстро увел глаза в пол. «Да и сержант не похож на человека, который скурит в подсобке косячок. И я всё еще не понимаю как вопросы относятся к нападению на…» «Прямо и относятся. Нападение было скоординировано кем-то, кто был вхож на мероприятие…» «И поэтому Вы ищете не мотивы, а тех, кто был с мероприятия выхож на перекуры? Скажите мне, директор Дивер, когда ваш Департамент начнет возвращать конфискованное имущество Старка? Что? Я хоть и пьяна, однако прекрасно помню, что вчера мои юристы выиграли дело в федеральном окружном суде». «Впереди еще апелляционный суд». «Это для имущества класса «В» и выше, а вчера вы проиграли дело по активам и разработкам класса «С». Не несущие прямой угрозы, не существенные разработки, прототипы, кои вы обязаны вернуть в распоряжение Stark Industries в течении пяти дней. Надеюсь, эта суета за дверью — это вы мне коробочки пакуете?» — Бак, всё в порядке? — спрашивает Уилсон, заметивший, как Барнс увлекся рассматриванием пустых коридоров. — Нет. Слишком пусто стало. Куда все подевались? «Мисс Кетлер, В каких вы отношениях с Пеппер Поттс?» «В прекрасных. На это Рождество я отправлю ей открытку» Слушателям в коридоре, послышалось, что Дивер вдохнула воздуха побольше, готовясь с следующему вопросу, когда вместо него в наушниках раздался хлопок двери. «Кэтрин Бишоп! Вы как сюда вошли?!» Сэм, Баки и Маршал синхронно обратили свое внимание на Клинта, который остался спокойным, полон невозмутимости. Он поднял взгляд к потолку и снова тяжело вздохнул: — Вы привыкнете.***
— Кэтрин Бишоп! Вы как сюда вошли?! — возмущенно выпаливает директриса. — Это что, оружие у Вас?! — Там было открыто. Нет, это лук… — громоздкий чехол с луком в её руках и святая простота во взгляде Бишоп. Дверь в кабинет захлопнулась и девчонка замерла, крепко держась за рукоять двери, всполошено метая взгляд по всем присутствующим в комнате. — Это оружие! Кто Вас пропустил?! — Лук не мой, я его принесла отдать владельцу и там, — кивая за закрытую дверь, — там никого не было. — Быть такого не может! Покиньте комнату, живо! Эмоциональная, больше ребяческая мимика Кэйт на истерику директрисы вызвали в Алекс умиление. И пока оба агента вскочили разбираться с захлопнувшейся дверью, отодвинув Кэйт в глубь комнаты, Кетлер рассматривала протеже Бартона, о которой был так взволнован Уилсон Фиск. — Могли и план этажей на стене повесить. Со стрелочками. Я понятия не имею, как тут не заблудиться, — ворчит себе под нос Бишоп, теребя в руках ручку чехла. — Из двери налево, в конец коридора. Ещё одна дверь к лифту и снова налево, — отвечает Алекс, чем привлекла внимание Кэйт. — Последний раз я видела мистера Бартона там. Благодарная, слегка смущенная улыбка от Бишоп, десятки возмущений от агентов, что безуспешно пытались открыть двери. Пока мужчина в очках остался у двери разбираться с заблокированным замком, Дивер прошла проверить второй выход, через который они с Кетлер и входили. Тени загомонили тревогой в разуме Алекс. — Маршал, — аккуратно приставив запястье со сматрбраслетом ближе к губам, шепотом встревожилась Кетлер, — что-то не так. Маршал, давай… Взрыв в коридоре за дверью. Мощная взрывная волна сотрясает стены и пол. Ощущение времени замедлилось до отвратительного. Разум Кетлер едва успевает обработать происходящее, где её, сидящую в стуле, взрывной волной приподнимает над полом в воздух. Разогретый, раскаленный воздух, что опекает лицо, вынуждая сильнее зажмуриться. Замедление времени заканчивается в секунду, и её тем взрывом с одурью отшвыривает в сторону, впечатывая в стену. Её головой ударяет с такой силой, которую она и представить себе в тот момент не могла. Оглушение и слепящая боль. Обморок. Сначала тусклые, едва различимые краски, которые с каждым морганием приобретают более яркие багрянцевые оттенки, затем разум переключается на звенящий вакуум в ее ушах. Мерзкий, дребезжащий звон, который раздражает барабанные перепонки, не давая возможности собрать мысли воедино. Кривясь от боли, с ломотой во всем теле, Алекс, лежащая на спине на полу, с громким стоном переворачивается на бок, упираясь лбом в стену. Это ее опора. Она ощущает себя беззащитной, ее сердце бешено колотится, а дыхание быстрое и поверхностное. Вокруг нее царит хаос, и ей трудно разобрать, что происходит — боль и шум сливаются в один мучительный хоровой ансамбль. Человеческие крики вокруг теряются в писке датчиков пожара и завывании сирен сигнализации безопасности. Утыкаясь лбом в стену, прикрывает веки, очерняя глаза магией. Нужно очистить кровь от гнёта опьянения, вернуть контроль над трезвостью мышления. Ужасно болит левое плечо, ребра. Печет у лба. В ушах начинают успокаиваться трезвоны от оглушения, и, немного выровняв дыхание, она решается, скрыв магию, попытаться встать на ноги. Частичная задымленность помещения, и Алекс ладонями по стене поднимаясь выше, упирается, ловя равновесие. Холод бетонной стены сменяется прохладой толстого бронированного стекла. Маршал по тут сторону, уже в компьютере охраны, видно, пытается получить доступ к их системам, открыть двери к ней в комнату. За его спиной появляются встревоженные Барнс с Уилсоном, и всё что может Кетлер — скудно-бедно читать по губам их разговор. Картинка для глаз ещё нестабильна и их речь так быстра. Что-то о заблокированных секциях на всех этажах. Что-то о нападении. Гении. Кетлер зажмурившись, лбом прислоняется к прохладному стеклу, унять новый приступ головокружения, а вибрация по тому стеклу от нескольких сильных ударов отвлекает её. Перед глазами Уилсон, Маршал, а Барнса не видно. За то кто-то по ту сторону комнаты, лупит со всей дури в запертую бронированную дверь. Маршал резко ударяет ладонью по стеклу прямо у Алекс перед лицом, взволнованно выкрикивая её имя и привлекая всё её внимание. — Да что? — на выдохе стонет она в ответ на причудливую истерику брата, параллельно пытаясь разобрать его слова по губам. — Что? — сильнее щурится, следя за его мимикой. — Маршал, медленнее, прошу. Тас…чего? — удары в дверь отвлекают, а Маршал, казалось действительно напуган. — Тас… Таск… Таскмастер? Быстрые кивки от Маршала, и холодом по спине осознание снимает головную боль у Кетлер: — Блядство, — опустив плечи выплевывает Алекс, оборачиваясь к задымленной комнате и фигуре Таксмастера, неспешно шагающей в её сторону.***
Очень большой кабинет генерального директора многомиллиардной гигантской компании ROXXON своим декором и атмосферой не просто кричал, он вопил о том, что принадлежит человеку, мужчине, бизнесмену, который, если изъявит желание, то вынудит тебя платить за воздух, которым ты дышишь, даже за стенами его корпорации. Высокие потолки чёрного тона и темно-изумрудные стены. Ему оливковое дерево для создания рабочего стола ручной работы доставляли напрямую из Греции. Украшали золотом и, к общему удивлению, поржавевшей сталью. Так Аггер подчеркивал несколько вещей: свой стиль, вкус и сумму, что готов за них заплатить; подчеркивал вечность золота и тех самых денег, и абсолютную беспомощность метала перед временем. Если бы это не вызывало такого негодования у общественности, он бы и высохшими людскими останками украсил свой кабинет — тоже своего рода символизм некой ничтожности. А так, он для этого отдельное место отвел. Диваны, кресла и картины на стенах — всё кроваво-красного цвета. Красиво. Так, черный мраморный пол в кабинете украшал белоснежный ковер, словно лоскутное облако изнеженного комфорта в этом царстве страха, власти и крови. Белоснежный ковер у большого кроваво-красного дивана. Изящные женские колени на том ковре вдавливались до ярко-красных отметин на коже, пока сама женщина тщательно ртом обрабатывала член самого Аггера. Ему именно так и нравилось — пока он восседает расслабленно в своём диване цвета его излюбленной человеческой крови, очередная девка перед ним, на его белом ковре, на коленях перед его членом, отсасывает ему так рьяно, словно он божество, и член его — её спасение в мире грешников. Он расслабленно откинул голову на изголовье дивана и вникал наслаждению. Намотал на кулак длинные каштановые волосы безымянной для него женщины, и время от времени в затылок подталкивал её, чтобы член брала как можно глубже. Ему нравились гортанные вибрации, что так приятно обволакивали его плоть. Нравилось видеть женские слезы, проступающие в глазах, когда им нечем дышать. Нравились звуки, когда женщины давились слюной, изнемогали от усталости в челюсти, но все равно продолжали сосать. Впивались ногтями ему в бедра, мычали и стонали пока вылизывали везде, где Аггеру откликалось до состояния твердой эрекции члена у их лиц. А ещё, ему нравилось, когда глотали с благодарностью всматриваясь ему в глаза, ожидая от него одобрения и похвалы. Этот, сегодняшний, женский рот работал прекрасно. Без лишних вопросов, глубоко, крепко, без единого намека на рвотные рефлексы, и Дарио практически был готов кончить, когда его совсем немного, по внутренней телефонной линии, не отвлек его помощник: «Сэр, к Вам поднимается Шэрон Картер. Настаивает на срочности вопроса». Аггер протянул свободную от удержания женских волос руку к телефону на столике у дивана, нажимая кнопку связи с помощником: — Стэлс, шли её нахрен в ближайшие десять минут. Я еще не закончил. Дарио снова расслабился, подмахнув бедрами ближе к красивым и пухлым губам у его паха, и самодовольно засмотрелся, как эти губы отлично смотрятся крепко обхватывая его член. Он был готов кончить, но не прийти в недоумение, что моментально сменилось яростью, когда дверь его кабинета напротив дивана распахнулась настежь. — Заканчивай значит сейчас, Дарио, — дерзко бросила Картер, безразлично проходя мимо, вдоль комнаты к его рабочему столу, в дверном проёме за спиной своей оставляя лишь испуганную секретаршу Аггера. — У нас проблемы, и нет времени на девок. Шатенка, ублажающая Аггера, продолжала своё дело невзирая на то что, и эрекция спадала, и сам Аггер теперь больше хотел крови, нежели довести дело до своего логичного конца. Он прихлопнул девчонку по щеке, указывая отстраниться и пока та озадаченно вытирала свои губы, рывками натянул на себя спущенные брюки. — Сидеть, — рявкнул девчонке, когда та попыталась подняться с колен. Закончив с пряжкой ремня, Аггер налил в бокал бурбон и протянул его шатенке, покорно сидящей у него на ковре. На лице девушки тут же расцвела благодарная улыбка, и, забрав из рук Аггера бокал, она спешно ретировалась из кабинета. Шэрон, как ни в чем не бывало, села в кресло у стола Аггера и, закинув ногу на ногу, просто ждала. — Не заводись. Мне и самой не нравится быть такой стервой, однако время не ждет, — выдавила она, услышав приближающиеся шаги Аггера за спиной. — Знаешь, Картер, стервы бывают двух видов, — с лицом полным отвращения он сел в своё директорское кресло, буквально испепелял взглядом сидящую напротив него Шэрон. На его слова та лишь заинтригованно изогнула бровью. — Есть стервы, которых хочется выебать. И те, которым хочется въебать. И на тебя у меня не стоит. — Я приблизительно понимаю степень твоего огорчения, но давай не перегибать грани нашего сотрудничества твоим хамством. Через двадцать минут мы должны быть в твоих цехах, так что выдыхай и в путь. — И какого черта ты не могла со мной встретиться именно там, а вместо этого ты играешь со смертью обламывая мне досуг? — Неудовлетворенный мужчина быстрее и эффективнее решит проблемы, которые разрастаются под его же носом.